“Оооо! Привееееет, Пешехоооод!” – лениво ударяю кулаком по кулаку огромного человека с шикарными рыжими дредами и бородой, по-братски обнимаю его: “Хорошо выглядишь, такой чистый, ухоженный!” Стреляем у кого-то по сигарете, неспешно закуриваем, и я автоматически засовываю чужую зажигалку в карман... На дворе конец сентября – самый сезон: уже целую вечность стоит офигенная солнечная погода и в воздухе разлит какой-то особенный ништяк, флюид кайфа, который, кажется, чувствуют все… Мы торчим в облаках табачного дыма посреди тусующейся у сортиров толпы в клубе “Б2” на халявном сейшене…
- Как дела… Почему не приезжаешь?… Мы послушали запись с того фестиваля… Ты там невменяемый, как и все остальные, но держишься молодцом, это то, что нужно… Приезжай, будем музицировать…
- Слышал, у вас там поле?..
- Ну я тебе о том и говорю… Приезжай – поиграем… Только на поле никого левого не привози… Мы ещё прошлой осенью очень устали…
- Я не хочу палить место…
- Вот я тебе и говорю – приезжай…
- Да, да… обязательно приеду, давно собираюсь…
- Барабанщика не видел?
- Вчера…
…
- Смотри…
(Засовываю руку в задний карман джинс и… достаю четыре зажигалки разных цветов - желтая, зелёная, красная и фиолетовая… ого!)
- Утром у меня ни одной не было – МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ!..
- Дааа… - многозначительно тянет Пешеход… Смотрит своим, и только своим, непередаваемым эзотерическим взглядом шута-диктатора-психеделического-гуру-убийцы, как бы говорящим: “Как ты мне надоел, придурок!”, отходит плавно, величественно тряся дредами, на его плече, покачиваясь в такт неторопливой походке, дремлет разноцветная птица…
Начинает играть Умка…
Уже конец октября две тысячи третьего года, и недавно, после невероятно долгой засухи, пошли, наконец, холодные осенние дожди… Я вытащил Пешехода из Москвы к нам в деревню – поиграть, пообщаться и заодно обсудить планы сопротивления инопланетным захватчикам на невидимых кораблях, тусующихся в соседнем лесу… Мы просыпаемся рано с утра, часов в двенадцать, пьём купленный вчера на последние деньги гранулированный чай без сахара, курим “Приму”, сигарет по пять – надо же как-то придти в себя после всей этой непонятной жизни позади, - натягиваем специально предназначенную для таких сезонных вылазок защитную обувь: Пешеход сапоги Автопилота, на несколько размеров меньше своего, я, обернув на каждую ногу по полиэтиленовому пакету, совсем маленькие, дырявые женские сапожки, - одеваемся и боевой ковбойской походкой бредём, прихрамывая, по вымершему, офигевшему, перекошенному городу в лес… Вестерн, всё как надо…
У Пешехода в заднем кармане штанов понтовый фиолетовый крикет, у меня – беспонтовый фиолетовый жираф, кроме того мы вооружены двумя баночками для сбора урожая и половиной пачки папирос “Прима” – вечером придётся потрошить хабарики, мастерить сплифы: если нет сигарет, Пешеход крутит, густо смазывая слюной, великолепные тугие, длиннющие сплифы из газет, потом долго, смачно, сосредоточенно курит с песенками-прибаутками, запивая непременным, священным, ритуально сваренным со всякими неожиданными специями, крепчайшим, жутко вяжущим рот, ломящим зубы, космически чёрным чефирём, который особенно полезен в самом конце ночи, когда силы не по годам ветхого организма, измотанного пагубным образом жизни, уже на исходе и невероятно клонит ко сну, но всё ещё прёт, а пытаться заснуть не имеет смысла из-за сонма роящихся в сознании прикольных, требующих немедленного озвучивания тем, и тогда нечеловеческим, высшим усилием воли преодолев окаменение выбранной для созерцания вселенной позы, с трудом оторвав задницу от облюбованного места, выползаешь на веранду, накидывая на плечи первую попавшуюся тёплую шмотку и тапки или ботинки на ноги, с приятно раскалённой, благоухающей, дымящейся кружкой этого самого волшебного напитка, при изготовлении которого Пешеход опять извёл всю заварку, напрочь загадил кухонную плиту сто раз сбежавшим во время рассеянного священнодействия чаем, круто прикипевшим к эмали, впоследствии отмываемым зацикленной на чистоте Машей, которая будет долго-долго бесполезно ругаться завтра, ближе к вечеру, по цивильному времени, когда Пешеход, наконец, со стонами проснётся, захочет выпить чего-нибудь кофеиносодержащего, покурить табака и…. марихуана с утра – это не зависимость, не плохой тон, даже не образ жизни, это МИРОВОЗЗРЕНИЕ, РЕЛИГИЯ – маленькая девочка Маша начинает бросаться уничижающими, сокрушительными, стёбными обличениями в сияющую неотразимой дебильной улыбкой Голливудская №4, гримасничающую, дредатую личину тридцатилетнего домашнего, ручного шута-диктатора-психеделического-гуру-убийцы; так вот, употребляешь все эти замечательные сплифчики, несносные чефири даже с некоторым сладострастным, мазохистским, маргинальным удовольствием, стоя одетым как огородное пугало на холодной летней веранде и благословляя милые, смешные, на левый взгляд – незначительные, жаль что крайне немногочисленные, но уже доведённые почти до совершенства, нередко круто скрашивающие жизнь в состояниях тотального цунгванга УМЕНИЯ опытного, бывалого бойца-раздолбая…
Всё это будет происходить позже - зимой, а сейчас… Строчит мелкий ледяной дождь, дует пронзительный, острый, пробирающий до костей ветер и, несмотря на светлое время суток, горят фонари по дороге к Фабрике Игрушек – обнесённому капитальным бетонным забором с колючей проволокой, монструозному, сюрреалистическому, маниакальному, частично заброшенному, но по будням странно и гулко ухающему на всю округу заводу на краю города, у самого леса… Интересно, что за игрушки выпускает этот таинственный Замок Зла, выстроенный прямо на грибной поляне?.. Ползём по просеке, непрестанно оглядываясь и прислушиваясь... Пехота и танки неприятеля могут появиться в любую минуту... Гены, видимо, берут своё: мой дедушка, закончивший с орденами и медалями Великую Отечественную в чине подполковника пехоты, ходил в полевую разведку, а отец Пешехода раньше работал в КГБ, потом, правда, уволился – подался в экстрасенсы, но научил сына уходить от слежки и так далее, так что нас глючит на разведчиков, я даже, кажется, слышу гул приближающейся авиации и рокот артиллерийской канонады за горизонтом...
Мы ничего не найдём в лесу кроме двух стопудовых и четырёх сомнительных тёмно-коричневых поганок, тут же съеденных политруком Пешеходом, по убеждению которого такие тоже вставляют, вернёмся домой и примемся уничтожать мои запасы, но в лесу политрук задаст знаковый для сегодняшнего трипа вопрос:
“А КАКОЙ СЕГОДНЯ ДЕНЬ НЕДЕЛИ, СОЛДАТ?”
Хорошая загадка из области естествознания – что это за планета? – но, несмотря на всю непонятную жизнь позади, я точно знаю: сегодня четверг, Даша вернётся с работы завтра вечером… В полном сознании этого факта мы съедаем…
ЭКЗОТИЧЕСКИЙ КОСМОС ПРИНИМАЕТ НАС КРУТО
…и я начинаю мучиться инфлюэнцией – от отсутствия рядом Даши, царящего в доме бардака, запаха скисшего ещё вчера гороха – еды бедных, подозрительно шныряющих по нашей маленькой, в сто метров, улице подозрительных машин, страшного, странного, дующего со всех сторон, ветра, сдувающего весь мир вокруг в МАЛЕНЬКУЮ ЗЕЛЁНУЮ БАРХАТНУЮ КОРОБОЧКУ С ЗОЛОТЫМ ЗАМОЧКОМ, из которой вдруг выпрыгивает Некто, играющий Пешехода, в страшно-странных, смешных, огромных, сварочных очках с розовыми стёклами, купленных мною позапрошлой зимой за пять рублей на культовой подмосковной барахолке и отданных утром Пешеходу, играющему сейчас на своём офигенном большом барабане, накрытом удивительной красоты сине-фиолетовым платком, который, по его словам, ему подарила Смерть, мы говорим о Смерти, и политрук чувственно, театрально произносит: “ПРИЯТНО ВИДЕТЬ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ НАСТОЛЬКО ОСОЗНАЛ СВОЮ КОНЧИНУ!” – но я пока ещё ничего не осознал, напротив, с каждой минутой осознаю всё меньше, а он читает и читает свой вдохновенный, безумный, душераздирающий, эпический рэп – пламенные речи, воззвания о Революции и о нас – Революционерах, Героях, Ходячих Легендах-Мифах – синдром значимости – гонит и гонит без остановки, только это не Пешеход, а оставшийся за кадром герой того прикольного питерского андеграундного фильма, потом замечаю мух, они летают вокруг, копошатся, даже садятся мне на нос, их становится всё больше, это как прошлой осенью, Пешеход говорит что-то про Бога Дороги, которому мухи таскают еду, Холодильник надвигается на меня под до жути страшные-странные звуки африканской музыки, поставленной внезапно пришедшим из другого мира – с улицы, где идёт дождь, - Автопилотом, который разделся до трусов и сидит за столом, но это не он, а непонятный Африканыч, который прокрался в наш дом под видом Автопилота, принёс с собой мексику, халвы, заварил мексику в чашке и теперь сидит за столом, не понимая ни слова из того, что говорит Пешеход, слушает свою этническую музыку, которая превращается то в марсианский даб, то в венерианский джаз, а он сам вдруг становится похож на обезьяну, большую говорящую обезьяну без шерсти, которая ничего не понимает, но всё чувствует…
Несколько часов прикольно страдаю, заламывая руки, спрашивая Пешехода с Автопилотом: “Что делать? Зачем всё?…” - и так далее, в том же духе, точнее, наоборот – не в духе… И дело тут не в притаившихся в соседнем лесу пришельцах на невидимых кораблях, мечтающих поработить милую Землю через наши нерезкие сны, не в употреблённом только что лекарстве, не в неминуемом наступлении зимы и полном отсутствии блестящих перспектив на ближайшее и дальнейшее будущее, не в строчащих заявления в ментовку соседях, не в повестке из военкомата, не в отсутствии рядом любимой женщины, которая уже второй месяц няньчится по пять суток в неделю с чужим ребёнком, зарабатывая деньги и оплачивая мой беспросветный рай, а в выходные ездит заниматься с педагогами клавишами и пением, и я её почти не вижу, даже не в том, что в моём возрасте Пушкин был уже, наверное, почти богом, просто… ну надо же покривляться, покапризничать, а то какой без этого рок-н-ролл?!.
Я начинаю произносить слова: “ВЕТЕР… ДУЮЩИЙ СО ВСЕХ СТОРОН ВЕТЕР… ИМПРЕССИОНИЗМ…” – двигать своими красивыми тонкими руками инопланетянина и ДУТЬ – ЭТО МОЙ ВЕТЕР, ЭТО МОЯ МУЗЫКА, Я КАЧАЮ ШТОРЫ, ЭТО Я – БОГ ДОРОГИ И МНЕ ПОДЧИНЯЮТСЯ МУХИ… ОТПИРАЮ ЗОЛОТОЙ ЗАМОК НА МАЛЕНЬКОЙ ЗЕЛЁНОЙ БАРХАТНОЙ КОРОБОЧКЕ И ВЫПУСКАЮ МИР НАРУЖУ… ВСЁ ХОРОШО! БАХ-БАХ-БАХ - СТУК ВО ВХОДНУЮ ДВЕРЬ!
Параноидальный адреналиновый холодок по нервным каналам… КТО ЭТО? кровожадные менты-оборотни? склизкие пришельцы-каннибалы? пьяные растаманы-убийцы?
Голос с улицы: “Эй! Открывайте - я промокла и замёрзла!”…
ДАША!.
Бегу на веранду открывать... Сражаясь с примитивным дверным крючком, спрашиваю: “А ЧТО, СЕГОДНЯ ПЯТНИЦА?”.
“Вы зачем заперлись, опять торчите?” – отвечает Даша и входит, распространяя вокруг себя запахи осени… Обнявшись, мы начинаем выяснять, какой сегодня день недели, но мне уже всё равно…
ГОВОРИТ ТОРЧКОВОЕ РАДИО: ВСЁ ХОРОШО!
Принимаюсь говорить, говорить, рассказывая Даше обо всём, что произошло со мной за эту неделю: “Представляешь, Даша, у меня оторвалась пуговица от штанов… Что же ты думаешь? Я тут же нашёл иголку, нитку, новую пуговицу, сел и стал штопать! Летят пули, рвутся снаряды, а я сижу себе спокойно и пришиваю пуговицу! Вот так! На опушке леса взлетают и садятся невидимые космические корабли пришельцев, шныряют стрёмные машины по нашей тихой, с краю вселенной, улочке в сто метров, А Я ГОРДО, ПОБЕДОНОСНО, НЕ ОБРАЩАЯ НА ВСЮ ЭТУ ДВОЙСТВЕННОСТЬ И ИЛЛЮЗОРНОСТЬ НИКАКОГО ВНИМАНИЯ, ПРИШИВАЮ ПУГОВИЦУ!..” – и так далее, без остановки, в чётком ритме скоростного сердцебиения, обо всём на свете – мне просто необходимо выговориться прямо сейчас, родная… - а Даша смотрит огромными, красивыми, заслоняющими всю мою вселенную глазами, явно не поспевая за ходом повествования, или, скорее всего, даже не пытаясь поспевать... Знаю, она просто любит меня, несмотря ни на что и таким, какой есть – раздолбаем, торчком, пустобрехом... Когда доставляет удовольствие уже сам процесс говорения, почти не важно, слушают тебя или нет...
- Да, я вижу вы тут время зря не теряете! – прикалывается Даша.
- Ещё бы… Вот его выцепил, наконец: пришлось ехать в Солнцево, брать за ухо и патрулировать сюда, а то бы совсем скурился, бедняга… Да? Пешеход?
Пешеход таращится, довольный, на мою великую женщину своими завидущими глазами, сверкающими между торчащих в стороны дредов…
- Хочешь грибов? – соблазняет…
- Нет! Меня и так прет во все стороны… Вот покурить бы – покурила!
- Ганьджубаса у нас нет! Следствие моего скоропалительного решения не курить хотя бы один день… Сиюминутная утренняя слабость, обернувшаяся большой ошибкой! – угрюмо говорит Пешеход…
- Давайте лучше поиграем!
- Да, да, точно!.. – беру гитару, подстраиваю её, Пешеход достаёт гармошки, Даша ставит клавиши, считает: “РАЗ-ДВА-ТРИ-ЧЕТЫРЕ…”…
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете