Начало см. здесь: 1

Петербург, июнь 1805.
Вечер в салоне известной Анны Павловны Шерер. Главная тема: убийство герцога Энгиенского врагом рода человеческого - будет война. Разговор идет на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды (деды графа Толстого). Все очень мило, изящно, благонамеренно, тонко отлажено. Но вдруг в эту равномерную, приличную разговорную машину вклинивается инородное тело - мсье Пьер, незаконный сын графа Безухова, только что приехавший из-за границы, где он воспитывался. Он впервые в обществе и сходу начинает его эпатировать идеями, вычитанными им из какой-нибудь "Монитер".

"Казнь герцога Энгиенского, - сказал Пьер, - была государственная необходимость, и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке. Для общего блага он не смог остановиться перед жизнью одного человека". Мысль Пьера диалектична. С одной стороны, Наполеон велик потому, что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, сохранив все хорошее. А с другой - революция была великое дело, а террор - это крайность. Но не в нем, не в терроре, все значение, а значение в правах человека, в эмансипации от предрассудков, в равенстве граждан. Синтез: все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе и только поэтому приобрел власть.

Петербург, 18 брюмера 1805.
Пьер, значит, проповедует не просто идеи французской революции, но - идеи бонапартизма. И не только проповедует. В ту же ночь Пьер Безухов с товарищами устраивает небольшую революцию в одном фешенебельном публичном доме. Среди заговорщиков были Анатоль Курагин, гвардейский офицер Долохов, а также медведь, представляющий в данном случае народные массы. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального, привязали его спина спиной к медведю и пустили медведя в Мойку. Медведь плавает, а квартальный на нем.

Вот так понимает юный экстремист Пьер Безухов революцию: связать полицейскую власть с медведем узами братства, и пусть плывут по течению. Только спьяну спутав Россию и Францию, можно было экспортировать сюда такую революцию. Это вроде того, как Доминик привезла нам Троцкого. Ну, что поделаешь - узок круг этих революционеров, страшно далеки они от медведя. Эта их революция делалась точно в угаре, они просто куражились, не относились к восстанию как к искусству, и не проникла еще глубоко в их сердца мятежная наука. Она у них вообще не в сердце. И даже не в голове, а где-то на кончике языка. И языка, повторяю, не русского, а французского. Все эти крамольные речи, которые вел Пьер накануне в салоне, были чисто французские речи. И если бы вы попросили его повторить то же самое, только по-русски, он бы, конечно, не смог. Он и много позже, когда будет вступать в масонскую ложу, "равенство" еще молвит по-русски, а уж "братство" - нет, ни в какую. Потому что на русском об абстрактных вещах говорить не привык, а "свобода", "братство" и "равенство" - понятия пока что абстрактные. Лев Толстой как раз и показывает, как эти и некоторые другие понятия конкретизировались, то есть были переведены на русский язык, переосмыслились в нем и вошли в нашу жизнь.

Москва, 26 августа 1805.
Российскую почву у нас представляют Ростовы. На именинах Наташи только и разговоров об ужасах, которые наделал Пьер в Петербурге. И как его с полицией выслали оттуда. Разбойник, а говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот воспитание заграничное куда довело. Наши дети иначе воспитаны... Тут появляется Наташа: черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая. Она была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Несовершеннолетняя муза русского революционного движения Она смеялась чему-то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из-под юбочки. "Видите?.. Кукла... Мими... Видите". И Наташа не могла больше говорить. Мальчик Боря, в которого Наташа сейчас влюблена, вдруг начинает пророчествовать. Эту Мими из-под юбки он, мол, знал еще молодой девушкой с не испорченным еще носом. Она в пять лет на его памяти состарилась, и у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу - какое впечатление он произвел своим гаданием (абсолютно точным, как станет ясно впоследствии)? Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха. Забегая вперед: этот Петя Ростов по ходу романа окажется тенью Пьера Безухова. Петей Ростовым Пьер в свое время выкупится из царства мертвых французского плена. С гибелью Пети разомкнется замкнутая на себя система связей семейства Ростовых, откроется валентность в Наташиной душе, к которой и подключится Пьер в процессе сборки структуры нового русского сознания.

Аустерлиц, 20 ноября 1805.
Это сражение заставило многих русских людей пересмотреть свое отношение к "главе французов". И Пьер пересматривает свою революционную деятельность. Компания, в которой он бесчинствовал в Петербурге, отнюдь не была однородна. Одно дело - сам Пьер, увлеченный ложно понятыми идеями общественного переустройства, и совсем другое - его дружки. Анатоль Курагин - баловень судьбы и женщин, не утруждающий себя какими бы то ни было рефлексиями. Именно инстинктивная убежденность в том, что ему нельзя жить иначе, чем как он жил, сближает Анатоля с Наполеоном в изображении Льва Николаича. Скажем резче: Анатоль - это отдельно взятая черта Наполеона, приобретшая полную автономность - как Нос в повести Гоголя. Анатоль - это ходячая неспособность Наполеона обдумать, как его поступки могут отозваться на других. И еще одна персонифицированная деталь портрета Наполеона в романе - Долохов, известный игрок и бретер. Он хоть и небогатый человек без связей, а умеет поставить себя, заставить себя уважать. Долохов - это то, что впоследствии по-русски стало называться бонапартизмом Эти двое составляют у нас комплекс Наполеона, а в соединении еще с Пьером получается полная картина духовного влияния Наполеона на русских людей. Пьер в сочетании с Анатолем и Долоховым - двуногая (или дрожащая) тварь, которая "глядит в Наполеоны". ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ >