Календарь перемен (3 - 9 апреля 2006 г.)

То, что погода в апреле не предсказуема, знают все. Но не все знают, что именно на этой неделе. Особенно во вторник и в среду (4 – 5 апреля) и в воскресенье 9 апреля.

Именно в этот период апреля не стоит не только лишний раз рисковать, но может быть даже стоит заранее остеречься. Потому что если природа заготовила нам какие-то напасти и катаклизмы на апрель, то произойти они могут, скоре всего, именно в эти дни.

Вслед за экстраординарными напряжениями природных и социальных сил в конце недели – пятницу-субботу, как всегда, возможна некая разрядка.

«Календарь перемен» поможет вам войти в единый ритм с естественными колебаниями природы, а значит - заставить силы природы работать в вашу пользу. Дни, отмеченные на календаре зеленым цветом, хороши для рациональных дел – переговоров, адекватных писем, простых и ясных работ, требующих равновесия. Дни, отмеченные красным цветом, – это очень эмоциональные и нестабильные периоды, энергию которых, однако, можно направить во благо себе, если применить свои творческие, артистические способности. В «желтые» дни все может обернуться как в «зеленую» сторону, так и в «красную». Они носят переходный характер.

ПЯТАЯ РОССИЯ

Социальный проект, по которому страна
живет 10 лет и будет жить еще 70

2.6. Социальная политика — ахиллесова пята президента

После массовых протестов пенсионеров в начале 2005 года опубликованный более 5 лет назад наш прогноз в рубрике «Советы политическим новаторам» о недальновидности социальной политики президента представляется просто констатацией факта. А в то время, когда можно было еще принять превентивные меры, никто из руководства страны, как ни странно, не обратил на наш прогноз никакого внимания.
(«Независимая Газета», № 10, 15 ноября, 2000 год)

Более года назад, через 9 дней после появления Путина в кресле председателя российского правительства, в статье «От новой политической конфигурации к новой ситуации» («НГ», 18.08.99) мы писали: «Чрезвычайно неожиданными могут быть последствия этого премьерства... Однако не только вследствие природного динамизма лидера. Новый премьер, не в пример председателю правительства России Владимиру Ульянову... подробно нам не изложил, что он собирается делать с Россией в эпоху не менее драматичную, чем 80 или 70 лет назад».

А ведь слово, как известно, всегда стоит в начале дела.

Когда же это слово не сказано или оно не слышно, в народе возникает ропот. О незаслуженном, например, богатстве «новых русских» или, как это было совсем недавно, о привилегиях номенклатуры.

После этого следуют общественные выступления и демонстрации.

Затем происходит смена власти.

Новой же власти не остается ничего другого, как «поровну» поделить национальное богатство...

Через некоторое время, неожиданно для многих, привилегии появляются вновь, поменяв, правда, по дороге свои названия и имена части их обладателей.

И хотя в нашей жизни, не говоря уже об окружающем мире, подобный круговорот событий повторяется многократно, мы тем не менее с замиранием сердца вновь ждем «старых новостей» и последующих очевидных событий.

А может быть, надеемся, что будет сказано новое слово?

Что это за удивительно повторяющийся социальный эффект?

Закон природы? Или всего-навсего его частное, но точное следствие для подобных ситуаций?

Этот простенький вопрос (требующий всего лишь двоичного ответа) имеет лишь одно готовое решение — как было, так и будет. Все остальные решения требуют огромного внимания и к себе, и к своим деталям — докапывания до самой сути, которая не может иметь никакого иного характера, кроме природного, естественного.

В природе же можно обнаружить, что социальное неравенство людей — следствие социальной эволюции, так же как их физическое неравенство есть следствие биологической эволюции. (Возможно, верно и обратное: социальное неравенство порождает развитие, порой доходящее, правда, до социального взрыва и революции, а равенство — стагнацию и в конце концов гибель общества.)

Все это не представляется чрезвычайно удивительным для наших современников, переживших и эпоху социализма, и период «первоначального накопления капитала». Для участников же, например, Великой французской революции двести лет назад все выглядело совсем иначе. «Свобода, Равенство и Братство» — написано было на их знаменах.

Что же изменилось с тех пор?

Возможно, то, например, что между общественными и биологическими явлениями, помимо аналогии, есть очень большая разница, обусловленная тем, что биологическая эволюция совершалась миллионы лет, а социальная длится всего несколько тысяч. Поэтому естественно предполагать, что социальное неравенство людей должно быть менее значительным, чем биологическое, а социальная устойчивость, соответственно, меньше природной (экологической).

Для ее повышения, как, впрочем, и для повышения устойчивости любой другой естественной системы, природа никакого другого способа, кроме структуризации и дифференциации, или, на экономическом языке, — диверсификации, не придумала (см. О.В. Доброчеев. Вектор эволюции человека. М.: МИФИ, 1999).

Хорошо заметно: чем общество динамичнее развивается, тем более оно неоднородно, тем больше в нем различных социальных групп, тем выше в нем дифференциация доходов, а значит, и различие в качестве жизни людей.

Поэтому идеалы Великой французской или Октябрьской революций с естественно-научной точки зрения только идеалами и могут оставаться.

Но где же та золотая середина между гуманистическими идеалами и практическими потребностями общественного развития, на которую сегодня можно ориентироваться?

Как ни странно, достаточно сходное понимание этого критерия почти одновременно и повсеместно начинает выкристаллизовываться в различных частях современного
мира — в Америке и в России, среди социологов и очень далеких от них физиков.

Американцы, например, во главу своих национальных интересов уже давно ставят проблемы выживания нации. Об этом же постоянно говорят все демографы, обращая внимание на социальную первооснову общества — человека. Этот вывод в последнее время стали разделять наряду с профессиональными демографами даже физики. Сергей Капица, например, в своей книге «Общая теория роста человечества» (М.: «Наука». 1999) пишет: «Именно численность населения единственным образом выражает состояние человечества... выражает суммарный результат всей экономической, социальной и культурной деятельности, составляющей историю человечества».

Наши с Юрием Батуриным комплексные исследования социально-политических проблем переходного периода отечественной истории («Возвращение на естественный путь», «НГ-сценарии», 15.05.97) позволили обнаружить, что «практически строго параллельно демографическим процессам происходят изменения и в криминальной сфере... Любопытно также, что до 1996 года качественно подобно росту преступности наблюдалось и изменение числа ВИЧ-инфицированных в стране». Более того, оказалось, что «совокупность... данных по динамике изменения показателей культурного, социального и промышленного развития обнаруживает последовательное во времени... волнообразное движение российского общества с опережением процессов в культурной сфере...». То есть демографическая линия нашего развития является как бы несущей основой всех остальных.

Взглянем поэтому еще раз на демографическую ситуацию последних десятилетий как на некий интегрированный социальный индикатор всей общественной жизни страны (см. рис.), сосредоточив основное внимание на ее социально-политическом центре — столице.

Рисунок показывает реальную картину изменения «социального климата». В начале и середине 80-х годов этот климат был хотя и слабо, но позитивным. Этому, по нашему мнению, способствовали крупные стабилизационные социальные мероприятия государственного масштаба, такие, например, как широкое наделение населения дачными участками и т.д.

С начала 90-х годов параллельно экономическому и политическому разложению общества происходила депопуляция даже в самом благополучном регионе страны — Москве. Умеренная на первых порах скорость этого процесса, возможно, была обусловлена разумным государственным решением о приватизации жильцами своих квартир. Без этой минимальной в нашей северной стране социальной гарантии политический кризис в России мог перерасти в начале 90-х годов в бунт по типу румынского, но с нашим национальным размахом.

В 1994 году, после начала первой чеченской войны, негативная социальная тенденция, как видно на рисунке, переломилась. Но после «дефолта» 1998 года процесс «социальной релаксации» затормозился. Ситуация хотя и не приобрела крайне негативные формы, но тем не менее закрепилась. Мы как бы вышли из критической зоны, но попали в устойчивую фазу депопуляции, что в наших условиях без активной внутренней социальной политики может означать лишь дальнейшее разложение общества.

В этой стабильно негативной фазе в августе 1998 года включился своеобразный таймер, поставленный на время «Ч», когда социально-политическая ситуация либо окончательно свалится в пике, либо начнет решительно выправляться.

Для выхода из устойчивого социального тупика необходимы экстраординарные меры. Регулярными пенсиями и скромными зарплатами можно лишь на время притушить процесс разложения государства. Успешными акциями армии можно временно мобилизовать моральный дух народа. Радикально стабилизировать социально-политическую ситуацию можно только в самой ее основе — на уровне самых первых естественных потребностей человека.

Поэтому в социальной политике государства нужно принципиально новое, чрезвычайно веское и, что немаловажно, своевременное слово.

При этом не требуется особенная изобретательность. Порой достаточно лишь выйти за границы сложившихся стереотипов или рискнуть прислушаться к словам не самых признанных авторитетов.

Генеральный инспектор труда Соцпрофа Дмитрий Семенов, например, считает, что сегодня главное в социальной политике — это гармонизация трудовых отношений, а не своевременность социальных выплат. Далеко не использован у нас и социальный ресурс приватизации жилья — его сегодня можно подарить и нельзя отобрать, кроме как по суду, но им нельзя распоряжаться, не согласовывая каждую запятую с местной властью. Поэтому даже в этом, лежащем на поверхности, ресурсе социальной стабилизации можно найти дополнительные возможности.

Колоссальным ресурсом позитивной социальной политики является земля. Однако с решением такой исторической по своим масштабам проблемы, как рациональное использование земли в интересах общества, лучше затягивать, чем спешить. Здесь как нельзя лучше подходит русская поговорка: «семь раз отмерь — один раз отрежь».

Часть нашей политической элиты, которую представляет, например, новгородский губернатор Михаил Прусак, предлагает обратить самое пристальное внимание на опыт Норвегии, где часть природной ренты, связанной с добычей энергоресурсов, равномерно распределяется среди всего населения страны. Хорошо известен и кувейтский вариант подобного решения проблемы биологических основ воспроизводства населения.

Некоторые наши предприниматели, выросшие в социализме, но уже «оседлавшие» капитализм, давно предлагали кардинально и надолго решить проблему социальной стабилизации путем «законодательного наделения ВСЕХ граждан страны правами владения ВСЕЙ бывшей государственной собственностью в равных долях» (В. Казанцев. «Столица» № 13, 1994). Смысл этого мероприятия не в передаче всем равномерно прав на физическое владение землей, а всего лишь в возможности получения всеми гражданами дивидендов, предоставляющих им — независимо от государственной бюрократии — основные социальные гарантии физического и, в определенной степени, культурного существования. Реально же, по мнению автора этой идеи, «собственностью должен распоряжаться любой владелец, который заплатит за нее максимальную цену и, значит, будет использовать ее с максимальным эффектом».

Однако, как показывает история, в России нетворческое копирование даже самого лучшего мирового опыта — политического (социал-демократия, например, выродилась у нас в коммунизм), социально-экономического (например, норвежского) и даже великолепных идей наших национальных гениев — «Левшей» невозможно без тщательнейшего взвешивания во всех деталях, дальнейшей отработки «прототипов» и, наконец, массового тиражирования позитивных результатов. Без грязной черновой работы по социальному строительству нам не обойтись. Никакой мифический рынок этого за нас не сделает. И только плоды этого опыта могут достаться нашим потомкам.

продолжение