Начало здесь. Предыдущее здесь.

Святослав Игоревич на вершине могущества

Победитель Хазарии имел все возможности для наслаждения мирной жизнью. В свои двадцать пять лет он уже прославился, как выдающийся полководец. Громадная страна, раскинувшаяся от берегов Балтики до Черного моря, гордилась своим государем и воспевала его подвиги. Ко всему прочему, Святослав был счастлив и в семейной жизни. Его первой женой стала мадьярская княжна, упомянутая в Иоакимовской летописи под именем Предслава (94). Она дала жизнь двум сыновьям, Ярополку и Олегу. Вторая жена, Малуша одарила супруга и господина сыном Владимиром.

Но князь-полководец не мог удовлетворить свою деятельную натуру одними лишь мирными трудами и радостями. Точно так же, как и его боевые соратники, готовые идти за своим предводителем, хоть на край света.

К концу войны с хазарами войско Святослава достигало численности в несколько десятков тысяч опытных бойцов. В условиях мирного времени содержание подобного воинства легло бы непереносимым бременем на казну государства, обширного по территории, но еще не слишком богатого (95). Если бы Святослав решил жить «в мире со всеми странами» (как это сделал Вещий Олег после похода на Царьград), ему пришлось бы распустить большую часть своих воинов по домам. Или определить их на поселение в стратегически значимых пунктах (так поступал позднее Владимир Святославич).

Чтобы сохранить при себе боевую силу, Святослав должен был воевать. Но он не мог броситься в примитивные грабительские рейды, как это нередко делали русские вожди в предшествовавшие времена. Святослав высоко ценил свое достоинство государя и полководца. Чтобы повести войско в очередной поход, ему требовалась достойная цель. И такая цель возникла – с подачи многомудрых византийских правителей.

В Киев явился посол от греков, некто Калокир, сын херсонесского стратега, с вполне конкретным предложением: пусть русский князь немного повоюет с болгарами. За соответствующую оплату, разумеется. В счет этой оплаты посол привез, для раздачи русским вельможам, пятнадцать кентинариев золота (более 700 кг по современным стандартам веса).

Между Русью и Дунайской Болгарией не было союзных отношений. Святослав не мог считать дружественным государем болгарского царя Петра, который в предыдущей русско-византийской войне фактически поддержал греков. Во многом из-за этого закончился жестоким поражением поход Игоря на Константинополь, предпринятый в 941 году.

Взаимоотношения Болгарии и Византии в первой половине X века складывались неоднозначно. Православные болгары, с момента своего крещения, считались союзниками византийцев, но старались избежать церковно-политической зависимости от соседей. Затем прошла череда войн, инициированных амбициями болгарского властителя Симеона, принявшего царский титул и пытавшегося навязывать свою волю Константинополю. Последующие, союзные отношения Болгарии и Византии были основаны на договоре, заключенном в 927 году, после смерти Симеона, при восшествии на престол его сына Петра. Эти отношения скрепились браком болгарского царя с византийской принцессой Марией, внучкой императора Романа Лакапина. Весьма значимым инструментом упрочения болгаро-византийской дружбы были субсидии на содержание царицы Марии (так стали называть дань, выплачивавшуюся империей болгарским соседям). Болгары, со своей стороны, обещались сдерживать набеги различных варваров (в том числе русских, но, прежде всего, мадьяр) на дальних подступах к византийским владениям. С этой обязанностью болгарские власти не всегда умели справиться (а иногда и не очень хотели). В то же время, даннические обязательства по отношению к северным соседям весьма тяготили императоров Второго Рима, и когда царица Мария умерла, выплаты прекратились. К шестидесятым годам X века в отношениях двух соседних, единоверных государств накопилось немало и других раздражений. Ко всему прочему, изменилось соотношение сил. Империя в ту пору набирала мощь (96), Болгария входила в опасную стадию развития феодальных отношений, ослаблявших власть центрального правительства.

В 963 году византийский престол занял энергичный и воинственный Никифор Фока, который вскоре отправил раздраженное письмо болгарскому царю, категорически требуя, чтобы тот перекрыл на своей территории пути для мадьярских отрядов, направлявшихся грабить земли империи. Петр, по сообщению византийского историка Скилицы, «не обращал внимания на эту просьбу и всячески обманывал греков». Вероятно, болгарский царь не захотел нести бесплатно охранную службу в интересах Константинополя. Никифор торговаться с Петром не стал, но и войну не начал. Император решил нанести удар по Болгарии рукой русского князя, чтобы тот дал Петру предметный урок, после которого от болгарского царя можно было бы требовать необходимых уступок.

Отношения между Русью и Византией в ту пору складывались вполне дружественно. Продолжал, в целом, действовать договор от 944 года, подтвержденный в ходе визита Ольги в столицу империи. Развивалась торговля. Русские боевые отряды в начале правления Святослава сражались вместе с греками против арабов (97). Да и от разгрома Хазарии империя получила весьма существенные выгоды, включая территориальные приобретения в Тавриде (98). В общем, основа для взаимовыгодного сотрудничества имелась. Святослав принял предложение греков, но наметил собственную цель начинавшейся им войны.

В 967 году к берегам Дуная двинулось русское войско, в котором было (по греческим, вероятно преувеличенным данным) до 60 000 воинов. Болгары упорно сопротивлялись, но потерпели поражение и приняли мир, по условиям которого Святослав забрал себе небольшую территорию в низовьях Дуная с несколькими городами, не слишком крупными (99). Востребовав сполна обещанное греками золото, киевский князь затем на Русь не ушел, а обосновался на захваченных землях, сделав своей резиденцией город Переяславец, у одной из проток дунайского устья. Поступая так, Святослав следовал той же стратегии, которой руководствовались его предшественники – Боривой, Гостомысл, Олег, последовательно овладевавшие узловыми пунктами на речных магистралях Восточной Европы. Переяславец должен был стать оплотом Руси на дунайско-черноморском торговом маршруте, контролируя который, Святослав мог бы получать немалые дополнительные доходы. К тому же, в руках у князя оказался стратегический плацдарм на дальних подступах к византийской столице. В договорах Руси и Византии, начиная со времен Вещего Олега, фигурировал весьма обременительный для греков пункт о выплате регулярной дани Киеву. Эти выплаты осуществлялись с перебоями, обычно – лишь в моменты, когда империя нуждалась в русской военной поддержке. Находясь со своим великолепным войском на придунайском плацдарме, Святослав мог добиваться строгого соблюдения финансовых обязательств, принятых греками по итогам прежних войн.

В Константинополе быстро оценили ситуацию. Император Никифор был политиком весьма искусным. На престол он вступил в результате изощренной интриги, а также благодаря браку с красавицей Феофано, своевременно овдовевшей супругой прежнего императора Романа, сына Константина Багрянородного. Еще ранее того Никифор прославился, как полководец, в войнах с арабами. Этот опытнейший политик и стратег вначале, видимо, недооценил Святослава, посчитав его обычным варваром, падким до военной добычи. Но когда русский князь засел в Переяславце, Никифор не мог не осознать, чем это грозит империи.

Аннексия небольшой нижнедунайской территории не могла, сама по себе, рассматриваться в качестве casus belli. Святослав в данном случае действовал, не нарушая условий договора, заключенного по инициативе самого Никифора. Тем не менее, василевс немедленно стал готовить войско и флот к войне с Русью. Он даже отдал приказ перекрыть цепью Босфорский пролив, чтобы предотвратить возможный прорыв русских боевых судов к Константинополю. Но сначала в дело запустили мастеров дипломатической игры (100).

В 968 году византийское посольство явилось в Преслав, к престарелому царю Петру. Греки предложили Болгарии союзную помощь в борьбе за возвращение придунайских территорий, занятых русскими. Одновременно, другая миссия отправилась к печенегам. Щедрыми дарами и посулами византийские дипломаты сумели повернуть «шип русийев» против самой Руси. Степная орда двинулась на Киев.

Получив известие об угрозе, нависшей над Поднепровьем, Святослав со своей конной дружиной совершил бросок на север, оставив основную, пешую часть войска в Переяславце. Князь немного запоздал, но столица Руси спаслась, благодаря самоотверженности ее защитников и нескольким счастливым случайностям. Некий отрок, отправленный из осажденного Киева за помощью, сумел обмануть печенегов и, спасшись от их стрел, переправился на левый берег Днепра, где стоял с небольшим войском воевода Претич. Тот также не растерялся: подошел к Киеву с большим шумом, создавая впечатление, что это движется сам Святослав. Потом Претич вступил в переговоры с печенежским вождем и добился перемирия, заверяя, что его небольшое подразделение – авангард армии непобедимого воителя. А затем уже подоспел и Святослав, по призыву которого встало новое, сильное воинство (из Переяславца князь смог пригнать лишь малый отряд конницы). Отброшенные от Киева, печенеги бежали в свои степи. Вскоре они запросили мира, на который князь дал согласие, так как собирался задействовать этих переменчивых друзей-врагов в своих военных мероприятиях.

Между тем, тревожные вести пришли с Дуная. Воспользовавшись уходом Святослава и опираясь на союзный договор с Византией, болгары решили вернуть отторгнутые у них территории. Оставленное Святославом войско во главе с воеводой Волком в течение длительного времени стойко обороняло Переяславец. Затем начались проблемы с продовольствием. А часть переяславцев, недовольная русским правлением, уже готовилась поддержать болгарских военачальников, осадивших придунайский город. Воевода Волк, в конечном итоге, тайно вывел войско из городских стен и отправился с ним на родину обычным водным путем.

На рубеже 968-969 гг. Святослав душой рвался на Дунай, к оставленным там соратникам. Но у него оказалась масса дел на Руси. В 969 году ушла из жизни Ольга (вероятно – где-то в начале года), и надо было срочно реорганизовать систему внутреннего административного управления, которую до того крепко держала в руках княгиня-мать. Святослав не собирался оставаться в Киеве; он объявил свой новый политический план, в соответствии с которым центр государства переносился в Переяславец, ибо «там середина земли моей». Согласно такому заявлению князя, его землей должна была в какой-то мере стать и Болгария. Святослав не стремился к установлению своего прямого господства над болгарами, но хотел привязать их к себе в формате прочного военно-политического союза. Ибо без таких союзных отношений власть князя в Переяславце не могла быть устойчивой. Одновременно, Святослав произвел радикальную реформу политического устройства Руси, превратив свою страну из унитарного государства в федерацию с тремя относительно самостоятельными центрами власти. Земли Южной Руси (включая территории, присоединенные уже при Святославе) разделялись на две области, восточную и западную. Первая, самая значимая область, вместе с Киевом досталась старшему великокняжскому сыну Ярополку. Вторую возглавил Олег, средний сын Святослава. Он обосновался в древлянском Овруче. Новгородские бояре, также пожелавшие иметь своего князя, пригласили на берега Волхова Владимира Святославича, назначенного править Северной Русью – древней державой ильменских славян.

Такими вот хотел видеть Святослав состав и структуру своей будущей империи с центром на Дунае: три автономные области, над которыми великий князь Руси господствует напрямую, плюс Болгария, сохраняющая формальную независимость под неформальной опекой русских союзников. Братское славянское государство, жители которого могли говорить с русичами на одном языке, должно было стать опорой Святослава в будущих схватках с сильными противниками в Юго-Восточной Европе.

Болгарию, однако, надо было еще принудить к союзу с Русью. У Святослава имелся успешный опыт подобного рода, с вятичами, которые поначалу упорно сопротивлялись, а затем покорились его силе и признали над собой великокняжескую волю. Так будет и с Болгарией, решил про себя князь, если сила окажется достаточной для победы, а воля победителя – великодушной.

Имелось еще одно немаловажное сходство в сюжетах покорения государства Вантит и Болгарского царства. В обоих случаях главный враг находился за спиной упрямых братьев-славян. Хазарию Святослав побил так, что и следов не осталось от ее былой мощи. Греки, конечно, сильнее, но в прежние времена их побеждали и Вещий Олег, и Симеон Болгарский. Действуя в союзе, две славянские страны смогли бы навязать свою волю Византии, либо разгромить ее так же основательно, как это сделала Русь с Хазарским каганатом.

Святослав тщательно подготовил свой второй поход на Балканы, к которому привлек недавно побежденных печенегов. Он также призвал мадьяр (воспользовавшись поддержкой тестя, согласно Иоакимовской летописи), но конники из степей Паннонии несколько задержались и не смогли принять участие в кампании 969 года.

Войско Святослава в очередной раз высадилось на правом берегу Дуная, вблизи спорного Переяславца. Болгары ожесточенно дрались за столь полюбившийся русскому князю город, но, в конечном итоге, не смогли устоять. Не оправдалась и надежда на помощь греков: войска Византии в это время стояли у ворот Антиохии, в Сирии. Отчаянно защищая нижнедунайские территории, воеводы болгарского царя допустили стратегическую ошибку. Их войско было разбито на дальней окраине государства, после чего русский князь хозяйничал в Болгарии, как хотел.

Святослав уже успел к тому времени должным образом изучить обстановку в государстве балканских славян. Болгария в последние годы правления царя Петра вошла в кризисную полосу. Государство разрывали конфликты между отдельными группировками знати; некоторые из этих группировок искали поддержки у Константинополя, другие резко выступали против «греческого засилья», помня, что Византия – исконный враг болгар. Этих последних Святослав стремился поддержать, устанавливая в Болгарии новый, прорусский и антивизантийский порядок. Войско русского князя заняло болгарскую столицу Преслав, взяв под плотную опеку двор нового царя Бориса (сына Петра, ушедшего в 969 году в монастырь и через год умершего). Сторонники Византии подверглись репрессиям; особенно жестокими стали карательные действия отряда, направленного в южноболгарский Филиппополь (нынешний Пловдив), где греческое влияние традиционно было очень сильным.

В Константинополе, между тем, совершились важные перемены. Император Никифор пал жертвой заговора, поднявшего в декабре 969 года на престол очередного незаурядного военачальника, Иоанна Цимисхия.

Утвердив свою власть, Цимисхий потребовал от русского князя немедленного ухода из Болгарии. Но Святослав «не хотел слушать послов и с гордостию ответствовал, что скоро сам будет в Константинополе и выгонит греков из Европы в Азию» (101).

!!! Комментарии и источники к Главе 22 смотрите здесь.

Продолжение

На Главную "Первых Рюриковичей"