Постепенно формируется ретроспективный социально-истроический взгляд на роль, место и авторитет адвоката в нынешнем российском обществе. Незавидная роль! Презираемое место! Ничтожный авторитет! Ещё сто лет назад, в той самой царской России, где, как нам вдалбливали со школьной скамьи, царили мракобесие и произвол, было совсем по-иному. Адвокатская профессия была более чем уважаемая. Слово «адвокат» служило почти синонимом понятий «благородство», «милосердие», «правосудие». Адвокатам верили. Адвокатов боготворили. Даже представители криминального мира ценили и чтили людей этой профессии. Если кто-то из адвокатов попадал в «историю», оказывался ограбленным или обворованным, после выяснения профессиональной принадлежности жертвы воры и грабители непременно с извинениями возвращали потерпевшему всё, чего он лишился. В неписанном воровском кодексе дореволюционной России адвокаты считались неприкосновенными. Это, разумеется, с учётом их благородства, великодушия и всего прочего, чем определялась их польза для общества, для широких масс. Нынешний адвокат – совсем иной профессиональный и человеческий тип. Все его знания, умения, опыт, весь личностный профессиональный потенциал направлены, сосредоточены, сконцентрированы только в одном направлении: заработать, хапнуть, содрать как можно больше. По своим подходам, по особенностям стиля работы они делятся, как правило, на две категории: кто «заносит», и кто «не заносит». «Заносящие» берут на себя, по сути, посреднические обязанности в даче взятки от родных и близких совершившего преступление или подозреваемого в этом преступлении следователям и прочим представителям правоохранительных органов (на этапе ведения следствия) или судьям (после окончания следствия накануне вынесения приговора).
При этом сумма, якобы необходимая для «решения вопроса», значительно увеличивается. Разница между оговоренной мздой и деньгами, заплаченными «заинтересованной» стороной, понятно, кладётся в карман адвокату. Всё чаще в последнее время встречаешь арестантов, которые вместе со своими родными и близкими оказались жертвами самого обычного обмана – адвокат берёт с них деньги, разумеется, немалые за «решение вопроса» (освобождение в зале суда, назначение условного срока вместо реального, полное оправдание, назначение минимального срока и т.д.), а «вопрос» этот остаётся…нерешённым («виновник торжества» получает максимальный срок и т.д.). Адвокат, как правило, в подобных ситуациях разводит руками – «мол, не получилось», «меня подвели» (судьи, прокуроры, следователи и т.д.), а, чаще, меняет или отключает свой телефон и просто пропадает из поля зрения потерпевших. Жаловаться в этой ситуации – дело бесперспективное и откровенно опасное – ведь заявитель должен, по сути, признать собственное соучастие, а то и инициативу в организации дачи взятки. Кому это надо? Кто рискнёт?
Те, кто «не заносит», участием в подобных, откровенно коррупционных схемах себя не утруждает, но порядочностью также не отличается – «дерёт» по максимуму и сверх этого максимума, якобы за доскональное изучение дела, как организацию дополнительных экспертиз, подготовку многочисленных ходатайств, просто за даже молчаливое и абсолютно бездеятельное участие в суде. Тем, кто платит, при этом с многозначительно чрезмерным использованием юридических терминов объясняется, что делается всё, возможное. При этом подчёркивается, будто дело – «оч-ч-чень сложное», но есть реальный шанс всё «решить». По сути каждый подобный случай – пример изощрённого, иногда даже виртуозного вымогательства с использованием профессиональных полномочий, служебного положения и т.п.
Посмотрели бы адвокаты дореволюционной России на художества своих нынешних коллег – испытали бы немалое брезгливое удивление, просто ужаснулись бы, в какой бесчестный промысел можно превратить столь благородную и гуманную профессию.
Разумеется, всё сказанное не значит, будто все нынешние адвокаты – сплошь и рядом негодяи, жулики, мздоимцы. Верю, есть среди них сверхпорядочные профессионалы (Именно к таким отношу Сергея Львовича С., своего второго адвоката, чьими хлопотами мой срок все-таки был сокращён на два года.), для которых понятие «честь и совесть» вовсе не пустой звук, вот только какова пропорция в общей профессиональной массе порядочных и непорядочных? Задайте этот вопрос моим прошлым соседям по всем трём столичным изоляторам, в которых начинался мой срок, поговорите на эту тему с нынешними моими «коллегами» по арестантской доле, услышите много интересного, социально-актуального и просто сногсшибательно неожиданного по поводу адвокатской профессии. На сегодняшний день многие их них просто не понимают истинно гуманного предназначения этой профессии, считают адвокатов одной из разновидностей «мусоров», которым «только сажать, да взятки брать».
За всем этим не только свидетельство чьего-то невежества, личной обиды и вечная арестантская озлобленность. За этим – серьёзное свидетельство нездоровья и несовершенства нынешнего российского общества, тревожное напоминание о серьёзном дефиците гуманизма и социальной справедливости в этом обществе. Увы, поведение и стиль «работы» моего основного адвоката – штатного юриста моей, некогда родной «Свободной газеты» – Ларисы Борисовны Б., похоже только лишнее тому подтверждение, дополнительная иллюстрация (скорее, карикатура) на тему роли адвоката в современном российском обществе. Впрочем, это отдельная тема, и к ней я непременно вернусь.
***
В библиотеке в книжном завале случайно откопал толстый журнал «перестроечных» времён. Перелистал. Пробежал глазами некоторые «сверхсмелые» по тем временам статьи о советских реалиях 30-х годов. Разумеется, то и дело натыкался на слова-символы: «тоталитаризм», «политзаключённые», «политические процессы», опять «политзаключённые». Последнее «ключевое» слово вспомнил уже на следующий день на утренней проверке, когда скользнул взглядом по лицам тех, с кем разделяю ныне пространство несвободы. Задумался.
Официально политзаключённых среди моих сегодняшних соседей нет. Никто не угодил сюда за конкретные действия против основ конституционного строя и безопасности государства, за реальное активное участие в оппозиционном движении (кстати, не уверен до сих пор существует ли такое в наше время вообще), но … сами обстоятельства попадания сюда, в зону строгого режима, некоторых моих нынешних «коллег», детали биографий и особенности ведения следствия по их делам наталкивают на очень своеобразные выводы.
Вот арестант соседнего отряда Гена Дед. Необразованный, но думающий, способный к анализу, начитанный, в том числе и по юридической части, мужичок. Последние годы перед своей посадкой «активничал» по выборным вопросам в родном районе. Задумывался о причинах резкого несоответствия реальных политических пристрастий местных жителей и официальных результатов выборов. Разумеется, вскрывал случаи вбросов, подтасовки, фальсификации и прочих уже типичных и даже родных российских выборных «штучек». Местные начальники предупреждали: «Уймись по-хорошему…». Гена не унимался. По-прежнему вскрывал, сигнализировал, обличал. Ну и «дообличался». Обнаружились на его приусадебном участке то ли подброшенные, то ли на скорую недобрую руку подсаженные несколько кустов конопли. Тут же подыскалась и уголовная статья для хозяина огорода, по которой он «огрёб» восемь лет, разумеется, строгого режима. Сколько сидит Гена (по самым приблизительным подсчётам «экватор» срока он уже миновал) – столько и пытается опротестовать, обжаловать свой приговор. Судьба всех его ходатайств незавидна. Что-то просто теряется, не доходя до адресатов, а что-то прямиком направляется по месту его жительства для разбирательства тем, кто его сажал. Сложно ли догадаться, какие ответы в этом случае получает автор?
А пока Гена сидит, с его оставшейся на свободе недвижимостью происходят, похоже, необратимые перемены. Огород «раздербанили» соседи: засевают, засаживают на своё усмотрение в отсутствие хозяина. В доме просто живут неизвестные, невесть как туда попавшие люди. Всю жизнь Гена прожил бобылём, ни детей, ни семьи у него на воле не осталось. Соответственно, попросить разобраться некого. Очень может быть, что возвращаться ему после зоны будет просто некуда. Сам Гена уверен, что самоуправство с его имуществом на воле случилось не без хлопот местных чиновников. В довесок, так сказать, к полученному сроку. Ну, а нынешние соседи-арестанты, из тех, кто душой недобр, да на язык несдержан, откровенно ехидничают: – «Мотай на ус, Дед! Будешь в следующий раз на выборах шустрить – у тебя в сарае точно автомат найдут или мешок с героином…».
Вроде бы и никакой чистой политики, никаких действий против государственной власти, а политическая составляющая присутствует и в полный голос о себе заявляет. Да что там заявляет – кричит в полный голос!
Ещё один обитатель этого лагеря – Валера Адвокат. И он «беспредела» нахлебался по полной программе. И он пострадал за то, что «попёр» против власти: примкнул к местным правозащитникам, принял участие в выявлении и обнародовании фактов коррупции среди работников администрации региона. И его предупреждали, и ему угрожали. Не внял, не послушал, вот и влип всерьёз и надолго. Отправился напомнить про долг людям, которые у него занимали и здорово затянули с возвращением денег, да что-то видно не разглядел в людях, которые ему в помощники навязались. В итоге он – участник ограбления и двойного (!!!) убийства, и срок у него такой, от которого даже короткие арестантские волосы дыбом встают: двадцать два года. Можно ли его считать политзаключённым в чистом виде, относить ли его к разряду «частично политических» – не знаю, но знаю точно, что политикой от его «делюги» за версту разит.
Наслушаешься таких историй и делаешь незатейливый, но очень жизненный вывод: есть государство – есть политика, есть политика – значит обязательно найдутся люди, не согласные с этой политикой, критикующие эту политику, противостоящие этой политике. Ну и так далее… Со всеми остановками, со всеми вытекающими последствиями.
Словом, пока существует государство – будут существовать и политзаключённые. Меняться будут, разве что, способы их борьбы, и, соответственно, формы давления на них со стороны государства. И вовсе не важно, какой флаг у этого государства, и сколько раз слово «демократия» повторяется в его официальном названии.
***
Пространство между административным корпусом и зданием промки представляет собой что-то среднее между запущенным чахлым садиком, пустырем и откровенной свалкой. Единственное украшение этой территории несколько скульптур из крашенного темно серой краской то ли бетона, то ли гипса. Какие-то свирепые то ли собакообразные львы, то ли львиноподобные собаки, какой-то рыцарь с копьём и в латах. Кто это придумал, утверждал – сейчас уже никто не помнит. Единственная, переходящая от одного поколения зеков к другому информация: будто ваял все это такой же, как мы – арестант. Будто за всё это было обещано ему УДО, и будто со всем этим его обманули. Нужное количество скульптур в нужные сроки было изготовлено, а с УДО «мусора» кинули, и на свободу он ушёл только «по звонку». Очень типично для этой зоны! И ещё один то ли миф, то ли предание, то ли анекдот на тему упомянутого скульптурного украшения. Словно чувствуя грядущий обман, или просто черпая вдохновение с окружающей близкой натуры, автор, «подарил» рыцарю лицо тогдашнего заведующего лагерной санчастью (судя по этому лицу, скульптор имел большие претензии к главному медику зоны). А собакольвовморды здорово смахивают на физиономии двух, ещё совсем недавно работавших в зоне, прапорщиков-конролёров, видимо также успевших чем-то насолить автору. Классический пример профессиональной мести художника-монументалиста!
***
Случайно попал в руки томик Д.Оруэлла (разумеется, «1984» и «Ферма животных»). Перечитал. Как говорится, нужная книга в нужном месте в нужное время. Споткнулся на призыве «привыкнуть к жизни без результатов и без надежд…». Долго переваривал все возможные смыслы, скрытые в этих словах. Кажется, в моей ситуации это сверхактуально. Всерьёз следовать этой установке – значит, по-максимуму мобилизовывать свой характер. Здесь необходимы и воля, и мужество, и прочие достойные качества. Почти путь героя. И, всё-таки – не мой путь. Результаты и надежды есть всегда. Без них невозможно. Если они не обнаруживают себя сами – их найти, добыть, построить, отвоевать. Даже придумать их в этой ситуации вполне простительно. Результаты и надежды нормальному человеку просто необходимы. В моём конкретном случае результаты – это вполне конкретные события и факты, свидетельства развития и движения (сегодня подтянулся восемь раз, завтра надо непременно подтянуться девять раз, сегодня написал один абзац в дневнике, завтра – обязательно два и т.д.). И понятие «надежда» здесь сверхактуально. Надеяться надо, выжить, выжить достойно, вернуться нормальным, мыслящим, окрепшим. В идеале, в плюс к этому добиться пересмотра дела, восстановления справедливости. Надо надеяться и на более скорое, чем предусмотрено незаслуженным наказанием, возвращение домой (используя возможности УДО).
Вот и получается, что в «моём случае» смысл понятия «результаты» самым тесным образом переплетён со смыслом, скрытом в понятии «надежды». Всё переплетено, перекручено. Значит, будем расплетать, раскручивать. Без надежд и без результатов здесь никак нельзя!
***
А первым человеком, встреченным на выходе с территории несвободы в пространство нормальной жизни, был сын. Приехал утренним поездом, дожидался меня в утлой беседке у здания лагерной администрации. «Привет, папуль», – поздоровался так, будто расстались мы пару дней назад.
***
Запах свободы… Литературный штамп. Избитый. Затасканный. Тем не менее, этот запах существует. И для каждого, выходящего на волю, он – свой. Персональный. Индивидуальный. Очень личный. Вот и я в день освобождения на выходе из лагеря, замер, поймав себя на мысли: «вот он тот самый шаг, что отделяет свободу от несвободы, зону от нормальной жизни». Конечно, шагнул. И, конечно, вдохнул! Не глубоко и сильно, а аккуратно и бережно. Чем пахла свобода? А вот никакой романтики, никаких высоких образов. Моя свобода утром 16 августа 2011 года пахла тем, чем пахнет окраина заштатного посёлка в среднерусской полосе: немного свежескошенной травой (неподалеку частный сектор – жители избавлялись от сорняков у заборов и палисадников), немного горелым бензином (чуть дальше проходила дорога), немного прелыми, разогретыми солнцем яблоками (кто-то своем рядом, не донеся до помойки, вывалил ведро падалицы). Простые, обыденные запахи. Шикарные, торжественные ароматы. И помнить мне их вечно!
***
Вот и пришло время посмотреть на место моего долгого вынужденного обитания со стороны. Со стороны воли. Со стороны свободы. Со стороны совсем другой жизни. Серенькие корпуса «жилки». Не менее серые корпуса «промки». Будто приклеенный косой столбик белесого дыма над цехом дробления и расфасовки мела. С трёх сторон в бестолковую кучку кубиков «жилки» и «промки» то ли охраняют, то ли подпирают, норовя раздавить, меловые, ежва прикрытые чахлой зеленью, холмы. Издалека, если не замечать лагерного забора и вышек с часовыми, ни дать, ни взять средних размеров фабрика, некогда много кого кормившая, дававшая план и проценты, а ныне обойдённая вниманием инвесторов и эффективных менеджеров, плавно уходящая в никуда.
Фабрика, фабрика, наверное, действительно, фабрика. Фабрика по уродованию человеческого материала. Фабрика по уничтожению личности. Фабрика жестокого, трижды неестественного отбора. Очень сильные становятся здесь ещё сильнее. Становятся такими сильными, что, едва очутившись на воле, они тотчас же попадают в поле хищного внимания завистников, недоброжелателей и просто откровенной сволочи в погонах и без погон, что желают во что бы то ни стало вернуть их обратно за колючку., за многослойный забор с вышками.
Подавляющее большинство прочих превращаются здесь в безликую, лишённую прав, воли и всего человеческого биомассу. То ли фарш, из которого лепят котлеты для пропитания тех же сильных, то ли глину, из которой будут лепить кирпичи и посуду опять же для нужд сильных.
Чем не модель нынешнего нашего общества с той же самой сверхжёсткой диктатурой его Величества запредельно неестественного, бесчеловечного отбора. Сильные, богатые, успешные становятся или ещё сильнее, богаче, успешнее, или…сходят с круга, превращаются в корм, в материал для мощения дорог, что те, кто превзошёл их, плотно питались и ловко двигались, умножая силу, богатство и успех
Что же касается гуманизма и милосердия, и то в этом раскладе они вроде импортных медикаментов: или не купить по причине жуткой дороговизны, или нарвёшься на бесполезный, а то и смертельный для здоровья «фальшак», сработанный таджикскими или вьетнамскими умельцами в подвале или на чердаке.
Прощай, лагерь! Не хватает фантазии, чтобы представить ситуацию, после которой я вернусь за этот забор, за эти вышки. Зато есть чёткая уверенность, что если такое, не дай Бог, случится, всё это выпадет здесь вынести – вынесу достойно. Так же достойно, как вынес всё, что выпало за время этого срока, в любой день и час которого я мог с уверенностью заявить: – «У меня прямая спина и начищенные ботинки!».
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете