Начало расследования о смерти Талгата Нигматулина - здесь.
Димамишенин: А как вообще освещались события в то время, Аркадий? Процесс и следствие? Я был тогда ребенком лет 13… Помню, вроде бы был какой-то документальный фильм про трагические события 1985 года и Талгата Нигматулина… Или мне казалось, что фильм, а на самом деле это были отрывки разных документальных съемок разных людей в ТВ-передаче «Человек и Закон» о самом судебном процессе и быте учеников Мирзабая и Абая? И статью я читал В. Стрелкова, где Абая и Мирзабая называли мракобесами чуть ли не на службе у ЦРУ, в журнале, также носившем название «Человек и закон»! Вы видели эти материалы тогда?
Аркадий, ученик Мирзабая: Документальный фильм о трагических событиях 85-го мне неизвестен. По-моему, его не было. Я бы знал. Мы с друзьями общались и обсуждали все, что происходило вокруг нас. Талгат не мог быть величиной, заслуживающей еще и фильма. Помню отрывки из фильма про «волчью яму», но целый фильм?! Не представляю. Кто был Талгат в масштабе страны? Актер-предвестник кинобоевиков. Пропагандист запретного негуманного спорта. Не тот, чтобы прям фильмы о нем делать. Легко понимаю культ Талгата у азиатов. Стайные этносы, понимая свою ущербность, дико радуются любому проявлению, показывающему, что они не так уж второсортны. Но фильм? Хватит газет и передачи "ЧиЗ".
Статья в журнале "Человек и закон" сильно безответственная. Статья, описывающая события в Вильнюсе, просто тенденциозная хроника. Ее автор, Леонид Словин, тогда искал материал для своей "сказки". Так он называл будущий детектив про розыски пропавшего актера. К делу Борубаева у него был символический, формальный интерес.
Литературную газету читал только одну. Статью "Странники". Статья двусмысленная. Смысл статьи вполне трактуется и в нашу защиту.
Димамишенин: Расскажите подробнее о Вашем разговоре с Леонидом Словиным? Как он общался с Вами? С недоверием? С неприязнью? Или дружелюбно?
Аркадий, ученик Мирзабая: Детектив про актера, это были планы Леонида Словина. Я с ним курил в туалете Верховного Суда Литвы. Его мысли показались мне потрясающе формальными и безответственными, но без злости. Он сказал, что собирается писать книгу и связь с нашим делом чисто по актеру.
Он общался «профессионально». Он бывший адвокат. Первое его замечание было очень человечным. «Судят литовские судьи – узбекского дервиша». Этим Леонид Словин расположил к себе, и мы разговорились. Он был за официальную версию, но, узнав мои аргументы, полностью переменил свое мнение. Вину в непредумышленном убийстве мы сомнению не подвергали. Общался он доброжелательно.
Его книги мне не нравились, и новую я не искал. Ему этого не сказал.
Из письма Леонида Словина автору:
«Альтернативная версия мирзабаевцев это полный бред, который вызывает только возмущение. Непредумышленное убийство? Дмитрий! Предумышленное убийство с особо отягчающими обстоятельствами (месть и убийство с целью скрыть следы побоев) вот что не подвергалось никем сомнению.
Я видел фото Мирзы, пинающего куклу в квартире Каленаускаса, показывая на следственном эксперименте, как он наносил удары Нигматулину.
Именно Абай был инициатором убийства, все остальные смотрели на Талгата снизу вверх и не соперничали с ним. Достаточно прочитать признательные показания самих убийц и свидетельницы – жены физика Валентаса, в дом которой Абай привел своих каратистов, чтобы избить ее мужа, как заносчиво по-хамски себя вел Абай, как пили вино, и как тактично вел себя по отношению к хозяевам совершенно трезвый Талгат, чтобы понять, как Абай наливался злобой и ненавистью к Талгату... И позднее в этот вечер, когда Абай потерял Талгата, можно представить, что с ним творилось. Неудивительно после этого, что первые слова Абая, когда он с каратистами с позором вернулся из дома Валентаса к Каленаускасам и увидел актера, мирно ожидающего его возвращения в квартире, были «Бей!». Он первый бросился с криком на Талгата, и с этой секунды дальнейшее стало уже неотвратимым... Все, кто был в квартире, рассказывают об этом одинаково. А насчет Аркадия, ученика Мирзабая, так увлеченно рассказывающего о том, как он курил со мной на суде… Я не курю. Я юрист и верю материалам дела. Детектив (не документы из дела), посвященный Талгату вышел только через ЧЕТЫРЕ года после процесса. Ваш знакомый из Русской службы ВВС и Вы абсолютно правы в своей оценке произошедшего. Кроме того я видел Гедаса Норкунаса – интеллигентного, умного, честного литовского следователя по важнейшим делам прокуратуры Литвы, сверстника Талгата, получившего до юридического образования еще музыкальное... Сомневаться в его щепетильности и искренности в расследовании невозможно».
Димамишенин: Ну, давайте теперь приступим к главному! К правде! Можно начинать задавать вопросы?
Аркадий, ученик Мирзабая: Задавайте смело. Правду говорить легко и приятно.
Димамишенин: Приятно, когда ее не боятся говорить, и легко, когда ее хотят говорить. Итак, как произошла первая встреча с Талгатом? Какое было впечатление? Может быть предчувствие?
Аркадий, ученик Мирзабая: Когда Талгат появился, как киногерой, мои впечатления были самые оптимистичные. Человек обладал мастерством русского советского искусства, был нескучен. Доказывал достижимость искусства каратэ. Когда я узнал, что у нас общие знакомые, стало приятно, что будет возможность познакомиться лично, припасть, так сказать, к источнику. Знакомство произошло в Москве. В комнату вошел японский капитан из «Право на выстрел», а я человек впечатлительный. Потом сидели, разговаривали. Он рассказывал, как снимает фильм, как его себе представляет, как в этом участвуют Мирзабай и Абай. Что такое «слетать с высот стиля» я уже знал. И знал, что актеры в миру совсем не Штирлицы или Белоснежки. Слет с высот стиля меня не удивил. Настоящим его народ знать не мог. И не должен был знать. Передо мной был шпанистский жлоб, советский везунок с талантом лицедея, это бесспорно, а в остальном вполне типичный. Пафосно спекулировал своей азиаточностью, в смысле «мы сохранили духовность народную, а вы русские нет». Потом говорили о знакомых, которых сейчас с нами нет, и он начал говорить совсем уж неожиданно. С презрением, злой жлобской иронией и пикантной усталостью, хотя мне казалось, что он человек неожиданно слабый, слегка растерянный и даже жалкий. Это у него жизнь такая деятельная и богатая большим смыслом. Он такою жизнью организован, а в миру, несмотря на таланты, инфантильный, чуть злой подросток, способный и заныть вдруг. А, значит, будут проблемы.
ЗНАЧИТ БУДУТ ПРОБЛЕМЫ!
Димамишенин: О ком Вы говорили, если это не секрет, в тот первый разговор, что у Вас сразу сформировалось такое негативное впечатление о человеке?
Аркадий, ученик Мирзабая: Сейчас уже не вспомню. Содержание разговора не было важно. Впечатлило проявление Талгата в неожиданном виде. Он не учитывал, что вокруг люди, придававшие значение деликатности. Это была вторая мысль о нем.
Димамишенин: Ваше описание Талгата очень литературное. Такое ощущение, что Вы прекрасно сами умеете писать, и складывается впечатление человека хорошо образованного и умного. Это не комплимент, а просто констатация факта. Я рассматриваю Ваши слова как Ваш субъективный взгляд на эту историю. Но благодаря ей то же самое наблюдение о субъективности можно распространить и на версию ЧИЗ. Благодаря нашей беседе не установится объективная реальность. Все, что возможно добиться нашими разговорами, это посеять семя сомнения в официальной версии и показать ее ровно такую же условность, как и ваши наблюдения. Просто кому-то покажется ересью одно, а кому-то другое. Но пусть будет выбор.
Аркадий, ученик Мирзабая: С тем, что людям можно дать выбор, не согласен. Думаю, это журналистское лукавство. У людей нельзя отнять выбор. Даже если опубликовать только одну версию, всегда найдутся самостоятельно думающие. Другое дело, когда человек понимает, что пропагандируется абсурд, и выбирает пользоваться этим. Революцию задумывают гении, совершают фанатики, а результатами пользуются подонки. Вот в чем действительно выбор. А вообще – никогда не понимал журналистской этики до конца. Если Вы хотите что-то мне рассказать, не спросив меня, хочу ли я знать именно это. Как можно решать за других, в чем им реализовать свое право на информацию? Вот «видишь тонущего – возьми у него интервью, а потом спасай» – более понятно. «Лучшая новость – это плохая новость» – совсем понятно. Известны вечные общие вопросы в масштабе всего общества. Получается какая-то «незаказанная услуга». Но при талантах, известных нам по вашему творчеству, «делать для всех важными ваши детские субъективные переживания» – святое дело. Вот эксгибиционизм это плохо. У Вас скорее человеческая здоровая система ценностей. Не скажу «Дай бог каждому». Хорошего – понемножку.
Димамишенин: Откуда Вы узнали о событиях, которые произошли в Вильнюсе?
Аркадий, ученик Мирзабая: Письма Мирзабаю стали возвращаться, а потом меня пригласили в Москву в прокуратуру и хорошо удивили тем, что убит Талгат, убили его Мирзабай и Абай и какие-то сосунки, а мы секта дзен-буддистов и кришнаитов.
Димамишенин: Такой безумный микс мог родиться только в голове советского следователя или редактора из «Политиздата».
Аркадий, ученик Мирзабая: Следователь Климавичюс показался мне любезнейшим, интеллигентнейшим и проницательнейшим человеком. Мистика его не интересовала. К моей версии он отнесся с энтузиазмом. Микс содержался в изложении прокурором Норкунасом его понимания сути официальной версии. Совсем было не обидно. Делаем скидку на то, что прибалт, на формальный интерес. На понимание бесполезности развивать идею смягчающих обстоятельств. Ясно же: коммунисты не упустят возможность громко судить секту. Секс и насилие в наличии. Пипл обхавается. Чины-награды обеспечены.
Димамишенин: Подробнее Вы не могли бы рассказать о сосунках? Насколько я понимаю, это опять же были Ваши соратники и ученики Мирзабая. А один из них вполне взрослый и состоявшийся молодой человек, тренер по карате.
Аркадий, ученик Мирзабая: С московскими сосунками виделся однажды. В Москве в гостях, на картошке. Никогда не думал об этой встрече. В связи с Вашим, Дмитрий, вопросом, постарался вспомнить свои впечатления. Мальчишки были нормальные. Главное впечатление – они были ярко индивидуальны. Значит, им не запудривали мозги и не подавляли психику. Мои друзья упоминали их в контексте, что даже такой молодежи, которая по возрасту не может за себя отвечать, общение с Мирзабаем не наносит вреда. Их тренер был другом моих друзей. Он тоже был на той встрече. Очень четкий. Похож на военного. Ростом не вышел. Маленький и худенький. Заменим «соратники» на «знакомые». По комплекции они не могли создать Талгату проблему. И тренер тоже. Одно слово «сосунки».
Димамишенин: И какие показания вы дали?
Аркадий, ученик Мирзабая: Показания я дал максимально возможно коротко. Мы в советском обществе, я человек лояльный, диссидентством не страдал, финтить с властью не имел намерения, но и дураком не был, чтобы пытаться доказать, что не верблюд. А потом пошел по знакомым. Узнавать, как дело было. Сильно прозвучало то, что Талгат не защищался. Я подумал – хоть на это ему ума хватило. А что Абай на него руку поднял, так, небось, довел Талгат его до этого. Абай был человек с очень здоровой харизмой. На жлобство реагировал безжалостно, но очень мягко, постепенно и демонстративно. Это испытал и я на себе, и много раз видел людей, которые были не правы в присутствии Абая, и как дипломатично и красиво Абай ставил их на место. Какое там рукоприкладство! Абай мог так зыркнуть, что хотелось сквозь землю со стыда провалиться. А если не понимал его намека человек, Абай, так же красиво, замыкался и просто отстранялся от него. Какие кулаки, избиения, убийства? Абай голоса никогда не повышал. Он был нормальный мужик. «Друг мой Колька», «Весна на заречной улице». И авторитарным никогда не был. И прав всегда не был. Его и я, и другие иногда смущали, оказывались более правы, и ничего. Он умел и проигрывать. Неплохое, говорят, качество. В общем, картина ясная. Талгат перехамил, пережлобствовал. Абай решил сыграть осаждающую сцену, а пацаны-зеленые «не справились с управлением». Гибель человека – это трагедия. И это не обсуждается.
(Во время следующего монолога мурашки пробежали по моему телу и холодный озноб. Я стал понимать, кто со мной разговаривает. И как все это было тогда. Если честно, меня мало что в жизни повергало в шок и пугало. Я не терял сознание, даже когда однажды мне выбивали куски зуба самодельным долотом и деревянным молотком, полдня на острове, и я забрызгал двух очаровательных девушек с ног до головы своею кровью, продолжая спокойно руководить процессом. Но нижеследующие слова действительно наполнили меня страхом перед своим безжалостным собеседником. Я молча дал ему выговориться, - Димамишенин.).
Только человек был так себе. Несмотря на бесспорные общественную значимость и талант. Не был он невинной жертвой. Он был банановой кожурой, на которой хорошие люди поскользнулись, вот что досадно. Известный уровень досадности. Оттолкнешь кого-то, а он затылком об камень. Был бы алкаш какой типичный, а так, конечно. Общественный резонанс и круги на воде.
Полностью отдаю себе отчет в том, что звучит такая фраза негуманно, бесчеловечно. Но это только с точки зрения общественной морали. Моя личная мораль оправдывает меня вынужденностью положения, известными мне фактами и впечатлениями. Жизненным опытом. На людях я так не высказался бы, а «на кухне», среди своих, думаю, можно. Я не Лев Толстой, и не могу совсем красиво выражать мысли так, чтобы и волки и овцы. Хотелось бы, но, что выросло, то выросло, а судьба в дверь уже стучит.
А СУДЬБА В ДВЕРЬ УЖЕ СТУЧИТ!
Димамишенин: Можно ли использовать эти слова в Вашем интервью? Или Вы хотите чтобы этот абзац был удален? Просто в нем очень ярко сформулированы некоторые вещи, о которых мы с Вами говорим, и не хотелось бы его убирать.
Аркадий, ученик Мирзабая: Доверяюсь Вашему чутью. Будь по Вашему. Мне и так неудобно за цитату из Булгакова, но, честное слово, повторюсь, использовал её исключительно символически, имея в виду разницу между мной и Христом. Скажу, что думаю, но вынужден делать это с усеченной ответственностью.
Димамишенин: Почему у Вас такое пренебрежительное отношение к Талгату? Ведь он был одним из вас, как гласит легенда. Более того, он не сопротивлялся побоям, не выдал своих убийц милиции, когда та приходила в квартиру, и принял смерть, как настоящий ученик, нисколько не сомневающийся в том, что его учителя хотят ему только блага. Официальные публикации говорят о том, что он был чуть ли не Святой. Я первый раз сталкиваюсь с точкой зрения, отличной от официальной. За официальную точку зрения стояли Дуров, Говорухин, Еременко и многие другие известные люди. А именно известные люди, как мы понимаем, определяют общественное мнение.
Аркадий, ученик Мирзабая: Он был одним из себя. «Философия как я ее вижу, философия как она есть». «Выдавать желаемое за действительное». «Ты сама придумала то, чего нет». «В чужой монастырь со своим бизнес-планом». «Из себя – меня». Случай уже, к сожалению, нередкий в нашем обществе. Почему он не сопротивлялся, я уже сказал и скажу еще не раз. Почему убийц не выдал? Их не было. По определению. Коты на мышей не жалуются. Даже на миллион. Тем более, если давно знакомы.
Димамишенин: Вы хотите сказать, что Талгат чувствовал себя Котом, который играл с расшалившимися мышами и не рассчитал свои силы?
Аркадий, ученик Мирзабая: Его возможности так относились к возможностям тех, кто его убил, как возможности кота к возможностям мышей. Или слона к посуде. Принял смерть, как настоящий ученик? Как настоящий идиот, мазохист, мракобес и ничтожество. Исключительно не в общественном смысле. В общественном и в общечеловеческом смысле мое мнение совсем другое. Приемлемое для печати. Все не просто. Сложный морально-этический вопрос. Какое «принял смерть, как настоящий ученик»? Что это за ученик и что это за учитель? Сатанизм сплошной, и только. Лукавый рядится в любые одежды. Даже травмы в боевых искусствах настоящие учителя осуждают. «Боевые искусства не для травм, а для сохранения здоровья и продления жизни». А чего ждать от официальных публикаций? Они для общественного мнения, для поддержания общественной морали на должном уровне. «Щас!» Венера объявит, что он был плаксивое ничтожество, даже без честолюбия и стремления расти, как актер, и, по женскому варианту, как человек с достатком? Ни Боже мой, конечно. Дуров, Говорухин и Еременко? На их месте я говорил бы тоже самое. Они не идиоты, чтобы всю правду прямо так и ахнуть. Дай им Бог здоровья! Еременко, кажется, спился и умер. Или ошибаюсь? Татьяна Егорова написала книгу об Андрее Миронове. Я за, но осуждаю. Сложный морально-этический вопрос. Но общественность должна знать только, что положено. Лирой должны пробуждаться только чувства добрые.
Димамишенин: Но почему Мирзабай не почувствовал это и не пресек? Не выгнал его просто и не отлучил? По вашей версии Талгат обманул Мирзабая и был хитрее его и коварнее?
Аркадий, ученик Мирзабая: Мирзабай рос в жестоком мире. Для него вообще ничего особенного не происходило. Ну, дерутся мужики. Ну, пусть Талгат встанет и уйдет. Ситуация ведь проще некуда. Мирзабай чист при любой трактовке.
Димамишенин: Но ведь то, что Талгат ни на кого не поднял руку – правда из официальной версии? Или, по Вашему мнению, это тоже ложь?
Аркадий, ученик Мирзабая: В моем понимании, в контексте темы, «сильно сказано» значит «значимо сказано». Первая моя мысль была, что его вообще не били, раз он не защищался.
Димамишенин: Это принципиальный вопрос для многих. То, что Талгат не защищался для всех и сделало его святым мучеником. Насколько известно по материалам следствия именно избиение продолжалось весь вечер и ночь. Около 10 часов, а в течении одного часа Талгат Нигматулин агонизировал, когда ему было нанесено более полутора сотен ран, более 20 из которых приходились на голову? Это похоже в глазах общественного мнения на убийство, казнь и пытки, а не на ссору или непонимание? Правильно?
Комментарий:
«В 13 часов 22 минуты на Вильнюсскую станцию "скорой помощи" поступило сообщение о том, что на улице Ленина умер человек. Прибывшие по вызову врачи констатировали смерть от множественных побоев. У Т. Нигматулина на теле обнаружили 119 повреждений, из них 22 - в области головы». Федор Раззаков «Бандиты времен социализма»
Комментарий 2:
«Судьи не дали вовлечь себя в философские споры и осудили исполнителей преступления, совершенного с особой жестокостью – длительностью и причинением тяжких мучений – как обычных уголовников. За убийство с целью мести за отказ Т. Нигматулина от участия в избиении Валентаса путем нанесения ему не менее 119 ударов кулаками и ногами в голову, в грудь... с последующими переломами 4 ребер правой стороны груди и костей носа с кровоизлиянием под мягкую оболочку мозга...» Леонид Словин «Не сотвори себе кумира»
Аркадий, ученик Мирзабая: Правильно. Именно похоже. И сразу линчуем всех. Линч! Линч! Я мог убить, как убили Талгата, четыре раза. Мог быть убит, как Талгат, два раза. Мог искалечить собственного сына, по тому же принципу, три раза. Ситуации, которые могли кончиться трагично, возникали у меня в быту. Однажды пущенный мною в шутку с горы камень чуть не убил одного или двух моих друзей. Другой раз я придавил человека матрасом, и он чуть не задохнулся. Просил меня отпустить его, кричал, что я сдавил ему грудную клетку, и он не может дышать. А я продолжал давить и веселиться. Человек был моим другом. До трагедии оставались секунды. О случаях с сыном рассказывать не хочу. Жена не знает, что у меня на сердце три зарубки. Привел примеры из своей жизни, чтобы доказать, что в жизни всегда есть место трагическому недоразумению. Абай знал Талгата, но не знал медицину. Талгат не защищался и не уходил, а его никто не держал. Этим он показывал: «Все в допустимых рамках». Вы спросите – «А как же крики «Мама!» и «Помогите!»? Когда чемпион-каратэ кричит «Мама!» и «Помогите!», любой нормальный человек сочтет это за шутку. То, что ситуация уже за гранью допустимого, Абай мог понять только, когда стало уже поздно. Потому недоразумение – трагическое.
Бхагавад Гита. Новый перевод: Песнь Божественной Мудрости
Вышла в свет книга «Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости» — новый перевод великого индийского Писания, выполненный главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это первый перевод «Бхагавад Гиты» на русский язык с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала. (Все прочие переводы, даже стихотворные, не были эквиритмическими.) Поэтому в переводе Давыдова Песнь Кришны передана не только на уровне интеллекта, но и на глубинном энергетическом уровне. В издание также включены избранные комментарии индийского Мастера Адвайты в линии передачи Раманы Махарши — Шри Раманачарана Тиртхи (свами Ночура Венкатарамана) и скомпилированное самим Раманой Махарши из стихов «Гиты» произведение «Суть Бхагавад Гиты». Книгу уже можно купить в книжных интернет-магазинах в электронном и в бумажном виде. А мы публикуем Предисловие переводчика, а также первые четыре главы.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Итак, проект Олега Давыдова "Места Силы / Шаманские экскурсы", наконец, полностью издан в виде шеститомника. Книги доступны для приобретения как в бумажном, так и в электронном виде. Все шесть томов уже увидели свет и доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Карл Юнг и Рамана Махарши. Индивидуация VS Само-реализация
В 1938 году Карл Густав Юнг побывал в Индии, но, несмотря на сильную тягу, так и не посетил своего великого современника, мудреца Раману Махарши, в чьих наставлениях, казалось бы, так много общего с научными выкладками Юнга. О том, как так получилось, писали и говорили многие, но до конца никто так ничего и не понял, несмотря даже на развернутое объяснение самого Юнга. Готовя к публикации книгу Олега Давыдова о Юнге «Жизнь Карла Юнга: шаманизм, алхимия, психоанализ», ее редактор Глеб Давыдов попутно разобрался в этой таинственной истории, проанализировав теории Юнга о «самости» (self), «отвязанном сознании» и «индивидуации» и сопоставив их с ведантическими и рамановскими понятиями об Атмане (Естестве, Self), само-исследовании и само-реализации. И ответил на вопрос: что общего между Юнгом и Раманой Махарши, а что разительно их друг от друга отличает?
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете