Решил рецензий на роман "Красный свет" не читать: мнение корпорации мне и так известно, а когда появится мнение индивидуальное, тогда я с ним и познакомлюсь. Но цитату из рецензии Гапина прочел - и нисколько не удивился: вот теперь газетчики усвоили про Зиновьева - и пользуются его именем, как если бы данное имя что-то кому-то объясняло. А что имя Зиновьева объясняет? Протест против капиталистической России? А еще что?
Сегодняшние зоилы мне приписывают желание походить на Зиновьева. Данное желание было бы странным. Разочарую коллектив: подобных амбиций не имел, Зиновьевым себя сроду не считал, и даже его дело продолжать никогда не собирался, да и не мог бы продолжить - пишу совсем про другое. То, чем я занят, касается в первую очередь, вопросов христианства – точнее, кризиса христианской цивилизации; хотел бы понять, что есть «христианская цивилизация без христианства». Это вопрос не только русской культуры, но, прежде всего, вопрос Запада.
Зиновьеву такая проблема была чужда.
Зиновьев был далек от западной культуры, он пристально знать ее совсем не желал, он писал об ином. Термин "христианская цивилизация" для него не был актуален. Его культурная типология – точнее сказать, его типологизация социальных формаций обходилась без религии. Кстати, любопытно, что в этом он был солидарен со Шпенглером, например. Тот, говоря о западной цивилизации и ее закате, также не думал о христианской цивилизации – христианство из его анализа вовсе выпало. Термин, предложенный Зиновьевым в отношении Западного общества, «западнизм», обозначал совсем не то, что термин, допустим, Аверинцева, «страны христианского круга». Говорили они об одних и тех же культурных организмах, но совсем на разном языке. Это два принципиально разных анализа, два несхожих метода. Совсем неправ будет тот, кто увидит в методе А.А. Зиновьева культурно-исторический подход, ему вовсе несвойственный.
Сегодня отношение к Зиновьеву претерпевает очередное изменение – причем очередной поворот не приблизил журнальную публику к пониманию Александра Александровича ни на сантиметр. Было время – у Зиновьева учились, потом – оттерли от академической кормушки, потом почитали как диссидента, потом – плевались, называли графоманом, сейчас – опять признали. Думаю, ненадолго. А что изменилось? Ровно ничего не изменилось: как не понимали, про что Зиновьев говорит, так и не поняли.
Чтобы понять, что он говорил, надо Зиновьева прочесть. Но зоилы читают вообще мало – они высказываются, им некогда.
Нынче всякий щелкопер желает получить дайджест из философской позиции, но это, к счастью, невозможно. Ни историком, ни философом, ни даже образованным человеком – щелкопер никогда не станет: образование дело долгое, усидчивое, а «позиция» нужна журнальному прохвосту сегодня к вечеру для написания передовой.
Объяснять свою позицию, рассказать про христианскую цивилизацию или про формации, обозначенные Зиновьевым, пересказать все неучу и хаму не хочу – да, пожалуй, и не смогу объяснить. Требуется базовое образование и желание понимать. Теперь такого мало, и главное – если зоил получит знания, тогда он перестанет быть зоилом. Хочет ли он этого? Ведь тогда придется проститься с журнальным бытом, радостью зубоскальства, придется работать.
Сравнение с Зиновьевым меня не радует, но и не обижает – оно просто ничего ни о чем не говорит. Упоминанием о дружбе можно и гордиться, я чему-то и впрямь учился у Зиновьева, но личные черты Зиновьева – общие со многими русскими людьми. Ничем особенным в науке, усвоенной от него, я похвастаться не могу. Зиновьев был человек честный и гордый, не искал протекций, не любил кружков - в этом наше сходство, и эта линия поведения очень многих раздражает – но, право же, непродажных людей много; гораздо больше, чем два человека – вот, моя соседка по Трехпрудному переулку, Нина Григорьевна, тоже честный и гордый человек. И я знаю многих художников и писателей сегодня, которые не приняли мораль «буйвола», если использовать выражение Белля. Это, слава Богу, не редкость. Зиновьев ненавидел филистеров – ну, и я их тоже терпеть не могу, но опять-таки – мы в этом не одиноки: а что же в вас любить, господа филистеры? Он был бретер, да и я бретер. Но и эта черта не одного только Александра Зиновьева, есть многих порядочных людей, утомленных корпоративным лизоблюдством. А вот что касается позиции общественной, взглядов исторических – то в них сходства у нас нет, да я и не стремился к таковому.
Бедные критики – неполное церковно-приходское дает набор слов, но никак не объясняет значения слов, зоилам приходится оперировать тем, что вроде бы все знают что такое "позиция Зиновьева". Ах, если бы кого-то из щелкоперов попросить эту позицию изложить – зоил бы рехнулся, но не изложил. Уж как они костерили Зиновьева, не зная его, да так и ссылаются на него сегодня, не зная толком, про что же дяденька написал.
Филистеров не люблю, как и Зиновьев. Юношей без определенных талантов, но с амбициями – не уважаю. Но это ведь само собой разумеющиеся вещи, им я не только у Зиновьева учился.
Хотя он это переживал ярко.
Помню, как-то Александр Александрович мне сказал: думаешь, Брежнев или Андропов страшны? Думаешь, Сталин всему виной? Да нет же – страшны щелкоперы, наши знакомые, которые вьются у кормушек, которые из самолюбия и ревности перегрызут соседское горло, которые заклюют любого, кто не похож на них. Вот они – мои враги, а вовсе не Брежнев. Он их называл "клубок змеенышей" – нынешних либералов и демократов, готовых влиться в любую партию, лишь бы прогрессивная.
С тех пор ровно ничего не изменилось. Обычное российское болотце – бросишь камень, пойдут круги, на поверхности появятся - не змеи, так лягушки.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете