Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

 

НАС ХОЧЕТ НАНЯТЬ ЖЕНА ПОДОЗРЕВАЕМОГО

Не успели мы обсудить результаты моей беседы с милиционером (а на всем ее протяжении дядя Леша, который предпочитает не говорить с официальными лицами, все-таки держал у уха параллельную трубку), как раздался телефонный звонок. Женщина, добивающаяся встречи с нами, назвалась Людмилой Проценко.

– На ловца и зверь бежит, – сказал дядя Леша, прикрывая свою трубку рукой. – Пусть возьмет с собой мужа.

– Вы придете одна или с мужем? – спросил я.

– При чем же здесь муж? – возразила она, и мне показалось, что это резонно. Голос у Люды Проценко был очень приятный, я сказал бы – духоподъемный, так что присутствие ее тупоголового мужа национал-патриархальных убеждений было бы мне сейчас нежелательно. К тому же она, оказывается, звонила из автомата в непосредственной близости от нашего дома, и мужа с ней не было. В общем, я сказал, что она может явиться одна и немедленно. У дяди Леши это вызвало раздражение.

– Можешь оставить свои донжуанские замашки на другое время? – спросил он. – Я рассчитывал принять ее после того, как мы перекусим. И вместе с ее мужем, который для нас значительно полезнее, чем эта кликуша. А до того ты должен еще съездить на место преступления и посмотреть, что там к чему.

– До перекуса осталось чуть больше часа, так что я все равно обернуться не успею, – возразил я, – а эта, как вы изволите выражаться, кликуша очень взволнована и может в запале сообщить нам что-нибудь интересное по делу...

– Я отлично знаю, что она сообщит, – почти завизжал дядя Леша. – Она скажет, что, Кишкин (любовницей которого она скорее всего являлась) убит, и, конечно же, – Рябчиком. Вот увидишь. Могу спорить на весь гонорар от текущего дела.

– Вы его сначала заработайте, а потом спорьте, – сказал я обиженно, но спорить, конечно, не стал. Потому что я не люблю спорить, а особенно – с дядей Лешей. Я только добавил нечто язвительное насчет дедуктивного метода современного Шерлока Холмса и эпической лени русского Ниро Вульфа. И замолчал.

Справедливости ради должен заметить, что насчет гражданки Проценко дядя Леша оказался прав на все сто процентов. Явившись, она устроила истерику по поводу того, что убит чистый, честный, кристально порядочный человек, каких уже нет в наше время. В убийстве обвинила Рябчика, это грязное животное, для которого нет ничего святого... На ее истерику откликнулся в первую очередь Шахтер. Пес очень не любит тех, кто нарушает тишину и порядок, поэтому он, потягиваясь, вышел из-за моего стола (позади которого обычно дремлет), потягиваясь, подошел к Проценко и, заглядывая ей в глаза, зарычал.

– Уберите собаку! – взвизгнула Людмила. Я сказал Шахтеру, чтобы он замолчал. Шахтер еще разок строго рыкнул и отошел, посматривая неодобрительно на нашу гостью.

– Так чего вы от меня-то хотите? – спросил ее дядя Леша.

– Справедливости, – заявила Проценко. – Я хочу, чтобы Рябчик понес наказание за все свои преступления.

– А если он не совершал преступления?

– Я знаю, что это он убил Ваню Кишкина.

– Хорошо, и сколько же вы готовы заплатить за справедливость?

– У меня есть триста долларов, – ответила Люда.

(Триста долларов! Тут я в который уже раз убедился в дьявольской проницательности дяди Леши. Не надо мне своевольничать, а надо во всем слушаться шефа. Во-первых, Проценко оказалась действительно кликушей, а во-вторых, и на вид она вовсе не так привлекательна, как показалось мне это по телефону: глазки вострые, носик картошинкой, общее выражение лица излишне трагическое, да и станок оставляет желать много лучшего. Хотя при определенных условиях с ней очень даже можно было бы провести вечерок. Подмеченный мной надрыв в голосе Люды Проценко позволяет надеяться на какую-то особую нежно-печальную судорогу в ее вздыбленном любовною мукою теле.)

– Прекрасно, – сказал дядя Леша, – но не кажется ли вам, что при расследовании преступлений нельзя исходить из предвзятых идей? Вы за что мне хотите заплатить: за то, чтобы я докопался до истины, или за то, чтобы я подтвердил ваш тезис, что Рябчик – убийца?

– Но он точно убийца. Он ненавидит все чистое и честное, убивает сам дух...

– Хорошо, хорошо, но ответьте мне, где вы сами-то были сегодняшней ночью?

– Дома.

– И ваш муж был с вами?

– При чем тут мой муж?

– Ну, я просто спросил...

– Мы разводимся с мужем, и с кем он теперь спит, я не интересуюсь.

– Прекрасно, – сказал дядя Леша и посмотрел на меня.

При этом Проценко взвилась, как ужаленная:

– Значит, по-вашему, это прекрасно, когда люди разводятся?

– Нет, что вы, это я так, извините. Я же не знал, что он вас бросил.

– Почему вы решили, что он меня бросил? Наоборот, это я его выгнала. Потому что полюбила Ваню Кишкина...

– Ну конечно, конечно, это ваше священное право, – бормотал дядя Леша. А я все не мог решить: придуривается он в интересах следствия или действительно подавлен истерическим напором Людмилы? Так или иначе, она сообщала нам ценные сведения, и я не мог не торжествовать: у нас ведь считается, что дядя Леша всегда и во всем прав. В отношении этой взбалмошной дамочки – тоже. Но в конечном-то счете, пригласив ее к нам, прав оказался я, а не он. Разумеется, она дала нам не ахти какие важные сведения, но все же – хоть какую-то зацепку. Короче, я ликовал, а дядя Леша между тем продолжал валять дурака:

– Значит, вы хотели выйти замуж за покойного? – спросил он с задушевно-невинным видом.

– Замуж? Да нет, я не такая дура. Мы даже не были с ним близки. Вы понимаете?.. А Дима, мой муж, он меня ревновал по-черному. Почти каждый день скандалы устраивал, вот я его и отставила.

– Так ваш муж знал Кишкина?

– Конечно, они были друзьями с детства. На горшке еще вместе сидели, и вот...

Тут Людмила расплакалась, и больше уже от нее ничего невозможно было добиться. Спасибо хоть, что продиктовала мне телефон мужа. Дядя Леша, конечно, пытался ее еще спросить о Чащине, Зумберге, других людях, на которых указал нам Рябчик, но никого из них она не знала. В заключение она вытащила из сумочки свои триста долларов и предложила нам забрать их – так ей будет спокойней. Но дядя Леша, конечно, отверг предложение Люды:

– Приберегите ваши деньги для более разумного применения. Я уже расследую это дело и, поверьте, во всем разберусь.

– Как, уже расследуете? Сами?

– Конечно, но нанял меня один человек, заинтересованный в том, чтобы все прояснилось.

– Какая же я дура! – заголосила вдруг Люда. – Я знаю, вас нанял Рябчик. Или его хозяин, богатый банкир. А я перед вами душу изливала. Вы подлец, вы банковский прихвостень!.. Вы, – она на мгновенье задумалась, – вы новый русский!

Тут она вскочила со своего места и бессильно замахала кулачками, приближаясь к дяде Леше. Мне тоже пришлось встать, чтобы, обняв ее за талию (при этом я ощутил сладкий трепет нервного тела), аккуратно вывести за дверь.

Продолжение