побег смотреть | Роман

***

Начало — здесь. Предыдущее — здесь.

— Сгинь, ничтожество, не раздражай меня! — крикнул я, и привидение исчезло, растворилось, расслоилось сизым табачным дымом. На дворе уже было утро. Я сидел на красном диване в комнате расслабленного птицевода, и не было в ней ровным счетом ни одной птички и ни одной клетки — была комната и неизвестно откуда вдруг взявшийся красный диван, как бы в насмешку мне кем-то поставленный в этой комнате. И ничего сверх того: никаких клеток, никаких птичек, никакого Геннадия Лоренца не было — только комната с красным диваном. Я сидел и не знал, что делать мне дальше и что обо всем этом думать.

Я бездумно встал и направился к себе домой — что-то ждет меня там?

Ничего — все оказалось нормально. Правда, выглядел дом неуютным, как будто остывшим от меня — так бывает, когда возвращаешься после далекой поездки. И, как после долгого путешествия, я был измучен и разбит. Хотелось спать. я разделся, но не успел еще лечь, как раздался звонок телефона. Я посмотрел на часы — семь утра! — рановато стали трезвонить. Но все-таки взял трубку:

— Алло? (Читатель, я не мог понять, кто это звонит: заплаканный женский голос.) Нет, не узнаю. Кто умер? Лика? — вот теперь узнал. Но кто же умер?

— Да дядя Саша, дядя мой.

— О господи.

— Ты можешь приехать? — спросила Лика.

Я мялся. Не люблю мертвецов! Участвовать в похоронах, видеть черное, переносить эти ужасающие запахи — помесь елки с формалином — увольте. Я так и сказал: «Лика, давай увидимся, давай поговорим, но… понимаешь, не могу…» Ведь так понятно, — думал я, — что ей надо со мной просто поговорить. Поговорить — вот чего тебе нужно, разве я не знаю? И разве я не прав? Похороны, надо вам сказать, это такое мероприятие, когда люди особенно интенсивно общаются. Открытый гроб дает повод выражать такие чувства, которые обычно скрывают. Открытый гроб — это открытая рана, из которой потоком хлещет кровь. Здесь кровь идет, прямо сказать, горлом, и на вас выплескивается, вместе со скорбью, нечто сокровенное — то, что до времени тщательно сберегается от чужих глаз.

Меня, конечно, очень интересовали эти тайны, но совсем не хотелось видеть мертвое тело. И без того уже во мраке одиноких ночей уготовано мне этой смертью бесконечное собеседование с покойным — я остро почувствовал это! — так уж лучше не знать и не видеть, как выглядел он на смертном одре; не догадываться даже, какова была его последняя мысль, что он в конце концов представлял собой, что унес, что оставил, чем стал. Пусть приходит молча эта тень — пусть приходит, но ничего не говорит о своих страданиях. Я как-нибудь уж сам вложу в ее бесплотные уста то, что мне больше будет подходить. А вот с Ликой поговорить надо, — так думал я, слушая сквозь помехи телефонной сети ее тихие всхлипывания.

— Лика, ты слышишь меня? — давай завтра в три часа…

— Завтра похороны.

— Ну, послезавтра.

— Лучше, сегодня.

— Ладно, давай — через час у Пушкина.

Фото Александра Калиона

***

Все — до свиданья, любезный читатель, — до свидания месяца через два или три. Через два-три месяца встретимся снова на этих страницах, — на страницах романа под названием «Побег».

КОНЕЦ ЧАСТИ ВТОРОЙ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ — открыть>>

Версия для печати