Календарь перемен 5.12 - 11.12

Первый сигнал тревоги ожидается в середине текущей недели. В районе 7 декабря. А полномасштабные встряски застанут многих врасплох в конце недели, в районе 10-11 чисел месяца.

Застанут врасплох потому, что накопившиеся в этом году системные напряжения в природе и обществе, даже если мы их и демпфируем в какой-то области, в середине декабря непременно проявят себя в другой области. Поскольку во всей природе Земли, включая ее живую и неживую части, действует некий аналог закона Паскаля. Сильные напряжения передаются во все стороны, во всех направлениях жизни равновероятно.

«Календарь перемен» поможет вам скорректировать свою деловую, творческую и физическую активность так, чтобы избежать лишних потерь и получить дополнительные преимущества. На зеленом поле календаря лучше всего решать деловые вопросы, связанные с необходимостью холодного ума и трезвого расчета. В этот период люди готовы адекватно воспринимать ваши слова, а вы – готовы адекватно их произносить. «Красные» дни отличаются нестабильностью в рациональных делах, зато для творчества это очень хорошее время, время неожиданных озарений и иррациональных креативных способностей. «Желтые» дни носят переходный характер. Они могут тяготеть и к «красному», и к «зеленому». В такие дни стоит импровизировать.

ПЯТАЯ РОССИЯ

Социальный проект, по которому страна
живет 10 лет и будет жить еще 70

(продолжение)

1.4. Природа нашего предвидения

Будущее естественно, как и прошлое - вот в чем находятся корни феномена предвидения. Поэтому будущее и предсказуемо. Более того, будущее и прошлое в каждом прожитом дне неразделимы. Они произрастают один из другого, как подсолнух из семечка, а семечко из подсолнуха. Будущее не вообразимо без опытов прошлого, а прошлое довольно бесцельно и бессмысленно без осознания будущего.

И будущее, конечно, многим известно.

Родители знают будущее детей.
Врач — течение болезни.
Метеоролог — погоду на завтра.
Продавец — потребности покупателя.
Астрофизик — будущее звезд.
Крестьянин — виды на урожай.
Метатель ножа — воткнется он в стену, или нет.
Чиновник — свои карьерные пределы.
Политик — конъюнктуру предстоящих выборов.

Но каждый знает будущее, ровно настолько, насколько это необходимо ему для удовлетворения самых насущных, утилитарных потребностей.

Знания о будущем чиновника распространяются, например, лишь до следующей реорганизации аппарата. Метателя ножа — до его удара о стену. Крестьянина — до осени, и т.д. и т.п.

Никто, кроме детей, не нуждается в знании всего обо всем и на все времена.

Для большинства же людей в большей части их жизни в этом нет никакой практической необходимости. За редчайшими исключениями – Будды, например, Христа или Ньютона.
Человек по своей природе не склонен совершать действия, последствия которых далеко выходят за рамки самого необходимого и самого ближайшего будущего.

Но естественные коллизии жизни постепенно подвигают нас со своих мест. И вот крестьянин становится бизнесменом, бизнесмен — политиком, политик — чиновником и т.д. В результате люди, знавшие практически все о своем будущем, превращаются, порой, «в слепых котят». За короткий срок ведь невозможно заново с новой точки отсчета отстроить законченное представление о мире. Нужно время, чтобы оглядеться по сторонам и увидеть новые перспективы.

И возникает, в этом случае, естественная потребность во всевозможных ухищрениях для выявления наиболее важных признаков своего нового будущего. А в более широком смысле возникает потребность в понимании механики превращения закономерного и, одновременно, «непредсказуемого» прошлого в такое же случайное и, одновременно, детерминированное будущее, т.е. потребность в знаниях законов своеобразной «социальной турбулентности», постоянно сотрясающей всю нашу жизнь.

А что же лежит в глубинной основе нашей способности к предвидению?

Приблизительно то же, что лежит в основе чутья у собаки или слышимости у летучей мыши.

Принципиальное отличие этой нашей способности от других таких же уникальных отличительных возможностей «дальновидения», имеющихся у многих других представителей живого мира и проявляемых ими если не во времени, то в пространстве, заключается в способе предвидения. Человек свой особенный «запах» или «голос» будущего угадывает не столько с помощью специальной системы обоняния или уникального слухового аппарата, сколько с помощью сознания — своеобразного анализатора всех этих и многих других сигналов, поступающих в мозг из окружающего мира. Гипертрофированно развит у человека не специальный детектор «осязания» будущего, а универсальный, так называемый интеллектуальный способ анализа всей совокупности сигналов, поступающих к нам из окружающей среды, на предмет их как актуальной, так и прогностической содержательности, и многого другого.

Поэтому, по большому счету, мы все прогнозируем ситуацию постоянно. Как дышим. Встав утром, мы уже знаем, что будем делать в ближайшие минуты и часы. Занимаясь днем теми или иными делами, мы заранее представляем себе хотя бы приблизительные реальные, а не вожделенные нами перспективы и последствия наших занятий. Мы знаем, например, твердо, что планы наши могут дать сбой и поэтому в большинстве важных случаев подстраховываемся тем или иным способом. А доброкачественные наши планы — намерения, которые успешно реализуются, в большей своей части являются идеальными прогнозными решениями, которые в процессе своей реализации не требуют многосложных итерационных уточнений.

Как мы делаем такие прогнозы? Самыми разнообразными способами.

Часто даже не задумываясь об этом. В простейших случаях мы, например, просто копируем с некоторыми незначительными вариациями то, что делали когда-то на наших глазах друзья, родители, или чему нас, в конце концов, учили в школе, институте, на производственной практике, то, что мы видели в кино и т.д. и т.п.

Иногда, однако, набор вложенных в нас природой и обществом стандартных приемов предвидения будущего (о существовании которых мы даже и не задумываемся) начинает систематически отказывать нам в принятии эффективных решений. В таких случаях, чаще всего, человек начинает искать ошибки в своей деятельности и пытается их исправлять. Т.е. пытается вернуться назад, на несколько шагов планирования – прогнозирования, и осуществить новую откорректированную опытом попытку действия.

В более редких случаях человек, сталкиваясь с систематическими ошибками планирования своей деятельности (то есть по сути с ошибками ее прогнозирования) пытается обратиться за консультацией к специалисту. И вот тут-то начинает выясняться, что специалистов, как и самих способов и приемов предвидения-прогнозирования, существует масса.

Например, дельфийский метод, основанный, как сегодня представляется науке, на гиперчувствительности отдельных людей – пифий, как их называли в Греции, опирается на уникальные способности человека выступать своеобразным сенсором — датчиком или своеобразной антенной — уникальным ухом слышимости всех сколько-нибудь значащих колебаний всего окружающего нас мира в целом, от бесконечного прошлого до бесконечного будущего. В России наиболее известными, близкими к этому феномену, весьма оригинальными талантами предвидения выступали «баба Ванга», монах Авель и другие.

Аналогичным предчувствием, но только самого ближайшего, самого необходимого для жизни будущего, того, которое нас настигает через секунду или час или день, неделю и т.д., владеет каждый человек. У нас это ближнее предвидение, если так можно выразиться, доведено многочисленными опытами нашей жизни до автоматизма и работает в бессознательном режиме, подсказывая большинство наших обиходных действий и безопасных приемов поведения в обществе.

Широко распространение получил и астрологический прогноз. Об астрологе Нострадамусе сегодня знают даже дети. В основе этого вида предвидения лежит, как известно, строго циклический характер всех проявлений жизни человека и общества, соразмерный циклам движения планет Солнечной системы или их гармоникам и комбинациям.

Более того, в быту все мы, не отдавая себе в этом отчета, постоянно пользуемся астрологическим расчетом, для нашего удобства представленным в виде календаря. Его
7-дневная неделя представляет собой не что иное, как 1\4 лунного цикла, а земной год разбит для удобства пользования на 12 месяцев — строго по числу зодиакальных знаков на небе.

Современный человек знаком не только с естественными для него как природного существа древними, архаичными системами предвидения или предвосхищения будущего (то есть с той же астрологией, например), но и с математическими методами прогнозирования. По нашему мнению, этот вид прогнозирования представляет собой продукт математической культуры того или иного преобразования (экстраполяции, как ее называют на математическом языке) наблюдаемых тенденций в будущее. Естественно, что вычисляемое таким образом будущее по сути своей похоже на прошлое. Оно не рождает качественно новых образов и, поэтому, не содержит нового знания.

Дальнейшее развитие научных методов прогнозирования, позволившее выйти за узкие рамки экстраполяции, пошло в русле построения феноменологических моделей социальной и экономической эволюции.

Классическими представителями этого подхода к предвидению являются российские ученые А. Чижевский и Н. Кондратьев. Они одними из первых в современную эпоху «научного знания», пик которой приходится на рубеж XIX и XX веков, воспользовались открытиями, прежде всего, естественных наук для построения не астрологических и не сугубо формально математических, а эвристических моделей «вычисления» будущего. Вычисления путем создания феноменологической модели на основе численной обработки статистической информации о прошлом и настоящем. Модели, оригинальной для каждого исследованного ими явления. В силу внутренне присущей оригинальности, или, по другому, феноменологичности этих подходов, их методология до сих пор и не получила широкого распространения. Сегодня для научных прогнозов удачно используются лишь частные волновые закономерности истории и экономики, обнаруженные около 100 лет назад Н. Кондратьевым и А. Чижевским. Теории предвидения, о которой мечтал Н. Кондратьев, создать в начале прошлого века не удалось.

Возможности для создания относительно законченной системы научного прогнозирования, т.е. системы вычисления некоторых численных и (уже в меньшей степени) качественных, образных параметров будущего, появились лишь в конце XX века. Эти возможности возникли после осуществления фундаментальных опытов Белоусова и Жаботинского, показавших принципиальную обратимость или точнее, повторяемость явлений природы, а также после работ Лоренца про проблеме «странного аттрактора», установивших принципиальную ограниченность масштабов предсказуемости всех явлений природы, а также – работ начала 1990-х годов Юрия Батурина и моих, по так называемым турбулентным закономерностям социальной эволюции. Только после всех этих изысканий появилась система уравнений, которую по аналогии с ньютоновской можно назвать системой уравнений «социальной механики» для вычисления ограниченных достаточно широкими рамками «коридоров свободы» социальной, экономической, физической эволюции человека и общества. Т.о. в последние десятилетия XX столетия прогнозирование начало становиться в ряд наук, позволяющих «рассчитывать» многие, но, конечно, не все элементы будущего по достаточно строгим алгоритмам, наподобие вычисления «будущего» брошенного рукой камня. Появилась возможность говорить об инвариантах истории и формально-математических закономерностях течения общественной жизни.

На этой основе появилось представление о социальном развитии, подобном движению облаков в пространстве и во времени, нелинейности и динамичности поведения общества, невероятности каких-то деталей будущего и предсказуемости многих его рамок одновременно.

В результате теория предвидения приобрела достаточно законченные формы, которыми в древности в первоисточниках обладали, как мы полагаем, и китайская «Книга перемен», и Дельфийский оракул, и астрологии.

Образно механизм прогнозирования, т.е. проецирования прошлого в будущее можно представить в виде своеобразной линзы, которая естественным образом преобразует поток «прошлого» (падающего на линзу), в поток «будущего».

Только линза в этой схеме предвидения представляется не кусочком стекла, а весьма сложным «интеллектуальным» устройством, преобразующим информационный поток, падающий на сознание человека, в знание о будущем. В интеллектуальной линзе, как и в оптической, глубина предвидения определяется размером фокусного расстояния. Чем оно больше, тем дальше человеческий мозг способен заглянуть в будущее. И наоборот, чем короче фокус, тем более мелкие детали самого ближайшего будущего, а по сути лишь настоящего, мы способны разглядеть.

Причем, в силу наличия у человека образного и алгоритмического способов мышления, преобразование прошлого в будущее может осуществляться либо наиболее действенным — интуитивным путем, в том числе и с использованием экспертной информации, либо аналитическим путем вычисления по тем или иным алгоритмам важнейших параметров будущего.

Практически же, как нам представляется, человек в попытках заглянуть за горизонт настоящего пользуется, одновременно и теми и другими своими интеллектуальными возможностями. При этом большинству людей, не владеющим даже элементарной техникой прогнозирования, естественно, в большей степени приходится полагаться на интуицию, ограничивая, тем самым, надежность свих прогнозов.

продолжение