С.Х. Но ведь во всем мире на сохранение шедевров архитектуры выделяют средства, Одесса – один из тех редких городов, в котором есть стиль и неповторимость. Одно это, не говоря о морских пространствах, должно бы стать причиной особого отношения со стороны правительства. Город должен стать предметом неустанной заботы по сбережению уникальных зданий, Украина сможет гордиться “жемчужиной у моря”, если сохранится самобытность и неповторимость Одессы. Но приходят в негодность улицы и целые кварталы, кариатиды и атланты покрываются трещинами, косметическая штукатурка, в спешке наложенная, осыпается. А наскоро обновленные здания выглядят дешевой поделкой и недоразумением.

О.Г. На реставрацию старой Одессы нужны огромные суммы. Никто и не думает их выделять. Что я могу сделать? Я пишу книги об истории города, готовлю альбомы и буклеты, они выходят в свет. Вот и все.

Денег нет и не будет. Есть поважнее проблемы, – говорят мне, и не мне одному. Это привычный ответ на любой вопрос.

С.Х. А как появляются на Дерибасовской такие нелепые детали оформления, как те, что запомнились этим летом? Синтетические дары природы, электрические бабочки. Грустное зрелище. Впечатление, что денег выделили “вот столько”, потом распределили…, потом “что осталось, то осталось”, на то и смастерили. Что-то. И нет никакого дела, как выглядит город. Одесса для Украины как Золушка – и не чужая, и не своя, пусть замарашкой походит.

О.Г. Насчет бюджета для оформления Дерибасовской – скорее всего, так оно и было. Не буду утверждать. Так и живем.

Да, дискомфорт. Постоянный и не дающий покоя. Но на четвертом году этой власти люди привыкают к тому, что творится вокруг. Многие сотрудничают с новой властью, нет другого выхода. Семьи, детей надо кормить. Не все так просто. Но недовольных много.

Люди ждут изменений, почти уже ни на что не надеясь. Люди выживают. Кто как может. Как их можно винить, и в чем? Вот запомнилось – то ли обрывок разговора, то ли в сети наткнулся – “Получается, что сначала нас нужно допечь до живого, чтобы стало совершенно пофигу, как жить дальше, что будет с имуществом, работой, даже, возможно, самой жизнью. Только тогда...”. Ведь еще недавно таких настроений не было. Появились, и власть собственноручно доводит народ до отчаяния. Грустно все это, и выхода пока я не вижу.

***

А мой давний знакомый N, журналист и издатель, рассказал о том, как именно люди  выживают – в Одессе и не только.

Его мама в Винницкой области разные времена пережила. И уверенность в завтрашнем дне у нее только в годы хорошего урожая на собственном огороде появляется. Это её энергетический запас. Есть картошка – любые проблемы ей нипочем. Не уродилась – трудный год выдался. Вот такая политическая платформа.

И реальная история – напоследок. Записала с его слов, имена изменены.

Зимой прошлого года пропала в одном селе на Винничине хорошая девушка Таня, мать двоих девочек, 9 и 12. Искали, расследовали – безрезультатно.

Муж у Тани в райцентре живет, они расстались. И не потому, что любовь прошла, а просто Танина мама к себе в деревню ее затребовала. Властная она. Работы много, приезжай, дочка, и девочек привози – тут воздух чистый, фрукты и овощи, а я без тебя не обойдусь.

А дело вот в чем, оказывается.

Остались в селе одни старики да старухи. Кто помоложе – попрощались с той деревенькой, уехали в города. Деревня обветшала, а с какого-то момента стали там старые люди умирать. Один за другим. А колхозная земля у них распаеванная, паи по три гектара у каждого. Получается, уходят владельцы домов – и нет наследников, дом ничейный. И пай пропадает. Непорядок.

И вполне крепкая и здоровая тетка Галина приохотилась у ослабевающих духом и телом дома скупать. То есть, приходит к владельцу с визитом, предлагает почет и уважение, хороший уход. Только перепиши дом и землю на меня! Питание обеспечу, врачей буду вызывать, никаких проблем до самого твоего последнего часа.

Соглашались соседи. Галя честно выполняла свой долг, досматривала владельцев земли и жилплощади, и муж ей помогал. Ленился, но помогал. И вдруг занемог, в больницу его отвезли. Она все ворчала, когда спрашивали ее, что за болезнь у Василия. Одна неприятность у него, отвечала, работать не хочет. Лодырь. Лежать ему нравится, где такое видано?

А лодырь взял да и умер в больнице. Скоропостижно скончался. Галя и на похоронах твердила свое: ленивый он мужик, лодырь. Был бы жив, я бы ему рассказала, как женщину одну с пятью огородами оставлять!

Вот тогда она дочку Татьяну и зазвала в село – в помощь.

Работы много, характер у матери жесткий и волевой, она еще и шестой дом с участком получила, ну тут уж поборолась – будто тендер выиграла. Конкуренты явились, почти увели соседское добро из-под самого Галиного носа. Она в последний момент узнала, что чужак домом собирается овладеть, переубедила соседа. Тот на все согласился, не ропща не переча. Уже в таком состоянии был, что не для земных скорбей, через месяц с небольшим умер.

И Таня запросилась в освободившийся дом на житье перейти. Она парня себе нашла, вместе с девочками и новым суженым туда пойдут. Парень её категорически отказывается вместе с Галей под одной крышей располагаться. Уж очень та настырная и сварливая тетка, все знают. Но мать все-таки. Мать. С ней не поспоришь.

А Галина ни в какую – не пущу тебя отдельно от меня жить! Твое место со мной рядом, сядь и сиди, не придумывай.

Согласилась Таня. Но загрустила очень. Месяц проходит, другой – не улыбнулась ни разу. И вот однажды сняла она с пальцев кольца золотые, сережки из ушей вынула, и на столе в комнате-зале украшения сложила. Оставила вместе с мобильным телефоном. И ушла.

Больше ее не видели.

И полиция Таню, искала, и следствие вели. Адреса проверили, связались со всеми ее знакомыми, с мужем – безрезультатно. Исчезла, как растворилась. Нету.

Галине снова помощник нужен. Зарегистрировалась она на сайте знакомств, письма стала писать тем, кто вот-вот из тюрьмы на свободу выходит. Приехал к ней в конце концов мужчина в расцвете лет по имени Вадик. Поначалу счастлив, что не под открытым небом живет, а потом столкнулся с шестью огородами и ремонтом домов – назад в тюрьму захотел от ужаса.

Не тут то было.

Исправительную колонию ему Галя сама организовала наилучшим образом, от рассвета до рассвета пахал, спины не разгибая. И спорить не отваживался. Галина под горячую руку и прибить может.

И вот однажды проходил Вадик мимо того самого дома, в который Таня просилась жить перейти. Заметил, что лестница во дворе к чердачному окну придвинута. Непорядок, надо убрать ее. Взялся убирать – снова что-то насторожило. Полез он на чердак, а там тело женщины увидел, разложившийся труп. Заявил в полицию, в скорую помощь, специалисты явились, все необходимые действия провели. Установили в процессе, что это та самая пропавшая Таня.

Ушла она тогда – и повесилась в опустевшем доме.

С результатами генотипической экспертизы идентификации личности не поспоришь, но Галя наотрез отказывалась опознать дочь. Так и не признала.

“Это не она, это не она!” – твердила, и до сих пор твердит.

Деревня небольшая, все друг друга знают. Односельчане на Галину пальцами показывают, перешептываются. Только и слышно, волна пересудов катится: дочку родную до самоубийства довела!

А той нипочем, она женщина крепкая, какую ещё дочку родную? Дочка сбежала, работать не хотела. Что, кого там на чердаке нашли, ты что несешь?!
Это не она! Не она!!

Девочек-дочек Танин муж ещё после исчезновения жены к себе в райцентр забрал. На похороны приезжал, ни на минуту их от себя не отпустил, обеих крепко за ручки держал. От Гали, волевой женщины, всего ожидать можно.

Вот такая история – о стихийной капиталистке, увлекшейся бизнесом до такой степени, что дочь родную и от семьи оторвала, и жизни лишила. В погоне за мертвыми душами. Этим летом в августе я процессию встретил, люди с тех похорон шли. Подавленные, ошеломленные. Стал расспрашивать, слово за слово… в общем, все правда, – заключил свой рассказ мой давний знакомый.
– Страшная история.

– Ну это случай такой, исключение. А люди ко всему привычные у нас, в стране уже 25 лет непрекращающийся кризис. Добрая украинская традиция – государство само по себе, политики сами по себе, люди сами по себе. В перерыве между революциями. Поэтому мы и революций не боимся. У нас от них ничего принципиально не меняется, зато какой заряд энергии!

Да уж точно, – подумала я. – Энергии теперь на много лет вперед хватит.