ПЯТАЯ РОССИЯ
Социальный проект, по которому страна живет 10 лет и будет жить еще 70

1.4. Вихри глобализации
(«Политический класс», №5, 2005 год)

Восхождение к глобализации

К нынешнему, так называемому однополярному миру с центром в США и масштабной политической периферией, человечество скатывалось довольно долго. Возможность появления в конце XX века одной супердержавы просматривается, например, в цепочке великих держав, которых накануне XX века было на Земле 8, перед Второй мировой войной осталось уже только 5 и лишь 2 после ее окончания. Логика подсказывает, что дальше за двумя сверхдержавами должна была возникнуть одна политическая сверхсистема, доминирование которой мы сегодня и наблюдаем.

Из приведенных рассуждений не вполне, однако, понятно как долго эта новая политическая система будет существовать. 10 лет, 100 или 1000. Не понятно в первую очередь потому, что не вполне ясны механизмы ее возникновения и дальнейшей эволюции. Достаточно ли, например, глобальная политическая сверхсистема устойчива по отношению к постоянно возникающим то тут то там в мире политическим, экономическим или природным катаклизмам?

После обилия исторических драм XX века, включая 2 мировые войны, социальные и технологические революции, выход человека в космос и т.д., трудно предполагать, что у кого-то 100 лет назад был готовый проект глобализации в виде наблюдаемого систематического сокращения числа великих держав вплоть до одной к началу XXI века - США. В конце XIX века, как известно, был совсем другой «глобальный проект», под названием мировой интернационал, который оказался совсем не похожим на реализацию.

Естественней предположить, что в исторических по своим масштабам процессах укрупнения общественно-политических систем на Земле мы сталкиваемся с какой-то неизвестной нам в деталях, но вполне природной закономерностью, подобной, например, вихреобразованию в атмосфере или возникновению галактических структур в космосе.

В еще большей степени качественное подобие политической глобализации и вихреобразования наблюдается в динамике протекания этих явлений и в схожести их структур. В нынешнем глобальном социальном вихре, например, как и в физическом смерче, наблюдается уникальное сочетание стабильности, даже своего рода политического штиля, в полюсе системы - в США, наряду с экономическим и политическими бурями на его окраинах. И эта стабильность в центре полюса наблюдается даже несмотря на продолжительный кризис фондового рынка США, сравнимый по некоторым параметрам с Великим (в частности, по динамике падения индекса NASDAQ в 2001 году и D&J в 1929), трагедию 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и стагнацию в американской экономики.

Действительно, такое достаточно своеобразное динамическое устройство глобального мира больше напоминает не столько однополюсную, как принято сегодня считать, сколько вихревую систему, скорее даже своеобразный социальный смерч, если судить по масштабам разрушений на его обширной периферии – Югославии, Чечне, Афганистане, Ираке, Израиле, Судане, Эфиопии и т.д. На основании видимых проявлений глобализации с каждым годом становится все более очевидным, что стабильность Америки покоится не столько на их внутриэкономических успехах, сколько на периодических кризисах в окружающем мире, начиная с латиноамериканского подбрюшия США и заканчивая странами Европы. Азии и Африки.

Под модель зародившегося в конце XX века одного глобального политического вихря подходят и многие другие наблюдаемые сегодня его экономические и политические проявления. Это и волнообразные колебания социальной и экономической активности в различных частях мира, которые принято обозначать экономическими циклами Кондратьева, Кузнеца и другими.
Это и упорядоченная пространственно-политическая структурированность мира, в котором к полюсу - США, примыкают в начале относительно стабильные страны Запада, объединенные в НАТО, затем более удаленная группа стран Совета безопасности, включая Китай и Россию, и далее все остальные страны мира в порядке своего политической и экономической устойчивости.

В рамках представления о глобальном мире, как неком социальном вихре, нельзя говорить о строго определенном (детерминированном) характере его дальнейшего движения. На основе вихревой модели можно только сказать, что следующие за Америкой зоны повышенной политической устойчивости с высокой долей вероятности могут возникнуть в 2000 — 2020 годах в соседних с США регионах: Китае, Единой Европе или России. Таким образом в перспективе мы можем оказаться участниками своеобразной глобальной исторической драмы – перехода от эпохи «великих держав» XIX века к эпохе «глобальных держав» XXI века, свидетелями не гипотетического, а реального спиралеобразного политического развития мира, о котором говорил еще Маркс. Принципиальное отличие Глобальных держав от Великих, по нашему мнению, заключается в том, что, будучи политически не менее влиятельными, а экономически даже более самодостаточными они, должны иметь политические центры не локализованные преимущественно в каком-то одном месте, как в свое время в Европе, а равномерно распределенными по всему Земному шару.

Вихревая теория глобализации

Описанные выше «вихревые» закономерности политической эволюции имеют не только качественный смыл, но и количественное содержание.

Установленные в последние сорок лет (начиная с трудов Римского клуба и заканчивая отечественными исследованиями по «социальной турбулентности») статистические закономерности социальной эволюции в совокупности позволяют говорить не о циклической, как это общепринято считать, а о вихревой, турбулентной динамике течения общественной жизни, в которой сохраняются ее некоторые численные инварианты.

Установлено, в частности, что размеры длинных экономических и социальных циклов общества пропорциональны площади, которое оно занимает в пространстве, причем в совершенно определенной степени, равной 1/3. (Именно эта закономерность позволила в свое время оценить предельный срок окончания длинного экономического цикла социализма в России 1998 годом (см. Доброчеев О.В. «НГ» от 19.09. 1994) или объяснить сходство ритмов американской экономики, продолжительностью 55+- 5 лет, и общественной жизни Китая, продолжительностью в 60 лет, практически равными размерами их территорий и т.д.). На основании этих исследований можно говорить не просто о некоторых достаточно долго сохраняющихся временных циклах истории, а о пространственно-временных инвариантах истории, связывающих длины циклов с размерами территории экономического субъекта или занимаемого им политического пространства

Второй инвариант говорит о том, что полный цикл флуктуации социальной энергии общества, определяющий в частности ее масштабы в каждый данный момент времени, состоит из двух неравных частей. В перовой, составляющей не более одной трети цикла рост энергетики общества практически линейно связан со временем, а во второй части, продолжительностью в две трети цикла – наблюдается быстрое падение энергии социума.

Третий инвариант касается существования серии детерминированных устойчивых состояний – своеобразных «социальных атомов», характеризуемых не только строго определенными размерами и периодами жизни, но и масштабами энергетики общества, его населенности и объемами хозяйственного производства.

Исследования показывают, что максимальным социальным атомом на Земле является практически вся ее населенная сухопутная поверхность, ему соответствует приблизительно 140-летний период общественной жизни. Следующим высоко устойчивым макросоциальным образованием территории, соразмерные США или Китаю с характерным периодом жизни в 60 лет, затем системы величиной, сравнимой с отдельными штатами США и периодом жизни около 16 лет и т.д.

Одним частным, но важным следствие этого инварианта является существование социальных хрононов, т.е. неделимых временных интервалов, или своеобразных «нот истории», в ритмах которых протекает вся наша личная и общественная жизнь: земных лет, например, или периодов солнечной активности Чижевского и т.д.

Инварианты общественной жизни необходимо дополнить еще одним общим научным принципом, связывающим устойчивость макросоциальных образований с длинами их экономических или политических циклов. Устойчивость социальных систем оказывается тем выше, чем длиннее цикл, или, в соответствии с первым инвариантом истории, чем обширнее зона хозяйственной или политической жизни общества. Практически это означает, что глобально исторические циклы общественной жизни должны быть много устойчивее, чем циклы жизни крупных государств и, поэтому, лучше наблюдаемы и идентифицируемы в истории, а циклы государственного строительства устойчивее, чем циклы региональной общественной жизни и т.д.

Продолжение