Утром настраиваешь себя на хорошее, ориентируешь на доброту.
«Люблю этот лучший из миров».
«Доброта, доброта, доброта; деньги не главное».
«Успеха тебе, Олимпиада 2014».
«Биатлонисты, Сталин дал приказ. Биатлонисты, зовёт Отчизна вас».
Сидишь на книжной выдаче, учишь наизусть какого-нибудь Ярослава Смелякова. Является сильно пожилая бабуся, со взглядом, впрочем, и острым, и требовательным.
«Чего тебе надобно, старче?»
«Вы будете на меня сердиться…»
«Никогда».
«…но знаете, американцы считают, что физическая близость и любовь - одно; это же невозможно».
Я-буду-сердиться?
Я буду беситься. Я тебя убью. Старая процентщица, гнутая квазимода, дьявольская волшебница. Что сделали тебе американцы? Зачем тогда брала ты два толстенных тома Эрнеста Хемингуэя?
Оказывается, как раз Хэмингуэй её в означенном направлении и просветил.
Всё больше нравится смотреть телевизор: репрезентативненько.
Приватизация советской эпики: сериалом про Василия Ивановича Чапаева обозначен окончательный крах тутошнего образного строительства. Герои капиталистического труда не получаются, берут поэтому красного полубога и вынуждают его забираться на православную церковь, водружая христианский крест. Полубог водружает, но падает.
Выживает, ибо всё-таки полубог, что, впрочем, не спасает его от измены супруги:
«Васенька, уж как этот кондуктор подкатил, как подкатил! Конфеты приносил, пирожными кормил».
«Вот ты и раздвинула ноги. Вот ты и потекла».
Если не путаю, сценарий сочинил недавно умерший маститый кинодраматург, параллельно переписавший/перелопативший для другого телеканала либеральное священное писание, роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
Широк отечественный драматург, надо бы сузить.
(«А за Чапая ответите!»)
Любопытен ещё и сериал «Ночные ласточки», про лётчиц времён Великой Отечественной. Летающий секс, страшная вроде бы война – с закономерным налётом гламуро/буржуазности.
Гламур летает, воюет и рискует. Советское искусство, напротив, показывало фронтовичек как своего рода чумичек. В хорошем фильме Ларисы Шепитько «Крылья» Майя Булгакова играла лётчицу-дурнушку. Та недобро глядела на приёмную дочку-красавицу, обуржуазившуюся в конце совеццких 60-х посредством всего лишь отдельной квартиры и собачки на поводке.
Теперешнюю героическую лётчицу, актрису Татьяну Арнтгольц, с собачкою и в апартаментах на Рублёвке представляешь легко.
Ход мысли и образ действий постсоветских конструкторов дискурса понятен и очевиден: страдание, деревенскость, общинность, грязнотца той Страшной Войны теперь не продадутся. И вот уже идёт замена одного антропологического материала на другой, ровно противоположный.
Только всё это плохо кончится, образной катастрофой. Войну выиграли/вытерпели простецкие общинные терпилы, а не гламурщики. Смешные люди выиграли Войну.
Люди, не жалевшие себя просто потому, что не жалеют в общине лишних ртов: «А-а, ещё нарожаем!»
«Ничего, нас много!» - почти нулевой уровень самосознания.
Кроме того, Великую Отечественную принято предъявлять теперь в режиме Великой Гражданской: честным воякам непременно противостоят подлые особисты/чекисты, а немчура подаётся как досадное недоразумение, в стиле комическом.
Теперешняя Россия достигла консенсуса только в отношении Великой Отечественной. И вот выясняется, что на деле никакого «надёжного фундамента» нету: одна только гламурно/завиральная дурь.
На канале РБК издатель и филолог Ирина Прохорова ведёт разоблачительную антисталинскую беседу с двумя деятелями. С важным видом повторяют общие места для аудитории, которая, думаю, и без того с ними солидарна. Кроме прочего Прохорова говорит нечто вроде: «Да зачем нужны шумные достижения, сводки и отчёты, какой в них смысл?!»
Это она типа разоблачает показуху совеццкого времени. Случайно переключаюсь на Первый, а там ровно в эти самые секунды крутят завершающую гонку чемпиона мира по биатлону, где Россия с треском, с грохотом провалилась.
А за расейский биатлон вот уже несколько лет отвечает родной брат и спонсор культурных проектов Ирины Прохоровой, миллиардер, Михаил. Взялся наварить для страны бессмысленных в общем-то спортивных достижений; обязался с регулярностью поставлять показушные триумфы.
Смешные люди.
Вроде бы единокровные, а про единообразный социокультурный код не договорилися.
Братья и сёстры.
Прежде чем вещать или обещать, договаривайтесь.
Завершился Берлинский кинофестиваль. Победила румынская кинокартина «о властной матери и стремящемся вырваться из-под ее опеки сыне». Никакая социалка не интересна Западу в отрыве от антропологии. Между тем, все наши телеканалы передали, что победила «румынская социальная драма». Выбор языка описания, выбор приоритетов.
В конце Второй Мировой драматург тамошний, Артур Миллер, прославился пьесой «Все мои сыновья». Она о тех, кто воевал с фашистами где-то над Тихим океаном и о тех, кто жил этим временем в самой стране, в Америке. Воевали дети, жили родители. Миллер переводит всё в антропологическое измерение, потому что взрослая культура.
Выясняется, что враги детей – диктующие им свою локальную правду родители; если угодно, это властно/требовательная Родина-мать.
Келлер: Сам я мог бы жить на четверть доллара в день, но у меня на плечах семья.
Мать: Для Криса есть нечто более важное, чем семья!
Келлер: Ничего на свете нет более важного и быть не может.
Мать: Для него есть.
Келлер: Нет ничего важнее и не может быть. Ты ему это должна сказать! Понятно? Я его отец, а он мой сын! Если есть что-нибудь важнее этого – я пущу себе пулю в лоб.
Мать: Думаю, мы плохо его знаем. Говорят, на войне он был бесстрашен. А здесь он боялся мышей. Я не знаю его. Не знаю, что он может сделать.
В том же самом 1946-м году потрясающий вообще-то русский поэт Ярослав Смеляков выдал симптоматичное стихотворение «Алёнушка», где лирическая героиня, одноимённая аккуратная деревенская девчонка, обладательница «твёрдого шага и мягких косичек», в финале почему-то противопоставляется… Америке:
Вот она стоит Под небосводом, В чистом поле, В полевом венке, - Против вашей Статуи Свободы С атомным светильником В руке.
Ход смертоубийственный.
Проговорка, всё объясняющая.
Они там уже оторвались и от родителей, и от Родины, хотя любят/уважают их и Её, а тут, в России, не оторвались.
Бабуся, я тоже думаю, что физическая близость и любовь одно и то же!
Захотел и подумал. Захотел и написал. Захотел и опубликовал.
«Говорят, на войне он был бесстрашен. А здесь он боялся мышей».
Но не война сама по себе освобождает, а внутреннее усилие: «Я сам. Даже если вам не нравится». Наша страна героически победила, и теперь ночные лётчицы превращены в гламурок, и теперь телами уцелевших ветеранов заваливают текущую бессмыслицу.
Трогательная Алёнушка фальшивка, хотя иногда, очень даже часто, Смеляков гений.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете