Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

Итак, по ту сторону дневной реальности Юнг встретил Илью-пророка, слепую Саломею и змею. И счел их символами. Но пророк сказал, что они реальны (действительны, Wirklich), что, впрочем, не отменяет символизма. Просто Илья, наверно, имел в виду обычные знаки, а Юнг — продукты деятельности трансцендентной функции, то есть — «жизненные символы», соединяющие противоположности психики. Со временем это само собой прояснится, а сейчас надо заметить, что в «Воспоминаниях», написанных в конце жизни, Юнг говорит, что Илья и Саломея представлялись ему «некими символами, объясняющими смысл бессознательных процессов». О чем идет речь? Посмотрим.

В «Красной книге» за описаниями видений следуют их осмысления. И вот, после отчета о первой встрече с Ильей и Саломеей, сказано: «Силы моих глубин — предопределение (Vorbestimung) и хотение (Lust). Предопределение или промысел (Vordenken) — это Прометей, который, без определенных мыслей, приводит хаос к форме и определенности, роет каналы и прежде желания держит вещь. Промысел также предшествует мысли. Но хотение это сила, которая желает и разрушает формы, не имея формы и определенности. Оно любит ту форму, в которую облекается, и разрушает те формы, которые не принимает. Промыслящий это пророк, а хотение слепо. Оно не провидит, но желает всего, чего касается. Промысел сам по себе не имеет мощи и потому недвижен. Но хотение это сила, и потому оно движет. Промысел нуждается в хотении, чтобы иметь возможность прийти к форме. Хотение нуждается в промысле, чтобы прийти к форме, которой требует».

Это, конечно, весьма приблизительный перевод. Да и вряд ли можно точно перевести этот текст, внушенный Духом глубин. Лучше эти речения просто истолковать, опираясь на контекст «Красной книги», а также — на работы Юнга, которые примыкают к ней по времени («Трансцендентная функция», «О психологии бессознательного», «Психологические типы») и представляют собой концептуализацию того, что духовидец увидел на той стороне.

И начать с того, что Vorbestimung (в английском переводе — predetermination) это не совсем привычное нам «предопределение» (в смысле — рок, судьба), как может показаться с первого взгляда. Тут речь скорей о чем-то пред-определенном (или до-определенном), пред-оформленном, даже бесформенном, но — не совсем. Это станет понятней, если иметь в виду, что прямо абзацем выше Юнг говорит (в прошлый раз я это цитировал), что, попав на ту сторону, он как бы расплавился, потерял форму, пришел к «изначальному в себе» и «изначальному мира». То есть — к состоянию, в котором формы и определенности уже (еще) как будто и нет.

С таким пред-определением Юнг сочетает слово Vordenken (forethinking), которое в лексиконе христианских мистиков означает «промысел», что, конечно, в некоторой степени согласуется с деятельностью Прометея, придающего хаосу форму и определенность, роющего каналы, одним словом — творца. Но все-таки этот «промысел» тоже особого свойства. Собственно, само имя Прометея означает «мыслящий прежде, промыслитель, провидец» (от индоевропейского корня me-dh-, «размышлять», «познавать»). По-русски это скорей называется «замысел», что все-таки предполагает какую-то мысль. А в «Красной книге» речь явно о чем-то таком, что «предшествует мысли». То есть — о некоей про-мысли (про-виденьи, про-зрении). И, пожалуй, даже — пра-мысли.

Получается, что сочетание слов Vorbestimung и Vordenken указывает на какую-то определенность до всякого определения, с одной стороны, а с другой — на смысл до всякого помышления. Это, конечно, ничуть не похоже на бытовое предвидение чего-то предопределенного (и вообще не имеет прямого отношения к сознанию и воле индивида). Но что же тогда это значит? Юнг и сам еще этого толком не понимает. Он написал нечто по вдохновению Духа и транслировал в «Красную книгу» ровно в том виде, в каком у него это изначально написалось. Однако в так называемом «Исправленном черновике» словосочетание «предопределение или промысел» зачеркнуто и вместо него поставлено слово «идея». Причем замена эта произведена по всей оставшейся части текста, что заставляет заподозрить: за интересующим нас словосочетанием кроется нечто, чему еще нет названия, но что уже готово прорасти и стать чем-то очень существенным. Чем именно?

В конце «Психологических типов» Юнг поместил раздел «Определение терминов», в котором среди прочего определяется и «идея». Там, в частности, сказано: «Я употребляю слово идея для выражения смысла, заключенного в изначальном образе, смысла, абстрагированного от конкретики этого образа». Ключевой термин здесь «изначальный образ». То есть — «примордиальный образ» (от лат. primordialis — первоначальный, изначальный). Теперь это чаще переводится как «первообраз». Так вот Юнг до самого конца использовал этот термин как синонимом «архетипа». Например, в последнем прижизненно изданном тексте (из книги «Человек и его символы»), можно прочесть: «Мой подход к "останкам древности", которые я называю "архетипами" или "первообразами", постоянно подвергался критике». Понятно, почему «подвергался», ведь схватить суть того, что доктор называл «архетипом», не так уж и просто.

Чтобы в этом разобраться, почитаем, что дальше сказано об «идее» в «Определении терминов»: «Но поскольку идея есть не что иное, как формулированный смысл изначального образа, в котором этот смысл был уже символически представлен, постольку идея, по своей сущности, не есть нечто выведенное или произведенное, но с психологической точки зрения она имеется налицо априори, как данная возможность мысленных связей вообще. Поэтому идея по существу (не по своей формулировке) есть априори существующая и обусловливающая величина. В этом смысле идея у Платона есть первообраз вещей, в то время как Кант определяет ее как архетип (Urbild) всего практического употребления разума, трансцендентное понятие, которое, как таковое, выходит за пределы возможности опыта».

А чуть ниже Юнг цитирует Шопенгауэра: «Итак, я понимаю под идеей каждую определенную и твердую ступень объективации воли, поскольку воля есть вещь в себе и потому чужда множественности; эти ступени, конечно, относятся к определенным вещам, как их вечные формы или их образцы». И поясняет: «идею» Шопенгауэр понимает «совершенно в том же смысле, в каком я понимаю изначальный образ».

 

Как видим, за словосочетанием «предопределение или промысел» (соотносящемся с символическим Ильей) кроется клубок смыслов, из которого вырастает юнговское понятие архетипа (сам термин он начнет употреблять лишь с 1919 года). Но «архетип» не сводится только к «идее», в нем есть и еще кое-что. В том отрывке, с которого начался данный экскурс, силами глубин, наряду с «предопределением», названо также «хотение», которое не имеет формы и нуждается в Прометее, чтобы оформиться. Символически эта вторая сила воплощена в слепой Саломее, для которой Илья — поводырь. Собственно, за словом «хотение» (Lust, pleasure) опять же скрывается целое облако смыслов. Это и само «хотение» («хоть»), и «желание», и «влечение», и «стремление», и «тяга», и «воля», и «склонность», и «сила», и «либидо», и «энергия», и бог знает что еще… Разные смысловые оттенки того, что увидел Юнг в Саломее: то, что движет.

Пройдет не так много, и Юнг напишет: «Введенное Фрейдом понятие либидо, весьма подходящее для практического словоупотребления, я применяю в гораздо более широком смысле, чем Фрейд. Я называю либидо психическую энергию, которая равнозначна степени интенсивности психических содержаний». Это — одно из примечаний к книге «О психологии бессознательного» (первый вариант ее закончен в 1916 году). Примечание сделано к месту, где обсуждается, что происходит с энергией, высвободившейся при психоанализе. «Такая энергия в лучшем случае лишь на короткое время может подчиняться управлению. Но по большей части она противится тому, чтобы сколько-нибудь длительный период придерживаться рационально навязываемых ей возможностей. Психическая энергия есть реальность прихотливая, которая хочет реализовывать свои собственные условия. Энергии может быть сколько угодно, однако мы не сможем использовать ее до тех пор, пока нам не удастся создать для нее надлежащий "уклон"».

У меня нет под рукой оригинала этого текста, но есть другой перевод, где вместо «уклон» поставлено слова «канал», что, пожалуй, уточняет суть дела. И полностью соответствует тому фрагменту «Красной книги», где Прометей придает хаосу форму и роет каналы. В книге «О психологии бессознательного» тоже немало говорится о «прометеевском» аспекте психики (кстати, это не совсем античный Прометей, скорее — герой поэмы Карла Шпиттелера «Прометей и Эпиметей», анализу которой Юнг посвятил пятую главу своих «Психологических типов»). Но, нас сейчас интересует не тот, кто роет, а собственно «канал» («уклон»).

Юнг продолжает: «Проблема "уклона" носит в высшей степени практический характер и появляется при анализе многих случаев. В тех благоприятных случаях, например, когда свободная энергия, так называемое либидо, направляется на разумно выбранный объект, полагают, что это преобразование удалось осуществить сознательным усилием воли. Но это заблуждение, ибо и величайшего усилия воли оказалось бы недостаточно, если бы вместе с тем не существовал уклон, имеющий то же самое направление (курсив мой. — О.Д.). В «Исправленном черновике» (Приложение "В" к «Кранной книге») сходная мысль звучит резче. Юнг сопоставляет Илью с Логосом, а Саломею — с Эросом и говорит, что первый — «независимый принцип формы», а второй (принцип) — «не придает форму, а наполняет ее; это вино, которое будет налито в сосуд; это не дно и направление потока, а неудержимая вода, которая в нем течет». И заключает: «Оба они являются фундаментальными психическими силами, образующими пару противоположностей, оба нуждаются друг в друге».

Если вернуться к цитированному пассажу из книги «О психологии бессознательного», то доктор заканчивает его утверждением: «Лишь там, где есть уклон, продолжается тропа жизни». И обращается к «противоположностям», которые создают напряжение, а значит — энергию. То есть говорит об условиях возникновения перепада высот (уклона). Мы пока что отставим эти физические аналогии и постараемся уяснить, что «уклон, имеющий… направление», — это вовсе не обязательно нечто пространственное, где что-то движется во времени из точки А в точку Б. Такой физический «канал» — лишь частный случай алгоритма, задающего движение к цели. В общем же виде такой алгоритм предполагает превращение потенциального в осуществленное. Иначе говоря — развертывание архэ (начала), которое всегда содержит в себе свой сценарий развития. Потому-то и сказано: «Эн архэ эн о Логос» («В начале было Слово»). Но надо понимать, что эта истина относится не только к еврейскому богу, о котором, как принято считать, говорит Иоанн Богослов, но и к любому живому богу, любому архетипу. И еще надо понимать, что сценарии (архэ) могут быть разными (разных «типов»).

Определяя в «Психологических типах» термин «образ», Юнг подчеркивает, что имеет в виду «не психическое отображение внешнего объекта, а такое созерцаемое, которое в поэтике именуется образом фантазии». То есть — то, что лишь косвенно связано с восприятием. Образ «покоится, скорее, на бессознательной деятельности фантазии, и, будучи ее плодом, он является сознанию более или менее внезапно, как бы вроде видения или галлюцинации». Но, собственно, Юнга в первую очередь интересует первообраз: «Когда образу присущ архаический характер, я называю его изначальным или исконным (опираясь на определение Якоба Буркхардта). Об архаическом характере я говорю тогда, когда образ обнаруживает заметное совпадение с известными мифологическими мотивами». И дальше: «Изначальный образ (исконный), названный мной также архетипом, всегда коллективен» (то есть — является «типом» по определению).

Сопоставляя первообраз с идеей, Юнг предлагает читателю мысленно заменить в текстах Шопенгауэра слово «идея» словом «первообраз». Заменим и получим: первообраз «подобен живому, развивающемуся, одаренному производительной силой организму». Архетип как живой организм. Это не просто метафора, Юнг настаивает на том, что первообраз (архетип) — «есть самостоятельный, живой организм, "одаренный производительной силой", ибо изначальный образ является унаследованной организацией психической энергии, устойчивой системой, которая является не только выражением, но и возможностью течения энергетического процесса. С одной стороны, он характеризует тот способ, которым энергетический процесс протекал от века, все возобновляясь и воспроизводя свой способ, с другой стороны, он все снова открывает возможность закономерного течения этого процесса, ибо он делает возможным такое восприятие или психическое постижение ситуаций, благодаря которому жизнь может продолжаться все далее» (курсив мой. — О.Д.).

Или, как сказано в книге «О психологии бессознательного» (см. выше): «Лишь там, где есть уклон (канал), продолжается тропа жизни. Однако, где нет создаваемого противоположностями напряжения, там нет энергии». Прекрасно сказано, но — вещее сердце чует засаду. О какой «энергии» здесь идет речь? Давайте разберемся. В той же книге Юнг говорит: «Всегда должны быть налицо высокое и низкое, горячее и холодное и т. д., чтобы мог состояться процесс выравнивания, который и представляет собой энергия». Это похоже на физику. А в «Психологических типах» акцент смещен: «Психическая энергия есть интенсивность психического процесса, его психологическая ценность. Под этим не следует понимать какую-нибудь приписанную ценность — морального, эстетического или интеллектуального характера; но данная психологическая ценность просто определяется по ее детерминирующей силе, которая проявляется в определенных психических действиях ("достижениях")».

То есть, с одной стороны, энергия обусловлена напряжением между... Это понятно. А с другой она — «ценность», которая определяется по «детерминирующей силе», выражающейся в «достижениях». Это тоже понятно, но — закрадывается подозрение, что в своей концепции «психической энергии» Юнг пытается совместить (или путает) две несовместимые (в позитивистской парадигме) вещи: понятие физической энергии (мера материальных форм движения) и понятие аристотелевской энергейи (алгоритм достижения цели). Последнее я уже разъяснял (здесь), сейчас лишь напомню слова Аристотеля: «Ибо дело — цель, а деятельность — дело, почему и «деятельность» (energeia) производно от «дела» (ergon) и нацелена на «осуществленность» (entelecheia)».

Если кому-то не ясно, чем современные понятия «энергия» и «энтелехия» отличаются от аристотелевских energeia (чтобы не путаться, я пишу «энергейя») и entelecheia («энтелехейя»), вызывайте тень Стагирита. Явившись, он ткнет пальцем в компьютер и скажет: чтобы какая-либо программа в нем заработала, надо подключить железяку к источнику питания. Все, на этом о проблемах физической энергетики можно забыть и обсуждать уже только смысловую энергетику: алгоритмы, программы, сценарии, мемы, логосы, архэ. Или в терминах Юнга — архетипы.

Не припомню, чтоб Юнг где-то связывал свое понятие архетипа с учением Аристотеля о движении (даже в тексте 1928 года «Об энергетике души», где обсуждаются целевая причина, он говорит не об Аристотеле, а о Вундте), но, разумеется, эта связь есть. И дело отнюдь не в заимствованиях. Дело в том, что, если ты хочешь описать развитие «живого организма, одаренного производительной силой», ты неизбежно будешь описывать его в терминах близких по смыслу к аристотелевским: потенция, цель, осуществление, осуществленность. Или так: генотип, семя, рост, цветение, плод… Слова могут быть разные, но суть одна: движение к цели, предусмотренной программой движения, изначально имеет эту цель в себе.

Аристотель: «У всякой вещи сущность является причиной бытия, у живых существ бытие заключается в жизни, причина же и начало этого — душа, ведь осуществление (entelecheia) есть смысл возможного бытия. Ясно также, что душа есть причина и в смысле цели… Этой целью у живых существ является душа, притом в соответствии со [своей] природой. Ведь все природные тела являются орудиями души как у животных, так и у растений, и существуют они ради души».

Душа же, используя тело, найдет пропитание. В ее алгоритмах осуществления как-нибудь, да «прописан» метод получения физической энергии для достижения цели, как, например, в генотипе дуба прописан (эн архэ эн о логос) способ извлечения фотона из солнечного луча. Так и любой архетип, будучи живым существом (правда, бесплотным), всегда найдет способ добыть энергию для своего развития. Откуда? Ну, естественно, из человека, в котором он осуществляет свой архетипический сценарий. Ведь человек (и в одиночку, и в коллективе) постоянно преследует не столько свои собственные цели, сколько цели богов (живых архетипов). В том числе — и человек, которому кажется, что он очень ловко и самостоятельно манипулирует другими людьми.

Вот иногда говорят: «Я встретился с человеком, который хапнул мою энергию, и теперь я чувствую себя обессиленным, не могу заниматься своими делами». Ну, в каком-то смысле — да, «хапнул». Но это не значит, что тот человек высосал вашу физическую энергию. Просто он вас перепрограммировал. Внедрил в вас сценарий, который действует так, что заставляет стремиться к ненужной вам цели. Вы этого и не осознаете, но что-то в вас борется с чуждой программой (ведь вам надо заниматься своими, а не чужими делами), и в этой борьбе обессиливаете. А ощущаете это как потерю энергии. Вы больше не эффективны, у вас опускаются руки, болит голова... Надо, значит, снимать эту порчу  (говорю я обычно клиенту), надо мала-мала камлать, резать к чертовой матери, башка, злой мем.

Как шаман это делает? Да известно: отсоединяет первообраз («предопределение или промысел») от либидо («хотения»). Тут, однако, есть тонкости. И о них — в следующий раз. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

ВНИМАНИЕ! ЧТОБЫ ПРОЧИТАТЬ ОСТАЛЬНЫЕ ГЛАВЫ КНИГИ О ЮНГЕ, НЕОБХОДИМО ПРИОБРЕСТИ ЕЕ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ >>

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.