Начало книги — здесь. Предыдущее — здесь

Не слишком ли много у нас совпадений, скептичный читатель? пожалуй что — слишком. Персонажи читаемой повести как сговорились собраться здесь и сейчас, и после явления язвы Фал Палыча, я бы наверное не удивился, если бы прибыли также и Сидоровы, Тома, Марлинский и даже умерший Смирнов (Щекотихина здесь, почему же не быть и Смирнову?). Но нет–нет, уже больше никто не появится.

— Вот ты где! Не ожидал, — сказал Бенедиктов с таким хитрым видом, будто ради меня одного сюда и зашел.

— Не ожидал?

— Нет! — хохотнул он.

На мгновение я заподозрил, что наша встреча подстроена — да только кем? Неужто читатели смогут поверить, что Лика — агент Бенедиктова? Нет, отпадает. Кто угодно, но только не Лика.

— А вы что же, знакомы? — спросила Марина Стефанна.

Фалуша смеялся: конечно!

— Удивительно! — вставила Лика.

Удивительно, читатель, и опять я поставлен в тупик. И уже опять не знаю, приведения передо мной или люди? В тот ли момент я грезил, когда утопил Щекотихину в зыбких волнах сладострастия, или же грежу теперь, находясь, так сказать, в самых недрах ее семейства? Кто ей Бенедиктов? Действительно ль я проболтался ему о небесном скитальце?.. Тьма вопросов и — как ответить на них? Выбросим это из головы, чтобы не множить недоумений.

— Но самое удивительное, — заметил Фал Палыч, — это то, что я его все утро ищу, а он оказывается здесь.

— Зачем я тебе нужен?

— Опять тот же вопрос?! Я уже объяснял… а сегодня хотел тебя пригласить на футбол. Сегодня воскресенье, билеты есть… Хорошо все–таки, что я тебя встретил, а то бы пришлось идти с одним только Женей. Это не то…

— Я не хожу на футбол.

— Вот и зря. Да не смотри ты этаким букой, я ведь могу подумать, что порчу тебе настроение.

— А кто играет? — спросила Лика.

— Спартак. Спартак играет, милая, но тебе я ходить не советую — там будет Сверчок и все такое… Да и билетов нет, — отрезал тотчас Бенедиктов и начал прощаться: — Пока, до свидания, мы уже идем. А–то можем опоздать. Это будет очень неприятно…

Таким вот образом он вытащил меня за собой. И, как овца за мясником, я потащился за ним на этот дурацкий футбол.

Бенедиктов вел себя так, как–будто ничего особенного между нами не произошло; как–будто не было между нами этого ужасного для меня разговора о Теофиле, будто и не заражал он небесного странника ложью проказы. Он выглядел болтливым и глуповатым поклонником футбола, когда вытаскивал меня на улицу. Но уже через пять минут объявил, что его вовсе не интересует футбол, а интересуют только болельщики.

— Ты что, не знаешь, что болельщики Спартака самые нужные нам люди? — спросил он. — Это же будущее пушечное мясо, их ведь для этого и готовят.

— Кто готовит?

— Время! Тебе разве не известно, что ударная сила нового в социуме всегда зарождается и растет в спортивных обществах? И главным образом — среди болельщиков: любителей хлеба и зрелищ. Мышца кует, ебть, сильную власть.

Продолжение