1 / 2 / 3 / 4 / 5 / 6 / 7 / 8 / 9 / 10 / 11

12 июля 1962 г. Четверг. с. Толба –
с. Кадницы

День теплый, но много дождей, хотя и кратковременных, и грозы. Ветер – откуда-то с южных сторон.

Встал я опять в 7 ч. Мы позавтракали и с Иваном отправились на мотоцикле в школу, т.к. нужно было заправиться. Иван притащил ведро бензина из хранилища, и потом еще я литра 3 налил из бака школьной машины, именуемой «Чайкой». (У них две). В общем, бак был полон. Заправившись, пошли в мастерскую делать ящик – я пообещал Ивану прислать по почте свое старое ружьё 20 калибра, а то у него свое украли. Достал он берданку 28 калибра, но это, конечно, дермо.

Ящик, собственно, делал он, а я наблюдал. Когда тара была готова, пошли привязывать. Сумку тоже привязали к седлу, а тона руле он обдирает краску. Закрутили всё, завертели и я дал мотоцикл Ваньке, велев ехать к Харитонычу, а сам пошел пешком. Старый приятель Харитоныч был дома один – жена уехала в Сергач. Здоровье у него неважное, что-то с легкими – то ли астма, то ли эфизема. Уже не работает, получает пенсию и возится в саду и огороде.

Он очень обрадовался, увидев меня, повёл в сад, где у него двадцать яблонь, и на многих уже плоды. А потом долго сидели на крыльце, и Харитоша битый час начинял нас с Ванькой доктринами коммунизма, защищая Хрущева и его политику. В одиннадцатом часу мы простились, и я поехал, но не домой, а к Федору Федоровичу, т.к. старого приятеля тоже надо было навестить.

Ф.Ф. был дома, и тоже один, Елена Сергеевна уехала на сенокос. Вообще, конечно, без женщин спокойнее. Мы поговорили о том, о сём, он похвастался мне своими фотографиями. Он давно занимается и достиг значительного совершенства. Сейчас репродуцирует, увеличивает с позитивов и негативов до портретных размеров, ретуширует, раскрашивает. Сфотографировал меня в своем «фотоателье». Попросил привезти кое-что из Харькова, если попадется. Угощал обедом и выпивкой, но я не стал ни то, ни другое. Потом мы простились, я пообещал приехать еще в августе, и в 20 мин. двенадцатого я отбыл в северном направлении.

На небе появились тёмные тучи, и я с грустью отметил, что не сиди я столько времени в гостях, я бы спокойно доехал, а сейчас, пожалуй, можно и искупаться. Дожди были сзади, в стороне Сергача, и слева, совсем недалеко. Я нажимал, как мог, но дорога всё же весьма плачевна, и лишь в немногих местах можно было дать до 60 км. Скоро стало покапывать, правда, не сильно. Терпеть не могу убегать от дождя, особенно по плохой дороге.

До Княгинина я добрался ничего. Там уже дорога была сыровата, но ещё не грязная. Я сомневался – ехать дальше или подождать здесь. Завеса дождя висела, казалось, в стороне от дороги, и я рискнул. Внизу, за Имзой, было грязно, я повертелся немного, но дальше опять было суше. Дождь был уже впереди, а сзади тоже подпирала туча еще темнее. Я пустился, елико возможно. Тут был участок, покрытый битумом, и на нем стояли лужи. Опять стало капать. Я уже собирался прятаться в лесу, который показался впереди, но дождь прошел, выглянуло солнце и внизу, под горой уже показалось Б. Мурашкино. Решил добираться до туда.

Оставалось километров 5, но тут прошел сильный дождь, было грязно, и даже по мощенной дороге ехать было весьма тяжело, особенно под гору. Подчас приходилось включать первую передачу, а выше второй и нечего было думать. Намучившись и навихав руки, проклиная одноколейные экипажи, я добрался до Мурашкина. Там было суше, или грунт другой. Я проехал к столовой, поставил машину и пошел обедать. Дождь как раз уходил к Работкам, а сзади уже было ясно, и нужно было подождать, пока подсохнет.

Я зашёл в столовую. Там было навалом выпивки – коньяк, черно-смородиновый ликёр, наливки «Северная» и клубничная, фруктовка. Пиво, правда, кончилось. Я взял щи из св. Капусты, салат из огурцов, ветчину с луком, яичницу и компота с киселём. Не спеша поел, потом вышел, побродил по Мурашкину, заходил в магазины. К сожалению, культмаг был закрыт, там частенько кое-что бывает к мотоциклам. Солнышко весело светило, в деревьях парка культуры ласково шумел ветер, и земля сохла на глазах.

В начале четвертого я с трудом завел своего коня – совсем, чёрт, не заводится горячий, хоть плачь – и выехал. Сначала было ничего, но, по мере приближения к зоне уходящего дождя становилось хуже и хуже. К счастью, уже немного оставалось до асфальта. Но прежде, чем колеса мотоцикла зашуршали по ровной поверхности шоссе, пришлось с километр проехать по разлитому битуму, что опаснее всех грязей.

Наконец, всё осталось сзади, и под колеса помчалась серая полоса асфальта. Стрелка спидометра подпрыгнула втрое с лишком, показывая скорость в 65-70 км. в час. За Чернышихой уже обочины стали сухие, и я радовался, что в 4 часа буду дома. Вылетев на простор Казанского шоссе, я еще прибавил газку – 75-80 км. Уже недалеко было Запрудное, когда обочины вновь стали мокрыми, в кюветах стояли лужи. Чем дальше, тем мокрее становилось. Вот и в 4 часа дома!

Свернув с трассы, я с большим трудом, по полю, буксуя и виляя, добрался до оврага, откуда шла пешеходная тропа. Но и по ней было не сладко. Вдребезги измучившись, перегрев двигатель, что пахло горелым маслом, я доехал до леса, поставил мотоцикл и с полчаса лежал в траве. Трава была густая, мягкая, пахучая, в разноцветных каплях цветов. Надо мной тихо шумели вершинами сосны, щебетали птицы, где-то стучал дятел. Проветривало быстро, и до дому я уже ехал по-человечески.

Приехав в детдом, развязал и унес свои пожитки, взял ведро и поехал к бане мыть мотоцикл. Грязи было хоть отбавляй. Я хорошенько вымыл свой аппарат – больше ездить не буду, приеду из Харькова, возьмусь за ремонт и техобслуживание. Стал заводить, чтобы отогнать его к Марье Ивановне – и замучился напрочь. Не заводится, и всё. Или чихнёт, или вспышку даст, а не схватывает. Я стал копаться в прерывателе, убавил зазор, регулировал опережение – не заводится, и всё. А с юга опять появилась чёрная туча. Уже повеяло холодным дыханием дождя. Медлить было нечего, я взял упрямого чёрта за руль и поволок пешком.

За воротами меня окружили детдомовцы, стали помогать и предложили покатить, чтобы завести. Под гору я боялся спускаться – не заведется, а оттуда как его волочь? – но они покатили меня кверху. На третьей передаче мотор стал почихивать, из глушителей шел дым, но оборотов было мало. Я рискнул и развернулся вниз. Меня сильно раскочегарили, я включил сцепление и катился метров сто, если не больше, прежде чем мотор завелся. Дыму было – туча.

Хорошенько прогоняв мотор, я заглушил его и попробовал завести кик-стартером. Не тут-то было! Что за чертовщина! Опять поехал книзу и чуть-чуть завёл. Правда, зажигание сильно поздно, и уж раньше не сделаешь, надо менять прерыватель. Я посадил одного из помощников и помчался к Марье Ивановне. Поставил машину во двор и поскакал домой. Дома умылся и стал ужинать. Мама сделала салат, я открыл «Безмеин», потом пришлось начать еще одну бутылку «Зеравшана». Но что-то выпивка мне не в радость, не приносит бодрости, а только вялость, апатию и головную боль. Может, надо сменить характер спиритуозов, перейти на крепкие?

Коньяк тоже что-то не в удовольствие. Черт знает, чего мне надо. Самое, конечно, радикальное решение было бы – перейти на напитки типа «Боржоми». Тут уж с гарантией не было бы ни депрессии, ни головных болей. После ужина я стал писать дневник, но успел мало, и в 11м часу лег спать.

продолжение