1 / 2 / 3 / 4 / 5 / 6 / 7 / 8 / 9

10 июля 1962 г.
Вторник, с. Кадницы – с. Толба.

Встал я в 20 минут девятого, т.к. пришла машина из РМС возить кирпич, и нужно было цыганить бензин. Я схватил бидон и побежал. Приехал, оказывается, Сашка Фарафонтов. У него не оказалось шланга, а пришла Таисья и торопила его, т.ч. он сказал, что через полтора часа приедет с кирпичом, и тогда нальём не спеша. Я согласился, и он уехал. А я умылся, позавтракал, взял бутылку из-под шампанского и пошел за бензином к Трофимовым, т.к. к Татьяне приехал брат на машине.

Мне нужно было завести мотоцикл и приехать в детдом. В своем чулане я нашел шланг, который долго и безуспешно искал, и с его помощью налил бутылку из канистры московского прокатного «Москвича», на котором приехал этот братец.

От них я прямо пошел к Марье Ивановне, заправил бак и завёл мотоцикл сразу стартером безо всякого мучительства. Затем поехал в детдом. А там уже стоял Сашка. Мы налили, правда, неполный бак – шланг сосет воздух. Но вполне достаточно, чтобы доехать до Покрова и обратно даже. Затем я добавил масла в бензин и пошёл собираться. Взял в эту шампанскую бутылку масла с собой на случай дозаправки, злополучный подарок Шурки (это всё положил в хозяйственную сумку), оделся в коричневые хорошо выглаженные брюки и клетчатую рубашку, а сверху надел комбинезон. В 25 мин. одиннадцатого я выехал.

День был хороший, теплый, дул какой-то SO, небо было в пышных кучевых облаках. Мотоцикл, почувствовав свободу, весело бежал. В лицо упруго бил теплый воздух, благоухающий цветами, травой, лесом.

Дорогой ничего невероятного не было. Шоссе Работки – Сеченово заасфальтировали от развился километров на 17 к Б. Мурашкину, только в д. Чернышиха остался булыжник. Мост через Сундовик (?) весьма подозрителен, хоть и ремонтируют его всё время. По асфальту, конечно, хоть и узковат он там, ехать хорошо, но когда он кончился, стало не так весело. Ехал обочиной, там все-таки ровно. За час я проехал около 50 км., т.е. выехал из Б. Мурашкина. Раньше от него до Княгинина, точнее, то леса, было гудронированное шоссе, и я ехал в 1960 г. со скоростью до 80 км в час. Но теперь его уже порядком разбили, и выше 60 скорость держать было нельзя, и то местами. Да я и по трассе-то обычно 70-75 держал, до 80-то очень мало доходил.

В Княгинине остановился, зашел в Культмаг. К ИЖу там кое-что было, мне посчастливилось достать втулку верхней головки шатуна. Подвески были только К-175. За Княгинином километра два был объезд – асфальтировали шоссе. Чем ближе становился Покров, тем больше я волновался и, наконец, дошло до того, что аж сердце готово было выскочить из груди, и какой-то холодок распространялся от живота вверх. Покров явился неожиданно – я ожидал Ургу, и вдруг увидел купы Озеркского парка и купол Покровской церкви.

Я предполагал, что Шурки дома нет; свернув с шоссе на дорогу к Покрову, увидел двух женщин, идущих навстречу. Посмотрел – одна Шурка. Ну, и встреча! Я тотчас встал и заглушил мотоцикл. Шурка была в простом платьице и зеленой шерстяной кофте, такая же высокая и тонкая, как и раньше, только прибавилось морщин, и на губах были следы помады. Я все внимание сосредоточил на ней, и не рассмотрел другую, а это оказалась Шурка Барабошкина из Берёзовки, ее подруга. Она давно замужем, и сын растет. После весьма шумной преамбулы, заключающей обоюдные вопросы о здоровье и делах, женщины заявили, что Шурка-тонкая проводит Шурку-толстую немного, хотя последняя вполне могла и одна дойти. Но это, собственно, было неплохо, т.к. давало возможность собраться с мыслями и успокоиться после потрясения, вызванного встречей.

Мои девы ушли, а я стал собирать в придорожном кювете и на краю поля цветы, чтобы вручить ей. Было около 20-25 минут первого, т.е. путешествовал я, примерно, 2 часа. То дома до перекрестка на Покров было 86 км. Я не спеша рвал васильки, ромашки, скабиозу, напевая: «когда идешь ты на свидание…» Когда букет был готов, подошла и Шурка. Я отдал ей цветы, и вслед за благодарностью первые её слова были: «Зачем ты приехал? Ведь я выхожу замуж, и мы уже договорились о свадьбе». Вот тебе и на! Приехал…

Ну, что было делать? Мы сели на траву у дороги, долго разговаривали. Жених ее какой-то электрик, всё время ездит к ней и ей нравится, хотя она избегала говорить «люблю». Она устраивается в Горький в какой-то НИИ, и он тоже. Но откуда он взялся? Это же не тот, не сормовский хахаль, который был раньше. Пытаясь казаться весёлым, я достал из сумки коробку с босоножками и преподнес ей, как сам выразился, в виде свадебного подарка. Да, довольно неостроумная вышла шутка. Но она нипочем не взяла, хотя я и пригрозил, что выброшу всё к чертям.

Тем временем с южной стороны лезла, заполняя небо, большая серо-синяя туча. В воздухе запахло преддождевой свежестью, пронесся вихрь – предвестник дождя. Упали первые капли, а мы всё ещё стояли, и никто не хотел уходить первым. Шурка – черт ее знает, что за человек! – спрашивала, напишу ли я ей из Харькова – «мне интересно». Я спросил, зачем? Напиши, говорит, до востребования на горьковский почтамт. Ну уж, хрен я напишу, пожалуй. Хватит валять дурака. Что это такое – выходит замуж за другого, а всё держится и за меня. Дождь уже пошёл сильнее, и надо было прощаться. Она сказала «до свиданья». Я поправил – «прощай». Она что-то сказала ещё, но я уже заводил мотоцикл. Мотор заревел, и я выскочил на шоссе. Курс был – Толба.

Не отъехал я и 300 метров, как дождь полил, как из ведра. Прятаться было негде, а в Покров я бы принципиально не поехал дальше и не к Шурке, а в любой другой дом. Я мгновенно промок до нитки, боялся за документы в бумажнике. Ехать быстро было нельзя, т.к. мотоцикл и на каменном мощном шоссе покидывал задом. Дождь то прекращался, то опять припускал, и я, махнув рукой, поехал до Толбы. Всё равно всё было мокрое.

У Толбы дождь был меньше, вернее, почти не было, но сейчас шёл мелкий. Я свернул в Большой конец к Ваньке Карташову. Улицей ехать было плохо, кидало всё же. Поднялся на верхний порядок. Там было терпимо. У Иванова дома на двери красовался замок. Я оставил мотоцикл и пошел напротив к его родителям. Иван, говорят, еще в школе (он работает в мастерской преподавателем труда), а Валя (жена) в Сергаче.

Забыл – заезжал в магазин, вина там никакого не было, одна водка. Пришлось взять бутылку особой ввиду промокания. Там было пиво в маленьких бочонках, я выпил кружечку. Узнав, что Ивана дома нет, я немного побеседовал с почтенным Прокофьичем, который из души в душу крыл советскую власть, коммунистов и все прочие социалистические вещи за то, что ему, как пенсионеру, не дают травы.

Потом решил съездить в школу. Дождик моросил маленький, в улице было грязновато. Я въехал на школьную территорию, искал, искал везде, но всё было закрыто. Потом подошел какой-то кривой мужик, спросил, кого я ищу, а узнав, сказал, что Иван пошел пить пиво в чапок. Вообще он ничего не пьет, только иногда пиво, и поэтому нельзя было бы сказать, что чапок является его постоянным местопребыванием. Я поехал опять в магазин, т.к. чапок открывался с шести.

На ящиках и бочках там сидело человек 10, в том числе Иван, Федор Федорович Мамилов, тоже мой старый приятель, Дмитрий Маурин (?), бывший председатель сельсовета, Иван Семеныч Чесноков, охотник. Аж рука заболела, пока здоровался, т.к. меня узнали, а подвыпившему человеку только и надо, что покаля(ка)ть о былом. С Ф.Ф. и Иваном я еще выпил кружечку, и мы уехали. С двух кружек Иван стал пьяный и такой чудной, просто беда. Мотоцикл мы поставили во двор, я разделся, развесив верхнюю одежду на веревке. Сухого у меня осталось лишь пятнышко на трусах, на котором сидел, а остальное всё мокрое. Но уже начинало подсыхать.

Скоро подошла Валя из Сергача. Иван подогрел вермишель, я открыл банку корюшки в масле, и мы с Валей выпли водки грамм по 120. Препогано, конечно, но лучше, чем сидеть мокрому. Мы поели, а потом Иван позвал меня погулять, т.к. дождь перестал, а тепло было – изумительно. Мы вышли на зады, прошли к бывшей Перелетихе (?) – теперь там ни одного домика не осталось, и у пруда решил искупаться.

Вода была, как парное молоко. Правда, берега у пруда обрывистые, это тебе не Челкарское озеро, не Аральское море, не Волга и даже не Кудьма. Я оказался весь грязный, т.к. всё промокло и грязь проникла до тела. С наслаждением помылся, покупался. Потом пошли к дому улицей. Иван всё звал кататься на большую дорогу, мне не очень-то хотелось, но всё же пришлось. Завели мотоцикл и поехали.

Я надел его старый пиджачок, а то еще сырой. Почти от Шуваринской мельницы и до Крутого тут заасфальтировано. Незаметно доехали до Мокрого Майдана, и я хотел зайти в магазин – нет ли вина, но магазин оказался, как сказали бабы, закрытым – время уже подходило к 8. Недолго думая, покатили в Сергач. Особенно сыро не было, на булыжнике же совсем хорошо.

Выехали в Сергаче гору и мотоцикл оставили, а сами пошли пешком, а то я всё же выпивши немножко, хотя уже нисколько и не чувствовал. Н в Сергаче меня ждало жестокое разочарование – никаких вин и вообще ничего, имеющего красный или жёлтый цвет, не было. Только сивуха. Иван объяснил, что были слухи, что с 1 июля цены на вина возрастут, и всё расхватали. Вот проклятые иваны, никак не могут без этого обойтись! Взял я только 300 гр. ветчины, как-то попавшей в Сергач, и мы поехали обратно.

До мельницы от Сергача ехали 20 минут. Там я дал Ваньке прокатиться. Он может ездить на мотоцикле, но хреново. Потом поехали домой. Начинало темнеть. Посидели еще, выпил я грамм 70 с ветчиной, остальное осталось. Спать меня уложили на террасе. Жестковато было, конечно, но ничего.

продолжение