Внимание, цитата из слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, сказанного им в Троицком соборе Александро-Невской лавры 12 января 1991 г., на следующий день после подписания протокола о передаче св. мощей преподобного Серафима Саровского Русской Православной Церкви.
"Уже при первой встрече с директором Музея истории религии, – говорил Патриарх Алексий II, – мы договорились о том, что мощи как православные святыни должны быть возвращены Церкви. Первая святыня, которая была возвращена, – мощи святого благоверного князя Александра Невского. Вскоре были переданы Церкви и мощи преподобных Зосимы, Савватия и Германа Соловецких. Считалось, что никаких других мощей в музее нет, но в связи с намеченным переездом из Казанского собора сотрудники музея заново проверяли запасники, и в помещении, где хранились гобелены, обнаружили зашитые в рогожу мощи. Когда их вскрыли, то на перчаточке прочитали надпись: "Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас!" Чьи это мощи? Кроме надписи на перчатке, никакой другой информации не было: ни номера, ни описания".
Далее хроникеры говорят нам о следующем: Патриарх Алексий II начал поиски акта о вскрытии мощей преп. Серафима, который вскоре был найден. "И, сопоставив два акта – о канонизации в 1903 году и о вскрытии в 1920 году, – говорит Святейший Патриарх, – я направил в Ленинград двух архипастырей – епископов Тамбовского и Мичуринского Евгения и Истринского Арсения, которые исследовали мощи... Архипастыри, которые производили осмотр, свидетельствовали о чувстве благодатности и благоухании мощей, которые им пришлось обследовать. После сопоставления появилась уверенность, что это действительно мощи преподобного Серафима. До передачи оставалось одиннадцать дней. Была изготовлена рака, в которую мощи были переложены накануне возвращения их Русской Православной Церкви".
Вот этих двух бородатых молодых священников, стоявших возле завернутого в рогожу тела, я боязливо, памятуя Имя Господа, наблюдал девятнадцатилетним юношей. Мумия в рогоже лежала перед ними на четырех составленных стульях. А они неспешно ходили рядом с ней, взволнованные не на шутку.
Будучи найденными действительно чудесным образом, св. мощи преп. Серафима Саровского начали свой «крестный ход» по Руси. Из Ленинграда в Москву и оттуда в Дивеевский монастырь, основанный преп. Серафимом… Мощи перевозили в микроавтобусе, который сопровождал повсюду автомобиль Патриарха, с остановками в городах и монастырях по пути следования, где Патриарх служил Литургию, и массы верующих приходили на поклонение к Святым Мощам. 1 августа 1991 г., в день памяти преп. Серафима Саровского, его св. мощи были возвращены в Дивеево. Безусловно, это стало одним из самых ярких чудес русской церковной истории XX века.
И этому чуду я был свидетелем. Каждый раз, как я вспоминаю эту историю, мне приходят на ум рассказы о временах, когда христианская религия находилась в состоянии постоянного ощущения чуда и потустороннего мира. Меня всегда потрясали рассказы о Первосвященниках, которые во время воскресного служения, заходя в алтарную часть, привязывали к ноге веревку. Конец веревки оставался в руках остающихся в этом мире священнослужителей. Ведь Алтарная часть обозначалась как воплощенное Царствие Божие на Земле. Как Иной Мир. И уход в Него на каждую Службу был равносилен выходу в открытый космос, прогулке по Луне первых астронавтов. Веревка была единственной связующей нитью с реальным миром. Священник каждый раз не знал, что с ним случится в этом измерении. Он входил в транс и начинал таинственный ритуал поклонения Богу. С ним действительно могло произойти что угодно, и Бог мог Явиться ему в любую секунду, так как трепет веры разносился вибрациями со сверхсветовой скоростью во все стороны Вселенной и за ее пределы. Священник мог лишиться чувств от их переизбытка. Потерять сознание в любую секунду. И тогда служки его вытаскивали за эту веревку наружу, чтобы привести в себя. Священники были те же самые шаманы. Каждая служба была глубочайшим таинством. Только когда священники потеряли страх божий и перестали привязывать веревку к ноге, за ними потеряла этот страх и их паства, и потеря этого страха привела к потере Храмов и превращения Домов Бога в Гостиницы человеков.
И я именно тогда, в тот день, испытал в первый раз в жизни тот самый страх Божий. Я боялся подойти близко и видел только стопы Святого, торчащие из оборачивающей Его ткани, напоминающей холст. Стопы Тела, уложенного на стулья музейных смотрительниц. Все, что мне хотелось тогда – это наблюдать из-за угла и повторять Иисусову молитву. Страх Божий снизошел на меня, и я побоялся приблизиться. Вокруг найденных мощей бродили священники и о чем-то толковали между собой, осматривая мумию. Чувствовалось, какой переполох наделала случайная находка хиппи во всем мироздании.
Сейчас я понимаю, что был в тот момент настоящим русским Бен Гуром. Современником Христа, не принимавшим никакого участия в Евангельской Истории, но бывшим ее немым и боязливым свидетелем.
Но тогда не было никакого осознания, только чувство.
Спустя много лет пришло понимание произошедшего в те дни соприкосновения с Историей.
«10 лет назад, в рождественские дни 1991 г., в запасниках Музея истории религии и атеизма, который располагался в здании Казанского собора в Ленинграде, неожиданно для всех были найдены мощи преподобного Серафима Саровского – одного из самых почитаемых русских православных святых».
Когда я наткнулся на эту статью в «Православной газете» «ЧУДО ОБРЕТЕНИЯ МОЩЕЙ», то подумал: Боже ж Ты Мой!. Это же мы! Это же мы Его нашли!»
И не только Мощи!!! И если Юра Шилов в 1991 году совершенно случайно нашел Великого Русского Святого, то я, в тот же год и так же абсолютно спонтанно нашел Другую Великую Русскую Святыню.
Итак, речь пойдет о Престоле Казанского Собора.
Если алтарь – самая главная часть храма, то Престол – самая важная часть Алтаря. На Престоле совершается самое важное из всех таинств Церкви – Причащение, и лежит Богослужебное Евангелие. Именно здесь пребывает Христос в своих Святых Тайнах. Прикасаться к Престолу могут только священнослужители. Как, впрочем, и заходить в алтарную часть храма, где и совершаются священнодействия. Только посвященным лицам, имеющим священный сан: Диаконам, Священникам, Женщинам-монахиням, имеющим особое благословение, и Епископам разрешено входить в Алтарь и дотрагиваться до Престола.
Чтобы начать полноценную службу, Церкви было необходимо найти Престол Казанского Собора. Тот самый, который изначально стоял в Алтаре и который, разумеется, был тоже утерян после закрытия и осквернения Собора.
Мы ходили по Храму чуть ли не с компасом. Молодость превращает все в игру.
По просьбе священнослужителей наш поисковый отряд, состоящий из гранжеров, хиппи и диссидентов, должен был обнаружить Престол Казанского Собора для установления его на прежнее место. Мы были практически все время слегка пьяными или накуренными. И все происходящее нас забавляло и радовало. Нам нравилось что-то искать. Даже то, что престола нигде не было, нас не смущало. Увлекал сам процесс поиска. Мы облазили практически все запасники и закоулки. Перебрали и разобрали все, но Престол как сгинул. И в какой-то миг все уже потеряли ориентир и сбились со следа. Но надежда все еще оставалась, несмотря на то что осмотрено и изучено было уже буквально все. И тогда каким-то чудным образом я взял руководство поисками на себя. Хотя и был самым юным их участником.
Я встал посередине Храма и закрыл глаза.
Не знаю, что мною вело, но я почувствовал, что надо делать. Почувствовал левой лопаткой. Двинувшейся под рубахой, как крыло, в сторону левого крыла Храма. Если смотреть на Алтарную часть, на Восток, стоя спиной к Западу (центральному входу), меня потянуло к Северным боковым Вратам.
Я предложил поискать там.
Мне ответили, что там только Двери. Что может быть за Дверьми! Только улица! Но мною вела некая нелогичная сила, исходящая из самого сердца, и я всех сагитировал взломать двери и посмотреть – что там за ними. Там, скорее всего, ничего не могло быть. Эти двери не открывались буквально десятки лет, запоры заржавели, они осели и вросли в землю. Но почему-то моя идея всем приглянулась. Желание что-то делать было всеобщим. Невероятными усилиями мы смогли вскрыть вход через левое крыло Собора и впустить в него свежий воздух… Каково же было удивление всех и мое личное, когда в достаточно большом закутке между дверьми, в этом зазоре – мы и обнаружили Престол Алтаря Казанского Собора.
Запрятанный туда какими-то чекистами или дворниками, он пролежал между гигантскими дверьми целую вечность. Возможно, еще больше, чем Мощи Серафима Саровского в запасниках. Никому и в голову не приходило искать Престол там, за дверьми. Даже представить, что там что-то можно спрятать, было сложно. Но оказалось, можно.
Веселой и шумной компанией мы буквально выкорчевали из земли затянутый паутиной Престол. Голыми руками взяли сей таинственный ящик, покрытый вековой пылью, и вынесли на свет Божий. Со смехом, шутками и словами типа: «Вира! Майна!»
Так еще один день мы послужили на благо Русской Православной Церкви. Совершенно не отдавая себе в этом отчета. Легко и непринужденно, без всякого напряга и чувства важности происходящего. Мы все делали не от большой веры или благости, а просто так, беспричинно. Нам казалось, что главное – в визионерах Кастанеде и Тимоти Лири, а то, что происходит с Церковью и Всей этой суетой – параллельная реальность. Сейчас мне понятно, что это все одна мозаика Духа, и мы в то время работали там, и время совпало с нами только потому, что мы были такой мистически настроенной молодежью. А может, это и было совпадение, что никого другого не оказалось рядом, и все святыни нашли пара-тройка молокососов.
Как только Алтарь был восстановлен в своем Первоначальном Виде, стало ясно, что Бог вернулся в Храм.
Нам там искать больше было нечего. Мы снова все расслабились, бездельничали, тупили и вели зимние ленивые разговоры ни о чем.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете