Начало здесь. Предыдущее здесь.

Неудачное завершение балканских войн Святослава и его гибель

Кратко повествуя о балканских войнах Святослава, Иоакимовская летопись завершает этот сюжет утверждением, что князь-язычник «принял казнь от Бога». В других летописных текстах, создававшихся столь же убежденными христианами, как и сотрудники новгородского первосвятителя, подобные категоричные оценки деятельности прославленного воителя найти невозможно. Негативное отношение к Святославу, пронизывающее соответствующий сюжет Иоакимовской летописи, основывается не только на воспоминаниях о враждебности князя к христианской вере. Вышедшие из южнославянской среды авторы летописи не могли иначе относиться к тому, кого считали одним из главных виновников гибели Первого Болгарского царства.

Выступая в 970 году в поход против греков, Святслав собрал многочисленное коалиционное войско. Вместе с русскими воинами, мадьярами и печенегами под его знамена встали и болгарские отряды. Таким образом, идея военного союза Руси и Болгарии как будто стала реализовываться на практике.

Действуя в соответствии с опытом прежних кампаний, русский князь нанес мощный, сокрушительный удар. Но этот удар не опрокинул имперские войска, закаленные в боях на различных фронтах в Европе и Азии. В сражениях, развернувшихся на подступах к Константинополю, ни одна из сторон не могла добиться решающего перевеса. Святослав разделил свое войско на две части, и с одной из них разгромил на фракийских полях сильную армию под командованием одного из полководцев Цимисзия. Но другая часть коалиционного войска, состоявшая из печенегов и мадьяр, усиленных объединенным русско-болгарским контингентом, в это же время была жестоко побита под Аркадиополем. Измотав друг друга, противоборствующие стороны заключили мирный договор. Святослав мог, в какой-то мере, считать себя победителем. Он не дошел до Константинополя, но воевал на греческой территории и добился вполне приемлемых условий прекращения войны. Визангтийцы вновь заплатили дань, и Болгария осталась под фактическим протекторатом русского князя.

Этот мир не мог быть прочным, но Святослав, надо полагать, посчитал, что в течение некоторого времени ему не придется воевать. Такое время требовалось для укрепления русско-болгарского союза, чтобы сделать этот союз доминирующей силой на Балканах.

Соответственно ситуации, основные силы русского войска (изрядно ослабленного после ухода мадьяр и печенегов) были дислоцированы не в Переяславце, а выше по Дунаю, в районе города Доростол (ныне Силистра). Отдельный крупный отряд встал гарнизоном в Преславе, обеспечивая благонадежность центральной болгарской власти. Командовал этим отрядом знаменитый воевода Свенельд (102), под чьим надзором царь Борис мог беспрепятственно управлять делами своего государства. Святослав рассчитывал, что, в случае нападения византийских войск, болгары, вместе со Свенельдом, сумеют их задержать на подступах к Преславу до подхода главных русских сил. Столица Болгарии была окружена мощными стенами, возведенными еще в эпоху великого Симеона. Этот город мог бы долго и успешно защищаться против любого неприятеля. Впрочем, перспектива вторжения императорских войск в глубинные области Болгарии казалась маловероятной. Подобные акции, предпринимавшиеся в предыдущих войнах, обычно приводили к жестоким поражениям византийских армий.

Святослав, казалось бы, все предусмотрел. Но он не мог в полной мере учесть настроения, господствовавшие в болгарском обществе на тот момент.

Навязанная силой опека Руси над Болгарией оскорбляла гордость болгарской знати, воспитанной в великодержавных традициях эпохи царя Симеона. Искренних друзей Руси было очень мало; их становилось все меньше по мере расширения русского присутствия на болгарской земле. Расправившись с приверженцами Византии, Святослав держал в свой воле царя Бориса в Преславе. Но ситуация в стране уже выходила из-под контроля преславских властей. Значительная часть знати тайно и явно искала поддержки в Константинополе. А правители западных областей Болгарии фактически отделились; они не хотели подчиняться ни Руси, ни Византии, пытаясь консолидировать национально ориентированные силы страны.

Ко всему этому добавлялись фундаментальные противоречия культурно-конфессионального характера. Христианизированное сознание болгарского народа не могло смириться с властью русских язычников, поклонявшихся идолам и совершавших человеческие жертвоприношения. Тягостное впечатление произвели и репрессивные акции Святослава против христиан в его собственном войске, а также приказ о разрушении храмов на Руси (103). Многие болгары могли испугаться перспективы подобных гонений на Веру Христову в своей стране (104).

Так сложилась масс-психологическая основа для негативного отношения болгар к русским в их новой войне с греками, происходившей уже на болгарской территории. Боевые действия начались в пасхальные дни 971 года, когда многочисленная армия Иоанна Цимисхия внезапно вторглась в Болгарию и двинулась на Преслав.

Цимисхий в этой кампании действовал не только неожиданно для противника, но и стремительно, переигрывая Святослава подвижностью своих войск. Возглавлявшийся императором авангардный корпус достиг болгарской столицы прежде, чем русский князь успел что-либо предпринять. Греки повсюду заявляли, что идут воевать только против русских, и болгарские воины не остановили византийцев в теснинах Родопских гор (как делали их предки в старину, по зову своих природных государей). Русский отряд в Преславе был недостаточен для того, чтобы собственными силами оборонять столичный город по всему периметру его стен. Болгары же не проявляли большого желания воевать. По версии византийских авторов, все русское воинство, защищавшее город, было истреблено. Однако воевода Свенельд успел уйти, и, по всей видимости, увел за собой значительную часть своего отряда к Святославу. Другая часть русских воинов осталась на позициях, чтобы прикрыть отход товарищей. Эти храбрецы стойко оборонялись в царском дворце, а затем вышли из здания, подожженного по приказу Цимисхия, и погибли в жестокой рукопашной схватке на придворцовой площади.

Болгарский царь и преславские вельможи поспешили сдаться Цимисхию. Их примеру последовали многие болгарские города, приславшие депутации к победоносному императору, продолжавшему заявлять, что он воюет только с русскими, чтобы освободить от них Болгарию.

Ожесточенные бои развернулись под Доростолом, где русское войско было блокировано превосходящими силами византийцев. Флот, заранее посланный Цимисхием, перекрыл дунайскую акваторию. Не получая подкреплений, воинство Святослава в течение двух месяцев стойко отбивалось. В защите городских стен участвовали даже жены русских воинов (по всей видимости, это были местные, болгарские женщины). Предпринимая многочисленные вылазки, русские наносили немалые потери грекам, и сами теряли товарищей, тела которых потом сжигали на кострах, на виду осаждающих.

Византийцам так и не удалось сломить сопротивление русского войска. Цимисхий предлагал Святославу решить дело поединком. Русский князь отказался, и не от недостатка храбрости. Он осознавал свое значение для войска, запертого в Доростоле. Гибель Святослава повлекла бы за собой гибель всех его боевых соратников. А возможная победа князя в поединке с греческим предводителем ничего бы не изменила. Место Цимисхия занял бы еще один честолюбивый военачальник, которому, для утверждения на престоле, была бы необходима окончательная победа над ненавистными варварами.

Когда силы русского войска стали иссякать, и все попытки вырваться из кольца оказались неудачны, Святослав сам предложил покончить дело миром. Цимисхий немедленно согласился. Он торопился завершить войну, сковывавшую на Дунае лучшие войска империи. Это грозило неприятностями на других рубежах, в частности, в Малой Азии, где можно было ожидать нового нападения арабов. Цимисхий также спешил приступить к окончательному решению судьбы Болгарского царства, упавшего в его руки по ходу боевых действий.

Замирившись с греками и получив от них запас продовольствия на дорогу домой, русский князь отказался от притязаний на Болгарию. Он также обещал не тревожить владения империи, включая Херсонес. Перед тем, как покинуть Доростол, Святослав повстречался с Цимисхием. Эта встреча двух незаурядных государей-полководцев не могла быть дружественной, но прошла вполне корректно. Затем поредевшее войско Святослава отправилось вниз по Дунаю.

Капитулировавшие в Преславе болгарские вельможи наверняка не читали трактат христолюбивого императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», в котором болгары-христиане именовались «богомерзким народом». Болгарское царство, разместившееся на землях, которые Византия считала своими исконными владениями, было бельмом на глазу Константинополя. Получив возможность властвовать над болгарами, Цимисхий не церемонился. Грабежи болгарских городов и насилия над их жителями начались сразу же по окончании боевых действий. Восточная Болгария, оккупированная византийскими войсками, была присоединена к империи. Преслав стал называться Иоаннополем, Доростол – Феодорополем. Царя Бориса отвезли в Константинополь, где заставили участвовать в триумфе Цимисхия, а затем торжественно лишили царского сана. Корону болгарских царей передали в храм Святой Софии.

Болгарское государство, однако, не было полностью уничтожено. Западной частью страны управляли т.н. комитопулы (сыновья комита Николы, бывшего наместника одной из провинций). Они успешно отбивались от имперских войск и временами даже переходили в контрнаступление. Самый выдающийся из комитопулов, Самуил вернул часть земель, завоеванных византийцами; в 997 году он был провозглашен новым царем Болгарии. Но силы были неравны. Через четыре года после смерти Самуила, в 1018 году император Василий II окончательно разгромил болгар и на два с лишним века лишил их независимости. О том, какими методами действовал этот достойный преемник (пасынок) Цимисхия, свидетельствует закрепившееся за ним прозвище – Болгаробойца.

Возвращаясь на Русь, Святослав, по всей видимости, обдумывал планы реванша (105). Ведь его отец, Игорь также сначала потерпел поражение, а потом все же взял верх над греками.

Византийская дипломатия, однако, подготовила воинственному русскому князю еще одну западню. Когда его ладьи уже поднимались вверх по Днепру, пришла весть, что самый опасный участок пути, у порогов, перекрыт печенегами. Согласно русским летописям, печенежский хан Куря будто бы польстился на сокровища, с которыми возвращалось домой малочисленное русское войско. Особых сокровищ у Святослава наверняка не было, зато византийское золото в очередной раз обильным потоком излилось на печенежских вождей. Да и сам Куря, с его повадками степного хищника, не мог отказаться от соблазна расправы с знаменитым воителем.

Выступление печенегов против их прежнего союзника создавало грозную опасность не только для ослабленного потерями войска Святослава, но и для всей Руси. События 968 года наглядно показали, что даже русская столица не защищена в должной мере от ударов со стороны степи (106).

Святослав, как государь Руси, должен был спешить в Киев. Но прорываться напрямую, по Днепру он не мог. Доростольский договор, завершивший войну с греками, датируется июлем 971 года. Следовательно, к днепровским порогам русское войско подоспело в жарком августе, или в начале сентября, когда Днепр сильно обмелел. Проводить ладьи через обнажившиеся в речном русле каменные гряды можно было лишь бечевой, вдоль кромки берега. За время такой проводки печенежские лучники, устроенные на самых выгодных позициях, расстреляли бы все русское войско без особых потерь для себя.

Опытнейший Свенельд сразу же дал князю дельный совет: прорываться в обход порогов, на конях. Коней в войске оставалось немного, но достаточно для малой дружины, которая прошла бы сквозь степь, подобно иголке, упавшей в травяную кипу, чтобы вынырнуть под самым Киевом. Святослав смог бы, в таком случае, защитить Русь от печенежской угрозы, как в 968 году, когда по его зову новое русское войско поднялось, будто из-под земли. И с этим новым множеством «воинов храбрых» князь мог бы затем вернуться на Балканы, чтобы отомстить грекам за их предательское нападение, за товарищей, побитых в Преславе и под Доростолом.

Но оставался еще и остаток старых «воинов храбрых», тех, кого князь сам учил, что «мертвые сраму не имут», и которые отвечали ему: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим». Пеших воинов невозможно было провести мимо порогов, через степи, под ударами легкоконные печенегов. И оставить их на произвол судьбы Святослав не мог, не поступившись собственной честью, которую ценил выше жизни. Его отец в 941 году без колебаний бросил свое войско на погибель в Малой Азии. Игорь был тогда совершенно прав, рассуждая по-государственному. Но сын Игоря в сходной ситуации решил по-другому. Он остался со своими боевыми товарищами, чтобы вывести их домой, либо погибнуть вместе с ними.

Немногочисленную конную дружину князь все же отправил в обход порогов, под командованием Свенельда. Этому воеводе, с его громадным военным и политическим опытом, Святослав доверил судьбу Руси в свое отсутствие. Наличие в летописях текста договора, заключенного с греками в Доростоле, свидетельствует, что оригинал данного документа достиг Киева и осел в великокняжском архиве. Привез этот документ сквозь степи, очевидно, Свенельд, которому князь должен был передать, на всякий случай, и другие важнейшие пергаменты из походной канцелярии. Кроме того, Свенельд, вероятно, получил специальную грамоту, утверждавшую его опекуном Ярополка, на случай гибели Святослава. Соответственно такому своему статусу, главный воевода, после прибытия в Киев, становился фактическим главой не только киевского, но и общерусского правительства.

Свенельда потом упрекали историки различных эпох, заявлявшие, что он бросил своего князя в самый трудный момент. Однако этот варяг искренне советовал Святославу спасать драгоценную княжескую жизнь, понимая, что остающееся на Днепре войско, в таком случае, придется возглавить ему, первому заместителю командующего. Свенельд был готов до конца исполнить свой долг, как это делали до него и после него русские военачальники в схожих ситуациях. Он отправился в Киев не по своему малодушию, а по решению князя.

И оказавшись в Киеве, Свенельд, прежде всего, исполнял волю государя, думавшего не о себе, а о своей земле. Воевода не мог немедленно броситься на выручку Святослава. Сначала надо было позаботиться о безопасности русской столицы и других городов Поднепровья, провести мобилизацию боевых сил, собрать и подготовить новые войска. На все это ушло какое-то время. А там уже настала пора осенних и зимних холодов, когда о дальнем походе в степи нельзя было и думать.

Печенеги не использовали остаток лета и теплые дни начала осени 971 года для удара по Киеву. Войско Святослава, застрявшее на Днепре, сослужило Руси свою последнюю службу, удерживая Курю с его соплеменниками у днепровских порогов.

Уверившись, что дружина Свенельда благополучно ушла на Киев, Святослав отступил в низовья Днепра на зимовку. Там, в отличие от голой, безлюдной степи имелось немногочисленное русское население, и была возможность находить какой-то прокорм для воинов. Все же зимой войско перенесло жестокий голод. Конскую голову местные жители продавали по полугривне; в обычных условиях за такую цену можно было бы приобрести целого коня.

Тем не менее, русичи продержались до дней весеннего половодья и сохранили боеспособность. Дождавшись, когда Днепр разольется в полную силу, Святослав вновь повел свои ладьи вверх по реке. Путь через пороги был теперь легче, нежели в дни прошлогоднего маловодья, но пробиваться пришлось с тяжелыми боями. Воинам периодически приходилось выходить на берег, чтобы отгонять печенегов, защищая товарищей, перетягивавших суда через очередной речной перекат. Караван ладей при этом неизбежно должен был растянуться. Кто-то уходил вперед, кто-то отставал. Войско сражалось с печенегами, разделившись на отдельные отряды. Какая-то часть воинства сумела пробиться и вернулась на Русь (107). Но тот отряд, с которым шел Святослав, подвергся особо яростному нападению. Князь, надо полагать, бился в первых рядах и пал, вместе со своими телохранителями. Торжествующие печенеги отсекли голову Святослава и поднесли ее своему хану. Куря сделал из этого трофея чашу, которую затем поднимал на пиршествах, хвастаясь своими победами и подвигами.

Даже после неудачи балканских замыслов Святослава и его гибели Русь осталась великой державой общеевропейского ранга, какой ее сделали военные триумфы князя-полководца. Преемникам Святослава следовало лишь сохранить и укрепить унаследованную ими страну, которая быстро наполнялась населением, усиливалась, окультуривалась и обогащалась.

!!! Комментарии и источники к Главе 23 смотрите здесь.

Продолжение

На Главную "Первых Рюриковичей"