1 / 2 / 3 / 4 / 5

Часть шестая, трактующая о немыслимом: княгиня Ольга получает предложение от убийцы мужа. Расстроенный брак, судьба малолетнего Святослава Игоревича, страшная месть древлянам. Ольга все-таки сука! И, наконец: как несправедлива история к некоторым своим баловням.

Тризна по убитому государю

Далеко не вся киевская знать готова была немедленно признать младенца Святослава своим государем. Следовательно, в ожидавшейся схватке с древлянскими мятежниками Ольга и Свенельд не могли использовать в полной мере боевой потенциал Киевской земли, а тем более – ополчения из других областей Русского государства. Кроме того, приходилось опасаться внезапного удара в спину, который могли бы нанести какие-либо тайные недруги. Но и древлянский князь не решался начинать наступательные действия, так как, по-видимому, не имел необходимого превосходства в силах.

Между Киевом и Искоростенем начались переговоры, в ходе которых вдруг возник безумный план женитьбы Малка на Ольге. Выдвигая это предложение, древлянские послы постарались найти благопристойные объяснения для убийства Игоря: «Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья добрые, они распасли деревскую землю». Ольга внимательно слушала посольские речи, делая вид, что склоняется принять сделанное ей брачное предложение. Выдвигала какие-то условия, касавшиеся церемониальных тонкостей, «чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди».

Возможность примирения и даже союза Ольги с древлянским предводителем сковала активность потенциальных сторонников Игоря и Владислава Олеговичей. Им приходилось выжидать, как решится ключевой вопрос о судьбе Святослава. Древляне, согласно летописным сообщениям, хотели забрать ольгиного сына к себе вместе с матерью («возьмем и сделаем ему, что захотим»). Ольга должна была настаивать на том, чтобы малолетний великий князь оставался в Киеве, под надежной опекой тех бояр, которым княгиня доверяла. В таком случае, верховная власть над всей Русью фактически оставалась бы в руках неизменного княжеского «кормильца» Асмунда и безупречно верного Ольге Свенельда. При этом раскладе Ольга, даже находясь в Искоростене, сохраняла бы свое значение в политике и определенные гарантии личной безопасности. Она могла также требовать, чтобы древлянский правитель признал ее сына законным великим князем и обязался его поддерживать против притязаний иных возможных претендентов на великокняжеское достоинство.

Посольства от древлян, судя по всему, приходили в Киев неоднократно. В дискуссиях и дипломатических маневрах тянулось время зимой и ранней весной 945 года, а тем временем незаменимый Свенельд собирал воинов, сколько мог. Затем, уже на рубеже весны и лета, в разгар цветения трав, когда у добрых людей полно было дела на полях и в лугах, собранное Свенельдом войско вышло в поход на древлян, вместе с Ольгой и Святославом. По всей видимости, для князя-младенца, как и для его матери, было безопаснее находиться в окружении немногочисленного, но верного им воинства, чем на киевской Горе.

Перед выступлением распустили слух, что Ольга направляется к древлянам, чтобы вступить в брак с их князем. Это дополнительно дезориентировало Малка, не успевшего своевременно поднять все силы Древлянской земли. Ему пришлось принимать бой, располагая лишь собственной дружиной и теми бойцами племенного ополчения, которых удалось спешно собрать, оторвав от полевых и сенокосных работ. Отказавшись от боя, древлянский князь должен был отдать Искоростень на разграбление или обороняться в городских стенах, испытывая все бедствия длительной осады. Оба эти варианта показались Малку неприемлемыми, и древляне вышли в открытом поле…

В челе великокняжеского воинства появились три всадника - воевода Свенельд, ветхий годами дядька Асмунд и рядом с ним трехлетний Святослав, сжимавший в детской ручонке малое копьецо. Князь-младенец метнул свое оружие, и оно, пролетев между конских ушей, упало вниз, зацепив конскую ногу. «Князь уже почал, потягните дружина, по князе» - усмехнулся старик Асмунд. Свенельдовы рубаки, прошедшие не одну боевую кампанию, захохотали, подхлестнули коней и ударили тараном кольчужной конницы по нестройным рядам древлянского воинства. Древляне дрогнули и обратились в бегство.

В этой первой битве практически решился исход всей войны. Устрашенные поражением, древляне затем избегали открытых боев, обороняясь в городах, которые Свенельд осаждал и захватывал поочередно. Последним капитулировал Искоростень. По сообщениям летописей, стольный город Малка подвергся жестокому разгрому, жителей увели в рабство. Летописи умалчивают о судьбе древлянского князя, ничего не сообщают о нем и сохранившиеся в былинах фрагменты старинного историко-политического эпоса. Видимо, неудачливый претендент на руку Ольги пропал без вести.

Победа Свенельда над древлянами утвердила власть княгини-вдовы и ее малолетнего сына в Киеве и во всей Русской земле. Полученной властью Ольга, как известно, распорядилась весьма мудро. Она укрепила государство разумными административными мерами, установила твердые нормы налогообложения. Расправившись с древлянским мятежником, пощадила и затем приблизила к себе его детей. Благодаря этому в русской истории и в русских былинах появились имена Владимира Красного Солнышка и его воеводы-богатыря Добрыни. Приняв христианство по собственной инициативе, Ольга не стала навязывать новое вероучение подданным в качестве обязательного. Но она постаралась, насколько могла, использовать обретенный статус христианской государыни в дипломатической игре с Византийской империей и другими державами.

Годы правления Игоря Старого, а затем его вдовы подготовили новый взлет могущества Русского государства при Святославе. Этого блистательного князя-полководца нередко противопоставляли его отцу. Но во всех завоеваниях, совершенных в славянских землях, а затем на берегах Черного и Азовского морей, и даже в злосчастной войне на Балканах, Святослав фактически шел по следам Игоря, стертым неблагодарной людской памятью.

Посмертное невезенье Игоря

Основные сюжеты ранней русской истории представляются нам, в основном, по версии, первоначально изложенной в «Повести временных лет». Этот замечательный памятник древнерусской исторической мысли создавался в тиши монастырских келий, которые, однако, не были закрыты от политических ветров эпохи. В тексте гениального Нестора и его продолжателей вполне просматривается публицистическое содержание, ориентированное на интересы тогдашней киевской верхушки.

Для-ради таких интересов возникла, в частности, знаменитая варяжская легенда. Тщательный анализ разнообразного историографического материала (детали этого анализа далеко выходят за рамки данной публикации) показывает, что эпизод с призванием трех братьев «от рода варяжского» измыслили путем комбинации сюжетов, произвольно взятых из нескольких более ранних текстов и дополнительно переработанных в соответствии с требованиями «государственной необходимости» (как ее понимали авторы летописи).

Следы ситуативных политических влияний (и, возможно, авторских пристрастий) обнаруживаются и в кратком жизнеописании князя Игоря Старого, помещенном в «Повести временных лет». Повествуя о князе Игоре (летописная биография которого поглотила годы жизни его тезки-отца), летописцы на первых порах выстроили довольно тусклый образ князя-долгожителя, никакими великими делами не отличившегося. Образ этот не мог удовлетворить взыскательного стилиста Нестора.

Чтобы дать повествованию дополнительное сюжетное наполнение, знаменитый летописец, по всей видимости, воспользовался старинным родовым преданием, записанным из устного рассказа одного из частых посетителей Киево-Печерского монастыря, престарелого воеводы Яна Вышатича, правнука Добрыни и праправнука Малка Любечанина. Этот прямой потомок удельных правителей мятежного Искоростеня в деталях изложил Нестору не официальную, киевскую, а древлянскую версию трагических событий 944 года.

Политкорректный по отношению к сильным мира сего, автор «Повести временных лет» все же не устоял перед искушением украсить свой труд еще одним ярким эпизодом, который так естественно уложился между описаниями выдающихся княжеских свершений Вещего Олега и Ольги. Получилась своего рода повесть-притча о незадачливом князе, поплатившемся жизнью из-за собственной алчности. Создавая эту беллетристическую миниатюру, Нестор вполне мог представлять себе еще одного князя - своего современника Святополка Изяславича, не слишком авторитетного правителя и при том известного лихоимца. Киево-Печерский монастырь вынужден был всячески поддерживать этого князя по соображениям высокой политики. Но истинное мнение монашеской братии о Святополке вряд ли сильно отличалось от того, которое сложилось в тогдашнем обществе (на это указывают некоторые сюжеты Киево-Печерского патерика).

Созданный автором «Повести временных лет» образ не слишком достойного князя Игоря должным образом уравновесил хвалебные строки, посвященные прочим государям Руси, от Вещего Олега до Ярослава Мудрого. Благодаря этому верноподданническое по отношению к роду Рюриковичей повествование приобрело вид и тональность взвешенного, объективного исторического труда.

Далее: книга Александра Головкова "Первые Рюриковичи"