Начало — здесь. Предыдущее — здесь.

Когда вы идете в Тихую бухту, первое, что видно с дороги, — два больших камня, лежащие в море примерно в километре от берега. Дорога сама собой и совершенно естественно ориентируется на эти камни, и у вас, вышедшего к морю, возникает желание тут же раздеться и плыть к ним. По крайней мере, у меня возникло такое желание.

На берегу я нашел Софью не одну, а в странной компании. В компании с человеком лет пятидесяти без левой кисти, с мощным волосатым торсом, приплюснутой на темени лысой головой, на которой с достоинством нес он большой фиолетовый шрам — прямо посредине лба, — человеком, имеющим крупный мясистый нос, толстые, слегка отвислые губы, жабьи глаза, смотрящие сильно и неприветливо — в общем, напоминал он то ли Пикассо в свой поздний период, то ли какого-то бульдога. Они бродили по прибойной полосе, собирая камушки.

— Я нашла сердолик! — воскликнула Софья.

— А я куриного бога, — сказал человек, вынимая вонючую трубку изо рта и показывая камень с дыркой.

— А я…

И в большей степени потому, что не о чем было говорить, чем для поучительного назидания, я рассказал, что видел сейчас ужасающую сцену: взбесившаяся собака кастрировала мужчину.

Лысый шрамник хохотал, давясь дымом, и все спрашивал, кто это выпустил бешеных собак на побережье? Софья, досадливо поджав губы, сказала:

— Вечно ты со своими дикими историями…

— Вечно — это как? — спросил я, разглядывая ленточку на ее большой серой шляпе. Эта шляпа придавала черноволосой, с живыми темно-карими глазами Софье сходство с итальяночками, которых так любили изображать русские художники вроде Сильвестра Щедрина. Я подумал, что Софья стилизуется под это романтическое русское представление об Италии. Но здесь, в Крыму, это было и кстати.

— Позвольте представиться: Бенедиктов, — тактично встрял в это время лысый. — Я вот, пока вас здесь не было, все убеждал Софья Савишну сходить в Сердоликовую. Там, говорят, сейчас камней видимо-невидимо.

— А вы разбираетесь в камнях?

— Да, Пал Палыч, покажите ему, — сказала Софья.

— Не Пал, а Фал, с вашего позволения, — сказал Бенедиктов, подавая мне свою руку. Я взял эту руку, поднес к глазам, рассматривая крупный перстень с плоским лиловым камнем на безымянном пальце.

— Простите, Фал Палыч, а кто же это вас так назвал? — спросил я отошедшего на несколько шагов Бенедиктова, — спросил, продолжая любоваться камешком на его руке.

— Не знаю, ебть, я подкидыш, — с грустью в голосе отвечал Бенедиктов, наклоняясь над чем-то на песке. Глаза его увлажнились. Как трогательно, читатель, не правда ли?

— Но это христианское имя?

— Конечно! — у меня именины 29 марта, — ответил Фал Палыч, поднимая что-то с земли и подходя ко мне. Потом, вздохнув, добавил: — Я сегодня удачлив — вот агат. — И показал найденный только что черный камень. Ни слова не говоря, я вернул ему руку, которую он тут же стал пристегивать. Пристегнул, посмотрел на перстень, стал одевать рубаху. Окунув голову в ее полотно, заметил:

— Если всегда быть таким удачливым, можно легко разбогатеть.

— Для того чтобы разбогатеть, нужно иметь хорошую голову на плечах, — сказал я в ответ. На что Бенедиктов возразил, выставив свою лысину из выреза рубашки:

— О, чем же вам не нравится моя голова?

Тут я снял свою рубашку.

— Ты что, не пойдешь, что ли? — удивилась Софья.

— Нет, я хочу доплыть до камней.

— Вот это так, — сказал Бенедиктов, — а я буду его секундантом.

— Ну так я пойду одна…

— Да? — ну, прощайте… подождите! — я подарю вам на дорожку свой агат. Вот! — И Фал Палыч сунул в руку удивленной Софьи черный камень. Я был этим немного задет, и однако же, странная личность эта начала интересовать меня. Оставшись вдвоем, мы мало-помалу разговорились, закусывая овощами, оказавшимися в сумке у Бенедиктова. Тема для разговора была уже задана: хорошая голова, удачливость, богатство, — а поскольку, глядя на резвящуюся внизу парочку, я так отчетливо вспомнил вдруг свое прошлое, постольку все мои доисторические воспоминания должны были хлынуть полным потоком. Они были живы, эти воспоминания, и были как будто бы даже актуальны сейчас — чего за последние два года не случалось ни разу. Вот, в частности, во время этого разговора мне и вспомнилась моя старая идея разбогатеть.

Продолжение