МОТОБИОГРАФИЯ. Смерть Генеральных Секретарей (1982, 1984, 1985)
Когда умер Леонид Ильич Брежнев, я был совсем маленьким хулиганом. Осенью 1982 года я учился в третьем классе 389-й школы-восьмилетки в районе Автово. Помню, в тот день, когда (как всегда около двух часов дня) закончились уроки, я собрался и самостоятельно дошел через дворы к остановке 73-го автобуса, который должен был довезти меня до квартиры бабушки и дедушки в высотном здании 137-й серии на углу Ленинского проспекта и Бульвара Новаторов. Сев в ярко желтый автобус Икарус, я стал смотреть через прозрачную стенку в кабину водителя… Обожал всегда рассматривать всякие фото, календари, наклейки, вымпелы, которыми они украшали свое рабочее место… Крышка от сыра ВИОЛА соседствовала со снимком KISS и туристическим видом Таллинна… Светило Солнышко… Я жмурился в его лучах и улыбался от того, как все хорошо…
Почему-то в автобусах я чаще всего думал о субботе… А суббота для меня был особый день. До класса 4-го у меня была теория, что онанизм это грех. И если им заниматься в будний день, то тебя Боже покарает, и ты получишь двойку. Но если мастурбировать вечером в субботу, то все будет нормально. Ведь в воскресенье в школу не нужно, и Бог тебе пару не пошлет. А в понедельник Он уже все забудет, и можно бесстрашно учиться и ждать следующей субботы, чтобы безнаказанно согрешить. Теория эта мне казалась в те годы абсолютно логичной и не имеющей слабых сторон. Действовала она, кстати, отменно, и я двоек не получал. А по субботам устраивал настоящие оргии перед зеркалом. В ванне. С дикими играми… Отдавал себе чужим искаженным голосом приказы немедленно раздеться. Вступал в настоящий шизофренический садо-мазохистский диалог. Разыгрывал сценки из фильмов, где кого-то обыскивали или связывали. Всячески разглядывал себя, принимая самые разные позы у зеркала и пробуя анально стимулировать себя различными предметами вроде зубной щетки.
Все эти игры заканчивались обычно длительной часовой мастурбацией с крепко стянутыми несколькими ремнями босыми ногами в позиции полулежа… с непрекращающимся полушепотом диалогом с какой-нибудь выдуманной госпожой-девочкой или господином-мальчиком моего возраста или вспоминанием какой-нибудь порно или эротической фотографии, виденной у папы или принесенной кем-то в школу. Для ребенка десятилетнего возраста я был в плане секса чрезвычайно озабоченным…
Внезапно меня кто-то тронул за плечо. Я обернулся… Надо мной стоял мрачного вида мужчина средних лет…
– Мальчик, ты знаешь, что умер Леонид Ильич Брежнев?
Я, отвлеченный от своих радужных цветочно-сексуальных мыслей, моргая большими глазками с длинными ресничками, удивленно посмотрел на него…
– Неееет… Серьезно?
Новость казалась несколько невозможной. Брежнев был некой постоянной величиной, существовавшей всю мою маленькую жизнь…
– Да… – человек мрачно и скорбно кивнул. – Вот такое горе у страны.
Я внезапно ощутил очень сильную разницу между моим сверкающим и переливающимся детским миром и серой, весьма промозглой реальностью этого взрослого. В моей вселенной было абсолютно не трагично оттого, что умер Леонид Ильич Брежнев. Безусловно важно, несказанно интересно, грандиозно увлекательно, совершенно любопытно, но нисколько не скорбно. Я не собирался плакать сейчас на плече у человека, сообщившего мне эту новость. И это явно его удивило. Мне хотелось перепроверить эту невероятную информацию. Невозможную новость… Первую по-настоящему Большую новость в моей жизни!
Добежав до дома и поднявшись к себе на пятый этаж, я прямо в дверях спросил бабушку:
– Бабуля, ты уже знаешь?
Она серьезно кивнула и коротко ответила:
– Да, уже знаю Дима, заходи скорее. – Он действительно умер?
– Умер Дима, передали по радио и по телевизору.
– Вот это да… – Я был ошарашен… – А я не поверил сразу! Так значит правда…
Бабушка же, как в шпионских фильмах, посмотрела по сторонам с порога, нет ли за мною слежки, когда я прошмыгнул вовнутрь. Она была обеспокоена не столько давно неизбежной смертью престарелого правителя Империи, в течение почти двух десятков лет управлявшего самой большой страной в мире, сколько обстановкой, которая могла сложиться в результате его ухода. Она была свидетелем постсталинских волнений и военизированного дележа власти. Отлично знала о перевороте, в результате которого был смещен Хрущев. И события, которые могли произойти вслед за гибелью Брежнева, представлялись ей весьма тревожными.
Но на этот раз все прошло спокойно. Быстро был назначен преемник – глава КГБ Андропов. Помню, дедушка на лестничной площадке, развернул газету "ПРАВДА", которую выписывал, и, увидев большой портрет нового ген.сека, с удовлетворением сказал: «Ну, вот и отлично. Андропова выбрали. Хороший мужик».
Я спросил:
– А ты его знаешь, дедушка?
– Да. Знаю, и давно. Мой хороший друг был его личным водителем. Он из Комитета Государственной Безопасности. Теперь все будет в порядке, внучек.
Я посмотрел уважительно и внимательно после дедушкиных слов на черно-белый портрет седовласого пожилого мужчины в очках, и он мне показался симпатичнее умершего Леонида Ильича.
Аполитичные родители никак не реагировали на смерть Главы правительства, которая для меня была в первую очередь ХОТЬ КАКИМ-ТО ГРОМКИМ И НЕОБЫЧНЫМ СОБЫТИЕМ В ОКРУЖАЮЩЕМ ЛЕНИНГРАДСКОМ БОЛОТЕ. Хотелось говорить о ней, слушать, смотреть, обсуждать… Ведь произошло СОБЫТИЕ. А родители занимались какими-то своими делами. Как всегда. И мало реагировали на происходящую у них под носом историю. Мама только один раз высказала свое мнение на этот счет, увидев, как я приклеиваю вырезанную из газеты фотку с Брежневым в гробу и обрисовываю ее шариковой авторучкой, делая рамку из фиолетовых цветов...
– Дима… А это удобно, что у тебя рядом с такой… хм… гм… композицией – на странице рядом рисунок КУ КЛУС КЛАН и текст стихотворения: Ку-Клус-Клан дурак, курит табак, девчонок целует, че-то там ворует и так далее и тому подобное… зовут его ВОРОМ…
Я сказал:
– Мам, а что такого? Это же против Ку-Клус-Клуна стихотворение!
– Да… Но слово «ВОР» рядом с Газетной вырезкой с Леонидом Ильичем в гробу… Это не совсем красиво… Мне так кажется…
Она пожала плечами и больше не стала комментировать мою тетрадку для коллажей и рисования…
По телевизору я впервые увидел поражающее своей торжественностью прощание с усопшим лидером. Вереница желающих попрощаться и последний раз взглянуть на Брежнева простых граждан была похожа на гигантские очереди к Мумии Ленина, на Красной площади... Захоронение первого лица государства оказалось пафосным и грандиозным шоу… Шествие с бархатными подушечками, на которых были ордена и медали Леонида Ильича, казалось нескончаемым и вечным… Мы с дедушкой и бабушкой смотрели онлайн-включение с похорон и гадали, как в телевикторине, – положат Брежнева в Мавзолей или нет… Ведь Сталину удалось немного полежать там. Вдруг такая же судьба ждала и покойного Генерального секретаря?
Не положили. Похоронили, как героя Советского Союза или космонавта, у Красной стены.
Сенсация не произошла. И, увидев, как гроб спустили под землю, мы, слегка разочарованные, отлипли от телеэкрана и пошли кушать жареную картошку, потому что сильно проголодались за время этого долгого мероприятия.
Слез особых в народе не было. Но чувство потерянности и пустоты смерть Брежнева внесла безусловно. Тот факт, что его вязкая, нечленораздельная и усыпляющая речь больше никогда не будет звучать с трибуны, делал лично меня, Диму Мишенина, неуверенным в завтрашнем дне. Под ритмы этого голоса я вырос из малыша в детском манеже до третьеклассника с эрегированным по поводу и без повода члеником, и теперь мне было от чего почувствовать себя неуютно…
В те траурные дни я незаурядно отметился в школе. Носился, не зная, куда девать свою сексуальную энергию, по школьным коридорам… Суббота-то одна на неделе. А девать накопившиеся силы куда-то надо каждый день. Поэтому я бегал и толкал всех, кого ни попадя, как сумасшедший, и наткнулся совершенно случайно на директрису школы… Со всего разбега влетел в ее мягкую попу 45-ти летней мадам… Впилися, как пикирующий истребитель… Аааааааввиииииууууу… ООООоооооо... Ба-ба-бааааам!!! Ду-ду-дууувввв!!!! Она рассвирепела и закричала на меня, схватив за руку: «Мишенин! Как ты можешь! Когда вся страна скорбит, так себя вести! И хулиганить!»
Женщина с немыслимой прической, как у Тети Вали из «В гостях у сказки», потащила меня по всему первому этажу в сторону своего кабинета, к центральному входу, где висел в этот момент портрет Леонида Ильича Брежнева с черной траурной ленточкой и красными гвоздиками… Я думал, что она меня изнасилует или убьет, так она сильно меня волокла… Только бы не в кабинет, успел я подумать, только не остаться с ней вдвоем… Такая перспектива показалась мне наиболее страшной… Директриса дотащила меня до Портрета и поставила рядом с ним, как в почетном карауле. И сквозь зубы прошипела: «Все пойдут на уроки, Мишшшшшшшшенин… А ты будешь стоять здесссссссь, Мишшшшшшенин. Рядом с …», – она чуть ли не со слезами на глазах посмотрела на портрет… а потом перевела взгляд на меня, не отводя указующего перста от Брежнева… «Рядом… И пусть тебе будет стыдно…Что ты так… так себя ведешь в эти тяжелые для страны дни… Мишшшшшшщенин…»
Она все сказала, выдохлась и ушла к себе, в свой ужасный людоедский кабинет.
Я стоял и смотрел в глаза Леониду Ильичу. Не чувствуя никаких угрызений совести за то, что бегал и прыгал, когда этот старый человек умер. Ведь он старичок, а я маленький мальчик. Все гармонично и прекрасно в нашем дивном мире. Меня все устраивало, и я не чувствовал никакого трагизма ситуации. Все шло своим чередом. И Брежнев, мне кажется, это понимал. Потому что смотрел с портрета на меня крайне умиротворенно и спокойно. Я, чтобы не было скучно, стал воображать, что я поставлен сюда не за провинность, а, наоборот, за какие-то особые достижения. Как лучший октябренок, который провожает в последний путь Дедушку всех октябрят Ильича.
Переменка закончилась. Все разошлись по классам, и я остался один на один с усопшим. Я встал на вытяжку, сделал одухотворенный взгляд, поднял вверх подбородок и превратился в прекрасного стража-блондина у Храма Социалистического Бога…
Директриса появилась, тихо подкравшись, и, видно, осталась довольна эффектом, который я на нее произвел. Когда я не бесился, вид у меня был вполне ангельский. Она сказала, чтобы я больше так никогда не делал, что она видит по моему молчаливому и серьезному виду, что я все осознал (на самом деле, у меня был геройский вид! и я ничего не осознал, а заигрался), и, мол, что я могу убираться к себе на урок… Я убрался, радостный, и, перескакивая через ступеньку, понесся вверх… подальше от этого самодельного Алтаря, у которого простоял полчаса в священном карауле. Я знал, что теперь-то точно отдал дань памяти и последний долг генеральному секретарю СССР, при котором родился и пошел в школу. Все. Больше я ему ничего не был должен. После этой сценки мы были квиты.
Через два года в 1984 году умер Юрий Андропов. За это время произошло много всего забавного. И жизнь в стране несколько оживилась, по сравнению с брежневскими временами. Ходили слухи о проектах невиданных реформ, об уголовных делах, которые андроповцы затеяли против проворовавшихся и погрязших во взятках членах партии, многих расстреливали, сажали или снимали с постов. Людей, прогуливающих работу, в ходе проводившихся регулярно спец.облав хватали на улицах и даже в банях. Требовали предъявить бюллетень или объяснить, почему не находишься в будний день на рабочем месте. В народе запахло страхом перед переменами.
А мне как ребенку нравилось все новое и агрессивное. Ведь даже прогул уроков теперь превращался в рискованное приключение. Любой милиционер или дружинник в штатском могли задержать и потребовать объяснения… Мне это было по вкусу. Мне нравилось жить в такой полицейской стране, где меня, наконец-то, могли за что-то наказать, а я – мог совершить что-то противоправное.
Диктаторский расклад был веселее, чем застойный безопасный период, и рождал больше слухов, давал больше пищи для обсуждений и размышлений. Привносил в жизнь романтики и острых ощущений. К тому же в то время я понял, что онанизм не грех, и дрочил весь 4-й класс когда и где хотел – без оглядки на Бога и двойки.
Хотя, наверное, небольшой грех все-таки был, так как НЕУД по поведению я все-таки схлопотал.
Я не был поражен смертью Андропова настолько, как смертью Брежнева – первой смертью такого высокого уровня, которую я застал. Но расстроен был больше. Несмотря на его жесткое поведение у власти, с ним связывались какие-то надежды. Даже у 12-ти летнего тинейджера… Может, потому, что Андропова знал мой дедушка, и я рассматривал этого человека как близкого к нашей семье. А, возможно, мне просто приглянулись его очки с затемненными стеклами и поджарость. Мне не понравилось, что он так резко, быстро и скоропостижно скончался. Я был не в курсе его болезней и судил только по портретам, публикуемым в газетах, на которых он казался довольно моложавым и крепким.
Дедушка сказал, что ходят слухи о том, что Андропова убили. И его смерть была результатом политического заговора. Что было покушение, жертвой которого Андропов и стал. То, что дедушка был частично прав, я понял уже после второго в своей жизни просмотра телепоказа похорон Генерального секретаря. И в том, что это не так, меня, все последующие расследования меня не убедили...
Я смотрел телевизор опять с бабушкой и дедушкой. Атмосфера была мрачнее, чем при Брежневе. Чувствовалось напряжение по обе стороны экрана. Что-то происходило в стране абсолютно неправильное. Две смерти Государственных Владык за такой короткий срок – это было после спокойных и уравновешенных 70-х уж совсем непривычно…
После всех официальных процессий и речей меня по-настоящему шокировала одна сцена, навсегда врезавшаяся в память… До сих пор я понимаю, что это не было слуховой галлюцинацией, и поражен, как это могли пропустить в эфир… Наверное, за короткий период времени правления Андропова, у власть имеющих накопилось так много злости на него, на его чистки, на установленные им новые порядки, да и ненависти к нему лично, что они не постеснялись во всеуслышанье заявить об этом во время спускания гроба…
Итак, когда гроб должны были уже опустить в свежую могилу, собравшиеся над телом Андропова Члены политбюро ЦК КПСС стали передавать друг другу слова, тихо произнесенные одним из кремлевских старцев (кем-то вроде Громыко): «Шляпы не снимать… Никому шляпы не снимать… Шляпы снимать не надо…»
Меня обдало как ледяной водой из ведра… Почему? Но факт остается фактом – головные уборы все остались на своем месте и сняты видными партийцами не были…
Гроб опустили вниз, а этого жеста уважения покойнику отдано не было.
Демонстративно и нагло. С трансляцией на всю страну и с бесцеремонными комментариями, слышимыми миллионами телезрителей… Сомнений в том, что Андропов был неугоден Партии на посту, который занимал, – не осталось. Убили его или не убили – известно мне не было, но то, что его не любили и смерти его обрадовались, – это было точно. Ничем другим объяснить нарушение ритуала снятия шляпы на похоронах, в приказном порядке переданного по эстафете, было нельзя. Конфликт между умершим и живыми властителями никак не скрывался.
Смерть Константина Черненко, задыхающегося, еле передвигающегося, дрожащего древнего старичка случилась ровно через год после назначения его генеральным секретарем в 1985 году. Эта смерть связана у меня со смехом в раздевалке моей спортшколы Олимпийкого резерва перед тренировкой по баскетболу… Мне было 13 лет и, шнуруя кеды, я слышал, как старшие 14-летние ребята, выйдя из душа, ржали, вытираясь махровыми полотенцами, и приговаривали: «Кайф! Еще один ген.сек кинулся! Пародия. Один за другим. Снова выходные! Ура-Ура-Ура!»
Я улыбнулся их словам… и пошел на тренировку в зал… Хотя бы за то, что смерти этих людей подарили всем нам если не коммунизм, то веселые выходные, их следовало помнить и любить. Настроение в тот день у меня было великолепное… Какое оно еще могло быть! Ведь действительно… выходные это супер. Что тут еще сказать?
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете