Начало романа – здесь. Начало 6-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Друзья мои, если вы считаете, что такую концовку изобрел не я, вы правы — это собственность всякого пишущего подлинную правду о судьбе. Если называть имена, то первым в ряду вам известных должен стоять Софокл, а последним — я. Но, поскольку имя мое навсегда останется неизвестным, я выхожу из этого ряда вон…

Двери открылись («двери открываются автоматически») — «Станция Сокольники». На ходу я прочитал последнее предложение книги: «Может быть — тебе, читатель!?». Нет, это не то, — подумал я, переворачивая несколько страниц назад и оглядываясь. Перрон, на который я шагнул, был пуст — ни души. «Осторожно — двери закрываются. Следующая станция Преображенская». Поезд ушел, я, как во сне, проводил его глазами.

Странно, почему никого нет? И зачем я вообще приехал сюда? — зачем вышел, черт возьми?! Я посмотрел на часы — наверное, это был последний поезд, и назад мне уже не вернуться. Но почему же нет никого? — думал я, листая книгу и пытаясь читать: (далее…)

Начало романа – здесь. Начало 6-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Женщина приблизилась ко мне, села рядом. На ней был белый плащ, напомнивший мне больницу. Я смотрел и узнавал в ней всех — Лику, мою тетку Гарпешу, Софью, Сару, Марину Стефанну и Томочку Лядскую — всех! — и еще очень многих других…

— Ну вот и все, — сказала она, — вот и все: ты попался. Сейчас я выйду, а через остановку за тобой придут — приготовься.

Я молчал, да и что я ей мог сказать? мной владела апатия — ничего не хотелось — в голове прозвучала короткая фраза что–то из шестой симфонии Чайковского. Бесконечно повторяясь, она несла в себе усталую мысль: я чужеродное тело, механизм меня терпит, но хочет избавиться — безразлично и механически — ах, плевать я хотел… (далее…)

Начало романа – здесь. Начало 6-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Я перешагнул через распростертую на полу Лику и, шатаясь, пошел к двери. Вот что значит возвратиться на собственный путь — на него просто нельзя не возвратиться, ибо мой путь это лист Мебиуса. «Почтение носителю достоинства, стойкость женщины ужасна, луна близится к полнолунию», — повторял я, как заведенный, спускаясь вниз по лестнице. Я вспоминал, как выходя из автомата столкнулся с женщиной, просившей разменять пятак, ее удивление и вопрос, давно ли у меня на руке это красное пятно, ее предостережение: «Берегитесь, молодой человек». Взглянув на ладонь, я не обнаружил никакого пятна — как жаль, что не удалось тогда расспросить ее подробней. Да ведь нельзя же было! — случилась та катастрофа…

Шел сильный дождь. Я раскрыл Софьин зонт. Сильный ветер рвал его из рук. На душе было тяжко, вспоминались какие–то японские картины — дождь сечет пешеходов под зонтиками — куда ж мне теперь? — к Софье? Порыв ветра вывернул зонт в моих руках. Я попытался исправить его и сломал. Ткань повисла тряпкой, обнажив свисающие металлические ребра. С размаху в сердцах я швырнул зонт на газон и пошел к метро, подняв воротник пиджака. (далее…)

Начало романа – здесь. Предыдущее – здесь.

Сотворим человека…

Моя история близится к концу, и теперь я уже отчетливо представляю себе, как трудно было бы мне писать, если б то, что я пишу, было вымыслом. Представьте себе меня — вот такого, каким я предстаю перед вами на этих страницах. Ведь, чтобы создать мой образ, автору пришлось бы держать в голове массу деталей, которые его (автора) постоянно бы сбивали с толку. Автор ведь человек, читатели, — он ведь имеет душу, которую ему постоянно приходится вкладывать в своих героев: он распыляется по героям, но больше всего вкладывает, конечно, в меня — главного своего героя. И что же, неужели вы думаете, что какой–то там посторонний человек — кем бы он ни был — сможет создать меня таким, как я есть? Да никогда в жизни — обязательно крупицы его души, вложенные в меня, заведут отношения (роман) с тем, что в моем образе принадлежит собственно мне, и получится невообразимая путаница, получится что-то совсем третье, неожиданное, непредсказуемое, и — автор с ужасом увидит свою неудачу. (далее…)