Привет. Вы, наверное, узнаете меня. Да, я - тот парень, который причинил вам неудобства в общественном транспорте. И не на ногу наступил, и не матом наорал, и не пивом облил, или чего-то там в том же духе. Я – тот, что любит ездить на переднем сидении троллейбуса, доставать из кошелька купюры разных достоинств и что есть силы колотить по ним хуками слева и справа, брызжа слюной и визжа «Получи, сука!». А купюра-то, слышите, так и норовит мне засандалить промеж глаз. Вспомнили теперь? То-то и оно.

Я не люблю деньги, вот оно как, ребяты. И деньги, в свою очередь, не любят меня. Вы тут не при чем, конечно, – это наша личная проблема, издавна так повелось. Не помню уже, кто первый начал. Сначала все было мирно и спокойно - деньги приходили и уходили без каких-то осложнений и скандалов. А потом словно с цепи сорвались – непреодолимый антагонизм пронизал наши отношения. Долгое время я слепо ненавидел все деньги скопом, и слышать ничего не хотел. Потом добрые люди посоветовали обратиться к врачу. Но такого специалиста, к которому я мог бы обратиться, медицинские учебные учреждения еще не выпустили – где-то сидит он, сердешный, в тамошнем подвале в заточении. Поэтому пришлось самому, ибо самокопанию не чужд с сызмальства.

Надо сказать, причина в том, что я – кинокритик, и не стыжусь этого. Хотя, по уму, надо бы, конечно. Но об этом в другой раз. И по долгу службы приходится мне просматривать по три фильма за день в среднем. Помимо того, что я кинокритик, я к тому же еще и тонкочувствующий эстет, хотя с этим поспорят многие. То есть в кино предпочитаю Антониони, оптические описания и лирические абстракции. А самое, на мой взгляд, неэстетичное, что можно увидеть в кино (помимо двух людей, ЛЕЖАЩИХ В КРОВАТИ и БЕСЕДУЮЩИХ), это деньги. В одних фильмах пачки долларов пакуют в чемоданы и выкидывают в реку. В других - несколько мятых долларовых купюр пересчитываются бережно, дрожащими морщинистыми руками. И в том, и в другом случае выглядят откровенно нелепо – наверное, из-за своей формы. Прямоугольник экрана – форма многомерная, углубляющаяся вширь, застраивающая сама себя задними планами и фонами. А долларовая купюра – плоская, одномерная, хоть и повторяющая по форме широкий экран. Написано на ней «In God We Trust» – и по-другому никак не прочтешь, ничего другого, более интересного, в эти слова не вложишь. Верят в Бога, и все. Поэтому экран пытается вытолкнуть эти иждивенческие, паразитирующие идиотские тела из своего пространства. Купюры же, наоборот, лезут к экрану обниматься, набиваясь на неподдающийся обсуждению симбиоз.

Баксы, развешенные на бельевых веревках для просушки в фильме «$матывай удо4ки», представляют собой куда более жалкое и ущербное зрелище, чем джунгли из заштопанных носков на кухне в какой-нибудь «Маленькой Вере». Мятая долларовая бумажка на обложке кассеты Тинто Брасса, зажатая между розовых пальчиков ножки голой красотки, выглядит откровенно угрожающе при всей своей комичности. Еще бы, она ведь здесь служит суррогатом мохнатого самца с эрегированным тридцатисантиметровым. В каких-нибудь властелинах кольца и других исторических в своей фэнтезийности фильмах деньги в кадр не суются – нет предпосылок. Но по осунувшимся лицам актеров, по их затравленных взглядам, по постоянному напряжению среди массовки можно с уверенностью сказать, что деньги обступили съемочную площадку, и сжимают свое плотное кольцо. Спайк Ли, например, заполонил долларовой купюрой весь экран на вступительных и финальных титрах последней своей ремесленной поделки «Она ненавидит меня». Спайк Ли – по натуре ерник, поэтому и купюра у него ерническая, достоинством в три доллара и с мордочкой Джорджа Буша-мл. Симпатичнее это ее не делает. Сам фильм – тем более. Поэтому невольно я тянусь к советским фильмам 60-х, по которым вообще сложно доказать, что в Советском Союзе в то время существовали деньги. Пусть они лучше остаются там, где им место – в тотально оккупированном ими телевизоре, где почти каждую передачу уже можно смело переименовывать в «Веселые баксы».

Я бы еще много чего мог сказать на эту тему, массу выводов сделать, если бы мне заплатили за этот прогон такой же гонорар, как получил Тинто Брасс за фильм «Паприка»… В конце концов, так тоже можно бороться с деньгами – получая их за то, что опускаешь их прилюдно. Но чую, одна наглая сторублевка в моем кармане вконец оборзела. Сил нет терпеть, надо бы пойти проучить, возможно, при помощи бейсбольной биты или газовой горелки. Хорошие деньги – мертвые деньги. Посему – до новых встреч.