В 1360 году митрополит Алексий, молясь Богородице, увидел свет и услышал голос: «Алексие, поставь монастырь во имя мое». Этого митрополита трудно заподозрить в излишнем мистицизме, он был одним из самых трезвых и эффективных политиков за всю историю России. Как раз в 1360 году он стал регентом при малолетнем Дмитрии Донском, и с этого момента началось уже реальное превращение Московского княжества в великую державу.

Так вот, услышав голос, Алексий осведомился, где надлежит основать монастырь, и, получив ответ, что в районе Серпухова, послал туда своего келейника Варлаама. Тот отправился немедленно, стал бродить по окрестностям, стараясь понять, где именно находится предуказанное Богородицей место силы. Нашел, как ему показалось, весьма подходящее: на правом берегу реки Нары километрах в четырех от впадения ее в Оку. Заночевал там, услышал во тьме звон и грохот каких-то сосудов, решил, что это верный знак и окрыленный вернулся в Москву.

Настоятелем вновь создаваемого монастыря был назначен тот же Варлаам. Отпуская его на игуменство в Серпухов, митрополит стал творить соответствующую молитву, а когда закончил, обнаружил, что Варлаам упал и испустил дух. «О Владычица, что побудило Тебя уморить строителя дома Твоего?» – спросил Алексий, обращаясь к иконе. И услышал в ответ: «Возьми его за руку и подними». Алексий так и сделал. Варлаам поднялся весь в слезах и на все вопросы отвечал только: «Умоляю, не вынуждай меня говорить об этом до моей смерти». Ладно, Алексий не стал настаивать.

Прошло какое-то время, и митрополит прибыл в Серпухов, чтобы лично убедиться в том, что строительство идет успешно. Место, выбранное Варлаамом, ему не очень понравилось («показалось неугодным»). Однако ночью он тоже услышал шум и гром, а также голос, утверждавший, что монастырь надо ставить именно здесь. Строительство было продолжено. А через 13 лет после этих событий Варлаам вдруг ослеп. Случилось это как раз в тот год, когда князь Владимир Серпуховской (кузен Дмитрия Донского, получивший на Куликовом поле прозвище Храбрый) обратился к Сергию Радонежскому с просьбой подыскать около Серпухова место для монастыря. Сергий пришел, огляделся и тут же указал на горку, возвышающуюся над левым берегом реки Нары как раз напротив монастыря, основанного Алексием и Варлаамом.

Сергий был непревзойденным знатоком мест силы. За свою жизнь он основал девять монастырей, и все места, на которых они стоят, великолепны. То, которое он выбрал для князя Владимира, называлось в народе Высокое, отсюда и имя возникшего там монастыря – Высоцкий. По всем внешним признакам он стоит на более сильном, нервном, волнующем месте, чем то, что было выбрано для монастыря, основанного Алексием. Не зря все-таки он сомневался в правильности выбора Варлаама. Однако прямые указания Богородицы не оставляют сомнения в том, что она хотела создать монастырь именно там, где он в результате и оказался. Почему? Может быть, потому, что в этом месте как раз и была необходима пара монастырей, стоящих друг против друга по двум берегам реки. В конце концов, именно так только и можно было замкнуть пространство над Нарой, готовой вот-вот впасть в Оку. Которая лишь недавно сделала поворот на 90 градусов с севера на восток. Не грех напомнить: ландшафт, где река, упираясь в возвышенность, резко меняет направление течения, уже сам по себе предполагает некую мистическую напряженность.

Но напряженность мест силы обычно не столько физическая, сколько смысловая. В Серпухове, например, можно заметить следы былой политической напряженности. Весной 1372 года Владимир Серпуховской женился на дочери главного врага Москвы великого князя Литовского Ольгерда. Это был обоюдоострый брак. С одной стороны он, вроде бы, ставил точку в изнурительной войне Москвы с Литвой (Ольгерд перед этим дважды выжигал московские посады, но не решался штурмовать Кремль). А с другой стороны этот брак создавал ситуацию недоверия между Владимиром Храбрым и Дмитрием Донским: мало ли какие сумасбродные надежды могут взбрести в голову зятю Ольгерда? Ведь политической программой последнего было: отобрать у татар все русские земли. И Владимир мог в этом очень помочь, если бы его можно было уговорить действовать в союзе с Ольгердом...

О политических раскладах того времени поговорим в своем месте, а сейчас лишь замечу, что московское правительство очень боялось альянса Ольгерда с Владимиром. Смотрело на последнего косо и на всякий случай задаривало его. В частности, московский князь передал в его владения Галич, Дмитров и Радонеж, на котором стоял Троице-Сергиев монастырь (отсюда и тандем Владимира и Сергия). Конечно, ни до каких прямых конфликтов между Москвой и Серпуховом не дошло. И все-таки Владимир немного фрондировал. Высоцкий монастырь, выросший напротив Алексиева Владычного, стал своего рода памятником этому. Напряженность между двумя точкам силы по двум берегам Нары вобрала в себя и символически отобразила в себе ту напряженность, которая в тот момент начала нарастать в русской политической жизни.

В дальнейшем она многократно усилилась, ибо как раз в тот момент, когда было принято решение о строительстве второго монастыря на Наре, из Константинополя явился будущий патриарх Киприан и начались такие чудовищные интриги и такая рубка партий, что я умолкаю. Расскажу об этом подробно как-нибудь в другой раз.

А что же Варлаам? Он был человеком чувствительным, чуял грядущее душой. Хотя и не понимал его сути. Когда в 1373 году увидал, что напротив его обители, началось строительство нового монастыря, он просто буквально ослеп. Если угодно: отказался видеть чужой монастырь на горе за рекой. А через два года почувствовал, что умирает. Тут он послал к Алексию, попросил, чтоб тот пришел. Ибо обещал ему рассказать перед смертью о том, что видел, когда впал в состояние, которое сейчас бы назвали клинической смертью.

Алексий явился. Но Варлаам отказался говорить о видении. Под тем предлогом, что словом это нельзя произнести («так сие страшно было»), а написать невозможно, поскольку нет зрения. Тогда митрополит помолился, и Варлаам прозрел. И написал, что монастырь должен называться Владычний, а не Алексиевский, поскольку устроен промыслом Владычицы Богородицы. И еще: «Когда я упал, то увидел монастырь, держимый Ангелами, и Захарию, стоящего в дверях церковных, и Богородицу, входящую с ее родителями. Захария же Богородицу принял и посадил на третьей ступени». То есть Варлаам увидел сюжет «Введение Богородицы во храм» (о нем я отчасти писал в предыдущем тексте), и это дало основание для того, чтоб назвать монастырь Введенским. Алексий по описанию Варлаама заказал икону, которая на многие века станет главной святыней монастыря.

Почему Варлаам не мог описать видение устно? Скорей всего, это обусловлено различием функций левого и правого полушарий мозга. Мистическое видение должно восприниматься правым полушарием и своей непосредственностью ужасать человека. А будучи переведенный на левополушарный язык письменных знаков, становится деловым, абстрактным и вовсе не страшным. Хотя – как сказать. Когда Варлаам закончил писать, вдруг яркий свет озарил его келью. Тогда он позвал монаха Гедеона, тоже слепого, и положил ему руку на голову. Гедеон прозрел. Варлаам сказал ему: «Я сейчас умру, а ты приходи ко мне через три недели». Гедеон бросился возражать: «Пощади, молю тебя, я не готов». Не помогло. Ровно в намеченный срок несчастный скончался. И был похоронен рядом с Варлаамом перед входом в соборный монастырский храм монастыря – чтобы всегда видеть его.

Тем временем Высоцкий монастырь разрастался. Его игуменом стал ученик преподобного Сергия Афанасий старший, человек ученый и книжный. Под его руководством монастырь стал рассадником византийской культуры. Ставленник греков митрополит Киприан, после временного примирения в 1381 году с Дмитрием Донским, вступил в тесный контакт с Афанасием. А в 1387 году Высоцкий игумен вместе с Киприаном отправился в Константинополь да там навсегда и остался, увлекшись переводами с греческого. Главный его труд – богослужебный устав «Око церковное» – лег в основу устава, которым до сих пор пользуется РПЦ.

На место Афанасия старшего пришел его любимый ученик Афанасий младший. Это был великий аскет. Он умер в 1395 году от «старческого изнеможения» в возрасте 33 лет и был погребен против западных дверей соборного храма Высоцкого монастыря. На его похоронах случилась история, отчасти похожая на ту, что случилась, когда умирал Варлаам. Один из Высоцких монахов почему-то был зол на Афанасия. До того, что даже решил не участвовать в его погребении. И, как сказано в Житии Афанасия, «за это внезапно подвергся нападению нечистого духа». Сообразив, что это неспроста, монах бросился в церковь и пред гробом просил у аскета прощения.  «После чего освободился от лукавого», – говорит Житие. Да только можно ли этому верить? Ведь сразу же после «освобождения от лукавого», в момент когда тело игумена опускали в землю, незадачливый монах вдруг свалился в открытую могилу. А когда его оттуда вытащили, сообщил, что Афанасий протянул ему руку из гроба и сказал: «Тебе, брат, суждено скоро оставить жизнь». На третий день бедняга умер.

Все-таки явный параллелизм событий, случающихся в двух монастырях над Нарой, наводит на мысль, что тут не два, а, по сути, одно место силы. Именно место потребовало двух монастырей, между которыми (как между двумя зарядами) возникло силовое поле, в котором все время что-то искрило (такое бывает). Между обителям всегда было соревнование, конкуренция, противостояние. И одновременно – зеркальное сходство. И при этом – опять-таки разница. В чем она состоит стало окончательно ясно только после того, как в начале 19-го века Введенский монастырь стал женским. Тут-то и проявилась самая суть: один из них был изначально Инь, а второй – Ян. Высоцкий Зачатьевский – Ян, а Введенский Владычний – Инь. (Подробно о связи Зачатия и Введения см. в месте силы Оять).

Мужское начало, конечно, жесткое, твердое, но оно менее способно к порождению и вынашиванию новых смыслов. Пожалуй, поэтому именно во Введенском монастыре появлялись формы, которые потом подхватывались и развивались в Зачатьевском. Самая знаменитая на сегодняшний день такая форма – икона Неупиваемая чаша, к которой идет неиссякаемый поток алкоголиков и наркоманов.

Явилась она в 1878 году. Один отставной солдат, живший в Ефремовском уезде Тульской губернии, дико пил. И допился уже до того, что у него отнялись ноги. Как-то раз он увидел во сне Варлаама, который посоветовал ему сходить в Серпухов: там, во Владычнем монастыре, есть икона Неупиваемая чаша, отслужишь перед нею молебен и будешь здоров. Мужик не придал сну большого значения, но когда он повторился уже третий раз (причем Варлаам уже гневался), пошел. Буквально на четвереньках. В наши дни ему бы быстро поставили диагноз: белочка. Но в 19-м веке к людям относились сердечней. В монастыре, правда, не могли понять, о какой иконе речь. Наконец, кто-то вспомнил, что где-то у них висит какая-то икона с чашей. Нашли, посмотрели и обнаружили на обратной стороне доски надпись «Неупиваемая чаша».

Вообще-то, конечно, ни к какому алкоголизму этот иконный сюжет не имеет отношения. На иконе, которую обнаружили по наводке Варлаама, изображен неиссякаемый источник благодати, чаша с кровью Христовой, Грааль, что угодно, но только – не то, что хоть как-нибудь связано со злоупотреблением спиртным или его запретом. Однако поскольку причащаются вином, превращенным в кровь, постольку к алкоголю эта чаша все-таки имеет отношение. По крайней мере – в глазах людей, не имеющих представления о том, во что они верят.

Тем не менее, перед Неупиваемой чашей отслужили молебен, и это совершенно излечило ефремовского пропойцу. Он стал ходить, его больше не тянуло к рюмке. Весть всколыхнула околоток. Так была обретена новая чудотворная икона, и возник ее местный культ. Из окрестных поселений к иконе потянулись жены алкоголиков, в Серпухове было создано Александро-Невское братство трезвости. Дальше дело пока, правда, не шло. А потом случилась революция, икона была утрачена.

Когда в стране началась перестройка и была развязана антиалкогольная кампания, культ Неупиваемой чаши вдруг возродился. В те времена изо всех щелей повылезали завязавшие алкоголики, насоздавали обществ борьбы за трезвость. В таком контексте сам бог велел возобновить в Серпухове Александро-Невское братство трезвости. В 1990 году его глава архимандрит Иосиф вышел с предложением о воссоздании Высоцкого монастыря, была написана новая икона Неупиваемая чаша. Монастырь поднялся на волне борьбы с алкоголем.

И это наложило на него отпечаток. Нигде больше я не видал столь угрюмой атмосферы. Ты будто попадал  к следователям, бросившим пить, сухим алкоголикам. И они тебя в чем-то подозревают. В женском Введенском монастыре атмосфера иная. Там тоже культ Неупиваемой чаши, но – без налета антиалкогольной борьбы. Там легко. Там даже икона более эмоциональная. Два разных монастыря, две разные чаши, два разных напитка.

ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИЗДАНИИ КНИГИ "МЕСТА СИЛЫ РУССКОЙ РАВНИНЫ" И ВСЕ НЕОБХОДИМЫЕ ССЫЛКИ – ЗДЕСЬ.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.