Поэт, переводчик и публицист Виктор Санчук родился в Москве (в 1959 г.). Учился в МГУ на ист. и фил. факультетах, работал сторожем, дворником, столяром, рабочим на лесосплаве и лесоповале, техником-геофизиком (в Москве, Сибире, на Урале, Дальнем востоке, в Казахстане, Грузии). С 1988 – журналистом. Его стихи, рассказы и статьи публиковались во множестве изданий ("Знамя", "Литературная газета", "Transit", "Vienzeile" (Вена), Neue Literatur (Бухарест) и др.) Переводил на русский стихи с немецкого и южных славянских языков. С 1999 живет в основном в США, где работал водителем почтовой компании FedEx в Нью-Йорке, водителем-дальнобойщиком на Восточном побережье и Среднем западе (о чем написал на Переменах в разделе "Трипы"), а также журналистом (для изданий в России и русскоязычной прессы США). Автор шести книжек стихов и книги переводов на русский немецкой, южной славянской и грузинской поэзии.

Предисловие от автора

Перемены

Вот несколько текстов. Употребляю этот термин не из приверженности модной лет тридцать назад лексике структуралистов и прочих филологических школ, а потому, что действительно (и слава Богу) не знаю, как было бы их правильней назвать.

Они представляют собой фрагменты некой книги, которая в той или иной форме и от времени до времени складывалась с начала, наверное, восьмидесятых, а может даже, с конца семидесятых годов прошлого века, то есть, практически всю мою более или менее сознательную жизнь. Порой такие ее отдельные куски публиковались – то в литературных журналах и альманахах в качестве рассказов, эссе и статей, то – в информационных изданиях в виде журналистских репортажей, очерков или даже интервью (автора или с автором). Как правило – на русском языке, а иногда – и исключительно на иностранном. Периодически то или иное издательство планировало и бралось эту книгу издать. Но всегда, в конце концов, что-то не срасталось, и именно «книги» - в полиграфическом смысле этого слова никогда не получалось. Думаю, прежде всего – как раз вследствие этой жанровой аморфности и неопределенности. Зато, - опять-таки – Божьим попустительством (Аллах всемилостивейш и милосерд!) – и сама книга до сих пор еще не завершена и, надеюсь, продолжается.

Меня очень порадовало предложение сайта «Перемены. ру» взять некоторые из этих материалов. Может быть, прежде всего, потому, что сам термин «перемены», как кажется, лучше других подходит для определения жанра. Действительно – перемены. Мы живем себе и живем, подспудно ежесекундно эти перемены – во времени и в нас – копятся, копятся… А потом вдруг, - раз! – щелкнуло что-то, перемена случилась, проявилась, сделалась всеочевидной, и уже все – и внутри, и окрест – абсолютно другое, и назад, в бывшее, возврата нет. А порой еще такая трансформация в тебе самом совпадает, словно бы резонирует с общими некими движениями, смещениями в большом мире. Наверное, попытки ухватить такие моменты и были для меня побудительными мотивами к написанию (за-писыванию) данных «произведений».

Текст 1.

Ленинакан после землетрясения

Страшное бедствие 7 декабря 1988 года в Армении вошло в историю человечества и огромным количеством жертв, и тем, что по уверениям геологов, землетрясение такой разрушительной силы случается на Земле лишь раз в несколько столетий.

Землетрясение, как известно, совпало по времени с пиком «перестроечной» эпохи СССР, закончившейся тремя годами позже, в 1991 году, общим распадом Советского государства, процессом, в ходе которого маленькая кавказская страна оказалась в эпицентре также и политических событий. В феврале 1988 года произошли первые массовые погромы армян в Сумгаите, и началось открытое противостояние двух республик внутри СССР – Армении и Азербайджана по вопросу Нагорного Карабаха.

Центральная Московская власть, предвидя для себя возможные последствия изменения статус кво лишь номинально самостоятельных республик, практически открыто поддержала в этом конфликте Азербайджан, что, соответственно, вызвало волну антиправительственных настроений в Армении. Во главе армянского демократического движения встала политическая организация национальных лидеров «Комитет «Карабах», противопоставившая себя официозным властям и пользовавшаяся на тот момент поддержкой подавляющей массы населения. В ответ Кремлем было введено в Ереване комендантское правление.

Оставим словоохотливым профанам искать мистические взаимосвязи социальной, геополитической и геологической истории планеты. Однако нельзя не вспомнить, что в декабре того года повсеместно витали дикие слухи о том, что землетрясение не было стихийным, но было искусственно вызвано властями страны с помощью неких технических средств, дабы приглушить социально-политическую активность людей на Кавказе. Мысль, как кажется, вполне шизофреническая. Но сам факт бытования подобного мифа показателен в смысле отношения народа к своим правителям.

В Армении случилось пробыть тогда только девять дней (с 13 по 22 декабря 1988 г.). В Москве явился в постоянное представительство Армянской ССР и попросил отправить меня в Ереван, сказав, что быть мне там сейчас очень нужно, а по официальным каналам — комсомольским или иным — ехать не хочу. Один из работников представительства отнесся к моим словам с пониманием, и, так как я был уже с вещами, просто пригласил пройти в "Икарус", стоявший около входа.

Эти автобусы один за другим отходили от здания представительства, отвозя в аэропорт специалистов-спасателей и московских студентов. В нашем была компания спелеологов — молодых людей туристского вида — и группа ребят из какого-то института. По дороге собрали со всех деньги на билеты, которые по прибытии в аэропорт были почти сразу куплены руководителем группы в централизованном порядке. Но рейса не было, и сколько предстояло его ждать, было не ясно.

Второй зал внуковского аэропорта представлял из себя огромный табор молодежи — с рюкзаками, палатками, зачастую с гитарами. Вообще же вокруг царила страшная неразбериха и суматоха. Несмотря на бесконечные дополнительные рейсы в Армению, достать билет туда частным образом было практически невозможно. Около касс и окошек администрации толпилось большое количество армян, многие с детьми, сидевших в аэропорту уже третьи — четвертые сутки — родственники и близкие погибших или пропавших без вести. При каждой объявлявшейся посадке (номер и дата рейса уже значения не имели, так как все перемешалось и спуталось абсолютно) начиналась давка. Сотни человек ожидали у двери выхода на посадку. Лезли без очереди. Между студентами шли споры за право отлета; периодически возникали мелкие потасовки, что среди такой массы молодежи, едущей группами, не удивительно. При этом, так как "спасатели" (официальное название всех добровольцев, летевших в Армению) должны были отправляться в первую очередь, возникали пререкания с безнадежно ждущими вылета армянами. "Да как же вы не понимаете!? Мы же вас спасать едем!.." — часто доводилось слышать от терпеливо разъяснявших им ситуацию мальчиков.

Более степенного возраста армянин, прибывший, по его словам, из Хабаровска и сидевший во Внуково к моменту разговора двое суток, рассказал, что летит в Ленинакан на поиски родных (кажется, речь шла о родителях), о судьбе которых ничего не знает. Вылета ему не дают. Группу же знакомых врачей неармян сразу отправили, потому что их поездка имеет не только профессиональный смысл, но и является свидетельством братской помощи народов СССР. Поразило спокойствие, с которым он говорил, какое-то внутреннее желание все и всех понять... Несмотря на это, охватило некоторое не то чтобы сомнение в правдивости его слов, но как бы не полная уверенность в том, что рассказанная им ситуация правильно понята и к тому же типична. Через полчаса довелось в этом убедиться.

У окошка начальника вокзала (строгого, похожего на следователя, лысеющего человека лет сорока) добивалось отлета 20-30 человек. В том числе беременная женщина с тремя детьми в возрасте от одного до пяти лет. все прочие родственники которой погибли. Учительница из Томска со слезами на глазах объясняла ей, что лететь той в Армению не нужно, так как она сама, например, летит туда как раз забирать детей из пострадавших районов. А везти туда ребятишек — полная глупость. Билет учительнице был выдан, а вместе с ней — и русскому рабочему-монтажнику (по командировочному удостоверению). Это, в свою очередь, вызвало возмущение такого же командировочного — армянина, ждавшего отправки уже давно. Начальник, не отвечавший какое-то время на вопросы и требования, наконец взорвался: "Да пойми же ты: у меня указание давать билеты им, а не тебе..."

Не могу с уверенностью сказать, удалось ли в конце концов всем этим людям вылететь в Армению. Нас же (ту партию студентов, при которой я оказался) после бессонной ночи, нескольких отложенных рейсов, скандалов и суеты отправили в 13 часов следующего дня.
В Ереване из аэропорта ехал в автобусе один из московских студентов с встречавшим их группу молодым армянином. Выяснилось, что едут они в Дом писателей, где размещается штаб помощи пострадавшим комитета "Карабах", а сам студент и вся его группа — представители московского Народного фронта. Договорились, что утром (остановиться на ночь мне было где) тоже приду туда.

Утром, однако, несколько человек в штатском и милиционеры у входа в Дом писателей объяснили, что никакого штаба больше нет, а добровольцев в район землетрясения отправляют от здания ЦК комсомола Армянской ССР. Отправился к дому на улице Терьяна, где принимал население Хачик Стамболцян, руководитель Христианской благотворительной организации, о деятельности которой мне было известно. У подъезда его ожидали несколько человек. Появившийся вскоре Хачик, отперев дверь полуподвального помещения и, достав из сейфа деньги, стал тут же выписывать и раздавать их дожидавшимся его людям. Пожилой мужчина, рыдая, что-то рассказывал и объяснял ему. О чем шла речь, я не понимал...

(Как выяснилось уже позже, X. Стамболцян, член «Карабаха», был арестован в этот же день — 14 декабря, через час или чуть более после описанного, в том же помещении. Деньги, распределявшиеся им между беженцами, прибывшими из Азербайджана, — добровольные пожертвования населения в пользу пострадавших от погромов. В 1990 г., при разговоре в Москве, X. Стамболцян сразу вспомнил тот момент и того человека, который тогда рассказывал ему о смерти всех своих родственников. В этот же день были арестованы все члены комитета "Карабах". Позже неоднократно доводилось сталкиваться с мнением, что действительной причиной их ареста была именно интенсивность и действенность работы членов комитета "Карабах" по спасению и помощи населению в ситуации национального бедствия. А это, особенно на фоне полной несостоятельности официального руководства, могло (надо думать — по мнению властей) привести тогда к фактическому и окончательному переходу власти в Армении к комитету. Арест членов комитета "Карабах" в декабре 1988 г. произвел тогдашний комендант Еревана, советский генерал Альберт Макашов.)

Ничего этого я еще, конечно, не знал. Но сообразив, что здесь не до меня, решил уйти. Молодая женщина, среди прочих находившаяся в комнате, объяснила по-русски, что лучше всего пойти-таки в ЦК комсомола и присоединиться к какой-нибудь группе, едущей в район землетрясения оттуда, так как уже ходили слухи, что неформальных добровольцев в зону бедствия больше не пускают, а что со штабом комитета "Карабах" — никому не известно...

У входа в здание ЦК оказалось трое молодых людей, русских, тоже прибывших индивидуально: из Краснодара, Москвы и Гагры. Вчетвером мы, скооперировавшись, после недолгих переговоров присоединились к отряду студентов Московского инженерно-строительного института, прибывшему только что из Москвы, и вскоре на автобусе приехали в Ленинакан. продолжение >>