Продолжение. Предыдущее здесь. Начало здесь.

12

Младшая княжна, совсем с виду девочка, сидела в первых лучах рассвета у единственного зеркальца. Срачка (извините, рубашонка) кружевами отделана, кокошник богатый. Нарядилась вся в одежды старших сестер, брови чернит, щеки румянит. Поклонилась ей Марьюшка, говорит:

– Проведи нас в потайной погребец, где ты в прятки играючись пряталась. Наберем мы там мертвой воды, оживим мы тогда твоего батюшку.

– Не проведу я вас в медушу – отвечает злобная девочка, – Не позволял мне батюшка вырасти в девицу, пусть теперь возле ворот поваляется!

И волком мы стращали девочку и козою. И отшлепала ее Марьюшка и заревела княжна. И стали мы утешать ее да потчевать пряниками сладкими и медами стоялыми. Опъянела девочка да поуспокоилась. Во все глаза глядит на нас, во все уши слушает. Да вот незадача, уснула. Растолкали мы ее безжалостно, отвела нас княжна младшая в погреб потайной, набрать воды мертвой.

И спрыснули мы Князя водой мертвой, срослись на Князе раны глубокие. И брызнула Марьюшка на Князя живой водой и открыл Князь светлые очи, потянулся.

– Вот тебе, – говорю, – светлый Князь, меч-кладенец. Возвращаю его поутру, как условились! А если было чего, ежели обиду какую имаешь, не обессудь!

Ошалело поглядел на меня Князь, а потом на дома спаленные. Покачал головой и пошел в палаты. Оттаскивать Змея Тугарина от княгинюшки, сажать Змея Тугарина в погреба темные, сырые да глубокие.

И не стал я смотреть, как кропит дружину Марьюшка водами. Вдруг дружина та не узнает во мне спасителя! Стал я ждать Марьюшку на заветной завалинке. Даже задремал поджидаючи. Принесла с собой Марьюшка вина зеленого и пряник в форме сердца моего. Что вам еще сказать? Утро было красивым, а Марья вообще! Мой бедный язык очевидца не в силах описать происходившего. Достаточно сказать, что как снял я бережно с девицы одежды нарядные да и разложил ее на траве зеленой, то… В общем, не успел я обратить сказку в присказку, как превратилась Марья-искусница в золотую птицу, птицу золотую да огненную, птицу огненную да огромную, посадила меня на себя. Полетели мы. Понесла меня птица над лугами цветущими да над лесами темными. И хорошо было как на карусели в детстве. Помню, я наклонился, и сказал я ей: «Марья!». Вот собственно и все, что шепнул я ей в то утро, господа дознаватели.

13

О том, что происходило со мной после окончания полета на золотой птице, вынесшей меня на подмосковные луга, показывать я полагаю бессмысленно. Жаль было столь внезапного расставания со сказкой. Я плакал на станции электрички «Ежья кожа» как тихий ребенок, стоял, смотрел на верхних людей и плакал. Очень уж хорошо было с Марьей, хоть и не сбылось многое из обещанного.

Думаю, может представлять интерес для следствия и то, что, вернувшись в Москву, я прочел достаточно много научной и не совсем литературы о сказках. Пользуясь случаем, хочу заявить о нижеследующем:

1. Девочка со спичками у Андерсена поступает разумно, продавая спички, «единственную вещь, которая может ее согреть». Пинкола Эстес сама пусть попробует спичками согреться.

2. Женщины, даже в Млечном Удолье, не могут видеть сосками. Лучше бы Пинкола Эстес написала, чем мужики на женщин смотрят.

3. Маловероятно, чтобы вульва являлась главным ртом женщин сказки. Не замечал я, чтоб ели или разговаривали таким местом.

4. Груди русалок не железные.

Семинар, на котором я совершил свое правонарушение, заинтересовал меня афишкой, висевшей прямо на общественной библиотеке. Узор на этой афише слишком уж сильно напоминал ковер, сотканный Марьюшкой с помощью умного петушка. Много ведущая этого семинара сказала глупостей и нелепиц, но терпел я до поры. Хотел вступить с репликой, отмахнулась от меня. Нарисовал я узор с Марьюшкиного ковра и кажу его людям. Мария-Луиза говорит, что это несомненно женские гениталии с внешней стороны, а не треугольник. А ромб они же, но в более вагинальном ракурсе. Тут реплику с места подали, что не вагина это, а срез бивня мамонта. С другого места говорят, что треугольник – несомненно, гениталии, а ромб с точкой посредине – их утрата. Знающие проблематику люди собрались.

И лишь когда эта Мария-Луиза сказала (как бы промежду прочим), что у Марьи-искусницы негативный отцовский комплекс, и в силу этого она особенно нуждается в том, чтобы развивать свой анус, хотя в то же самое время ее негативный комплекс всячески препятствует ей в этом… Затмение на меня нашло. Подойду, думаю, дам ей пощечину кулаком. Вот и подошел. А что было еще там делать? Меня потом кто-то уверял, что Мария-Луиза другое слово сказала, вроде, «анимус». Но я то точно помню. И тот же деятель возрождения врал мне, что никакой Марьи-искусницы нет. Да что с мента взять! Извините, гражданин следователь, я понимаю: прокуратура ментовке не чета. Потому и пишу свои показания столь пространно. То, что у Марии-Луизы слабое здоровье и что сильно так упадет она, головой ударившись со смещением, не знал я. Хотя, по мнению органов дознания, должен был знать. А затмение было, прямо как адвокат рассказывал, аффект!

Да, еще боюсь я, что упрячете вы меня в дом сумасшедший. А там пиши, не пиши, все пропало. А показания мои в деле будут лежать годы длинные. Я слышал, бывают дела, с надписью «хранить вечно», так Вы уж уважьте, напишите на моем. А то я сам вам надпись на деле нарисую. Адвокат баил, что выдадут мне его перед судом для ознакомления. Зря я зашел тогда к этим психам-аналитикам. Зачем вообще исследовать то, что в исследованиях не нуждается! А о полных забот и лишений днях пребывания в Сказке, я не сожалею. Почти ни о чем.

P.S. Прошу вас внести в Государственную думу следующую законотворческую инициативу: «Дополнить перечень наказаний в Уголовном кодексе РФ следующим: «Швыряние подсудимого в общероссийскую Яму федерального значения, расположенную непосредственно возле дорожной развязки у метро Беговая», а также, в качестве исключения, предложить суду применить данную меру наказания ко мне.

С уважением, заранее благодарен за Вашу поддержку, тем сказке конец, а мне водочки корец.

Подследственный В. Веещак

Сказочка. Книга 2