Начало здесь. Предыдущее здесь.

Некоторые аспекты пресловутой «варяжской проблемы»

Если бы русскую историю начала XVIII века пришлось воссоздавать, не имея необходимого набора исторической фактуры, пользуясь лишь ворохом мифов, окутавших деяния Петра I и его соратников, а также разрозненными текстами военных реляций, международных договоров, да обрывками из пристрастных сообщений иностранцев, мы могли бы получить своеобразную интерпретацию событий той эпохи.

Некоторые историки стали бы тогда доказывать, что еще в начале XVII века дикие племена московитов, побежденные выдающимся полководцем Якобом Делагарди, стали данниками Шведского королевства. Завоеватели обосновались в так называемой Немецкой слободе. В переводе с московитского это название означало: «Свободное поселение для иностранцев». Затем, в последней четверти XVII века произошел бунт т.н. «стрельцов» (так, по всей видимости, называлось вспомогательное туземное войско, которое шведско-германские властители создали для охраны порядка и, на свою беду, вооружили огнестрельным оружием и научили стрелять). Но туземные вожди перессорились между собой, и поэтому московиты согласились подчиниться правителю Немецкой слободы Францу Лефорту, который распространял культуру, научил своих подданных ходить на ассамблеи и отмечать Новый год с 1 января. Незадолго до своей кончины Лефорт передал власть молодому человеку по имени Петр, прозванному также Романов (т.е. «сын римлянина»; называясь так, он указывал на свою связь с западной, «римской» в понятиях московитов цивилизацией). Петр, вероятно, был родственником Лефорта. Это косвенно доказывают случайно сохранившиеся материалы следственного дела одного из раскольников (так у московитов назывались религиозные диссиденты), утверждавшего, что «царя Петра Лефорт привез из-за моря в бочке». По другим сведениям, Петр был выходцем из Голландии (эту страну он неизменно любил), или Шлезвиг-Гольштейна (некоторые наследники Петра претендовали на титул герцогов Голштинских). Петр Романов отказался подчиняться шведам. Он пригласил на службу доблестных немецких офицеров и генералов, которые победили шведскую армию. После этого Петр I основал Российскую империю. Кроме того, он запретил своим подданным носить бороды, изобрел для них азбуку и был жестоким тираном. По такой вот примерно схеме можно было бы рассуждать, не имея адекватных исторических сведений, и, при этом, руководствуясь тезисом о природной неполноценности русских в сравнении с западными европейцами.

В России XVIII века оседали многочисленные выходцы из стран Западной Европы: офицеры, чиновники, коммерсанты, деятели культуры. Но никому не приходит в голову мысль о том, что иностранцы в ту пору завоевали Россию, или что они создали Российскую империю.

Весьма значительным было скандинавское присутствие на Руси в IX-X вв., однако, и эту эпоху нельзя считать временем иностранного (варяжского) господства.

Скандинавские викинги свирепствовали в странах Западной Европы в течение нескольких веков (129). Пиратские рейды начались еще в конце VIII в. Затем воинственные пришельцы приступили к территориальным захватам. Они создали массу опорных пунктов на берегах Ирландии, Англии, Франции, Германии, обкладывали местных правителей данью. На некоторых территориях скандинавы (норманны или даны, как их тогда именовали) оседали большими компактными группами, захватывали там земельные угодья, устанавливали свою власть и свои законы. Так, в частности, образовалась на английской территории обширная страна Данело (буквально – «Область датского права»), оставившая заметный след в ранней истории великой островной державы. А в 1017 году датский конунг Кнут, разгромивший войска англосаксов, стал королем всей Англии. Ирландию викинги вообще затерроризировали; они долгое время хозяйничали на этом острове примерно в таком же стиле, как монголы на Руси в XIII веке. Возможно, именно поэтому у ирландцев не успела сложиться собственная прочная государственность к моменту, когда на Зеленый остров обрушились рыцарские орды англичан, предводительствуемые потомками норманнских вождей.

Совершенно иная картина вырисовывается из анализа славяно-скандинавских отношений на раннем этапе истории Русского государства. Варяги вели себя на Руси сравнительно благопристойно, по меркам той свирепой эпохи. Несколько боевых эпизодов, происходивших на окраинах восточнославянского территориального массива в IX-X вв., нельзя считать свидетельством межэтнической конфликтности в отношениях между славянами и скандинавами. Славянские князья постоянно схватывались между собой (как и конунги скандинавских стран), и подобные междоусобные войны происходили чаще, чем войны межгосударственные. Скандинавские наемники совершали подвиги, побеждали, терпели поражения, гибли в славянском социуме, сражаясь за интересы местных правителей.

Заключались славяно-скандинавские (а затем русско-скандинавские) династические браки, в которых высокопоставленных невест выставляли обе стороны. Следовательно, представители соответствующих княжеских и королевских родов считались равноправными партнерами в делах большой политики того времени. Совершенно иной порядок сложился, например, в русско-половецких отношениях, которые далеко не всегда были враждебными. Заключая союзы с половецкими ханами, русские князья нередко женились на дочках свох степных союзников, но ни одна русская княжна не была выдана замуж за половчина. Такой брак считался бы недостойным и роняющим княжескую честь.

Следы компактного проживания выходцев из Скандинавии на русской территории выявлены лишь в немногих местах. Это, прежде всего, Ладога, основанная скандинавами, затем завоеванная новгородцами в 862 году и ставшая своего рода аванпортом Руси на подступах к балтийской акватории. Археология также обнаружила следы скандинавского присутствия в верховьях Днепра (Гнездово под Смоленском) и на Волге (Тимерево вблизи Ярославля). Оба указанных пункта (созданные не ранее X века, т.е. в эпоху уже сложившейся русской государственности) не имели особого военно-стратегического значения, но были весьма важны для торгового транзита. Скорее всего, там были организованы поселения типа факторий, расположенные на двух речных магистралях, открывавших путь в бассейны Черного и Каспийского морей. В дальнейшем на соответствующих территориях появилась прочная местная власть, обеспечивавшая безопасное движение купеческих караванов. Возникли комфортные условия для пребывания путешествующих купцов в близлежащих городах. И форпосты скандинавской торговли на берегах Днепра и Волги постепенно заглохли, так как в их существовании уже не было необходимости.

По всей видимости, самым прибыльным делом скандинавов, приходивших на Русь в IX-X вв., была именно торговля. Пиратский промысел здесь сулил меньше выгод, чем в Западной Европе и был связан с большим риском. Не крупные и не слишком богатые (в ту пору) славянские городские центры располагались вдали от морского побережья; к этим центрам непросто было добираться судовым ходом. А местное население, еще не согнутое феодальным гнетом (в отличие от своих западноевропейских современников), поголовно владело оружием и могло оказывать самое ожесточенное сопротивление налетчикам.

Многие этнические скандинавы служили на Руси в войске и в структурах государственной власти. Некоторые, видимо, оседали на земле (130). Все эти категории выходцев из скандинавских стран обитали в восточнославянских землях не компактными поселениями (как в тех же Ирландии, Англии), а дисперсно, встраиваясь в местный порядок жизни, подчиняясь нормам местного права. Обитая в славяноязычной среде, они пользовались славянским языком (131). Таким образом, русская государственная система изначально создавалась по собственной, славянской матрице социальных и политических отношений, в которую органично включались иноэтнические (в частности, скандинавские) элементы.

Варяжское влияние на Руси не было доминирующим даже в сферах, где скандинавы в ту пору превосходили другие народы Европы. Например, в военном деле. Русь воевала по-своему, находя собственные меры защиты от любых врагов, восточных и западных (132). Возглавлявшие русские рати воеводы-варяги действовали по-русски, в иных масштабах, чем их соплеменники, нападавшие на страны западной Европы. Вожди викингов обычно водили дружины по нескольку сотен бойцов. Аскольд и Вещий Олег приходили под стены Константинополя с десятками тысяч воинов. Не стали скандинавы и создателями русского судоходства. На Руси издавна сложилась собственная культура кораблестроения и кораблевождения, адаптированная более всего к плаваньям по большим и малым рекам, а также к маршрутам река-море. Именно для такого рода путешествий были в наибольшей мере пригодны знаменитые русские однодеревки («моноксилы» у Константина Багрянородного), реликтовым вариантом которых можно считать казацкие суда (т.н. «чайки») эпохи позднего Средневековья (133).

Варяжская среда на Руси выдвинула ряд выдающихся политиков и военачальников, занявших высшие ступени государственной власти. Их феноменальные карьерные успехи оказались возможными благодаря сложению ряда объективных и ситуативных обстоятельств. Но ни Аскольд, ни Олег не были завоевателями или узурпаторами. Каждый из них достигал своего положения в рамках легитимных политических отношений своего времени и действовал на благо той государственной системы, которую возглавлял.

Деяния Аскольда, Олега, Ольги, Свенельда и еще целого ряда их незаурядных соплеменников, подвизавшихся на Руси, органично входят в канву не скандинавской, а русской истории. Точно так же, как, например, политические и карьерные успехи гг. Лефорта, Брюса, Бирона, Миниха, г-жи Марты Рабе, принцессы Софьи Ангальт-Цербстской и пр. Да и последних царей Романовых, в чьих жилах текла почти исключительно немецкая кровь, немцами считать как-то не принято.

!!! Комментарии и источники к Главе 32 смотрите здесь.

Приложения

На Главную "Первых Рюриковичей"