ТЕКСТ: ГЛЕБ ДАВЫДОВ, ФОТО: ГЛЕБ ДАВЫДОВ И ОЛЬГА МОЛОДЦОВА

Текст «Необыкновенный Непал» написан по путевым заметкам, которые я не очень добросовестно, но все же вел во время нашего путешествия по Непалу в июле 2007 года. Два трипа я написал и опубликовал на Переменах буквально в ходе переездов — про Катманду и про Какани, но после этого наше путешествие и его рутина, плотно перемешанная с необыкновенностью окружающего и постоянной необходимостью адаптироваться к новым условиям жизни, настолько захватили меня, что на написание связных текстов уже не оставалось желания. Недавно я перечитал тетради с заметками, сделанными во время проживания в последовавших за Катманду и Какани городах Покхаре и Тансине, и решил превратить их в трип. Тем более что осталось множество неопубликованных еще фотографий из этих городов. Вот что получилось.

Переезд

Деревня Какани. Облака безвременья, серая моросящая растворяющая мгла, личии (горные пиявки), безумный шаман, вечные сумерки, трещина между мирами. Пора было выбираться из этого зыбкого мира. Но возможно ли это, оставаясь в Непале? Пробуем.

Автобусный рывок до Катманду, маршрутка до Покхары, и… снова зона дождя. Но дождь на берегу озера Фева воспринимается уже не как странный призрачный сон, а как прозрачная, легко проницаемая пелена. И заметно, как за этой пеленой все так же неотступно шевелится другой мир…

Сезон дождей в Непале – не лучшее время. Зато под этот дождь точнее ощущаешь себя европейцем, потерявшимся в Азии. Причем Покхара, если бы не дождь, могла бы быть очень приятным местом. После полудремы Какани с ее насекомыми и туманами, после громкой суеты Катманду, после автобусной тряски, – после всего этого туристическое гетто Покхары под ясным названием Lake side (озерный район) кажется очень спокойным — тишь да гладь. Хотя в остальной Покхаре, как мы вскоре убедились, преобладают вибрации иного свойства.

Но у озера хорошо: никто на тебя не пялится, и только торговцы лениво выкрикивают тебе навстречу свое вечное «Намастээээй!». Вообще-то это слово в переводе с санскрита означает «Я приветствую бога в тебе!» Например, старики и дети, произнося его, обыкновенно складывают ладони. И вот когда «Намастэ» сопровождается этим священным жестом, тогда – действительно вдруг что-то проскальзывает сквозь тебя от макушки до груди. И ты и впрямь начинаешь ощущать внутри себя бога…

Духи озера

Выходим к озеру. Серые облака тихо ласкают его поверхность. И вот, замаскировавшись в кокон этих гипнотических ласк, перед нами вдруг материализуется тибетская старушка. Это явление объяснимо: недалеко от Покхары есть поселение беженцев-тибетцев, оттуда ежедневно мотаются к озеру женщины-рукодельницы, пытаясь впарить туристам свои безделушки.

Разумеется, мы ничего не покупаем. Тибетская старушка нужна нам только за тем, чтобы разузнать, как добраться до тибетской деревни. Подробно расспросив ее об этом, мы прогоняем торговку прочь, но на ее место из тумана приходит новое видение: маленькая худая девочка в разноцветном шарфе. Она предлагает прокатиться на лодке. Кататься в такую облачную погоду неинтересно, утверждаем мы – не видно самого главного: нависших над озером заснеженных гималайских хребтов. Это в ясную погоду пик Аннапурна отражается в озере, искрясь на солнце белыми вспышками, а так – что нам твое озеро, милая девочка? На это она отвечает: «Завтра будет жарко кататься!»

Не сумев очаровать нас, лодочница исчезает. На сцене появляются двое с дредами. У одного в руках целлофановый сверток. Они предлагают нам раскуриться, и, когда мы отказываемся, начинают забивать для себя. Трава буро-зеленая, почти коричневая. В шаге от нас обнаруживается вдруг огромный черный буйвол с красивыми по-козьи завернутыми внутрь рогами. Он с интересом оглядывает нас (при этом ни малейшего внимания не обращая на курящих) и принимается жевать что-то с земли.

Над нами беспрестанно каркает ворона. Единственное взволнованное существо во вселенной.

Обыкновенный Непал

Район Покхары Lake Side – это в первую очередь перевалочная база треккеров. То есть людей, которые заезжают в Покхару исключительно с целью отправиться отсюда в длительные пешие походы по гималайским хребтам. Потом после этих походов сюда же они и возвращаются: чтобы как следует отдохнуть – постираться, выспаться и написать пару восторженных и-мейлов друзьям. Пишут они обычно одно и то же. Каждый раз, сидя в интернет-кафе, я невольно натыкаюсь глазами на все эти их “Well, It was amazing!”, мерцающие на соседних мониторах.

В силу этой бесконечной туристической круговерти в районе Lake Side для белого человека все достаточно комфортно. Треккеры приходят, треккеры уходят, а обслуживающий персонал остается. На небольшой, идущей вдоль озера, улице стоит множество отелей, гестхаузов, лавочек, турфирм, кафешек… Обыкновенный туризм.

Но если сесть в автобус и проехать пару остановок, то там уже совсем другая история. Там – Непал. Грязный и суетной, как в Катманду… Мы уехали куда-то в центр и гуляли допоздна, наблюдая за бытом непальцев и удивляясь их нечистоплотности… Вот мы покупаем у уличного торговца кусочек ананаса за 10 рупий: торговец вытирает лоток грязной, чуть ли не половой тряпкой, берет ананас грязными руками, кладет на лоток и режет. Затем складывает кусочки ананаса на какой-то листок бумаги. На листке – детские каракули разноцветными карандашами.

И тут нам становится ясно: ни эти каракули, ни грязный стол-лоток, ни тряпка – все это просто не грязь для них.

И вообще, большая часть того, что мы считаем грязью, для них не грязь. Они привыкли к этому с детства. Грязь для них это то, что внутри другого человека – слюни (если они пьют из бутылки, то никогда не прикладываются к сосуду!), кал, моча… А снаружи грязи нет.

Говинда

Если бы не Говинда – непальский мотоциклист, который буквально спас нас в тот вечер, подбросив из центра города до Lake Side, то так бы и пришлось нам ошиваться всю ночь по ночным покхарским кварталам. Потому что вечером автобусы по Покхаре перестают, оказывается, ходить в 18.30. В этот час для покхарцев начинается уже ночь. Все магазины закрываются, люди разбредаются по домам… И таксисты моментально взвинчивают цены.

Мы принципиально не поощряем такого спекулятивного поведения азиатов, а потому были уже готовы идти пешком. Но в этот момент мы познакомились с молодым непальцем, благородным и весьма красивым (как и многие вообще непальцы и непалки; эту нацию отличают грубо выбитые, но очень четкие, точеные черты лица). Парня звали Говинда, он согласился нам помочь… Подбросил бесплатно на своем мотоцикле к самому озеру.

…Имя Говинда переводится с санскрита как «защитник коров». Это одно из имен бога Кришны…

Живые драконы

Тибетская деревня Таши Палкель. Кучка тибетских старичков роятся около местного продуктового магазина. Играют в азартную игру – нечто среднее между нардами и бильярдом. Старики увлеченно выкрикивают что-то и сосредоточенно стараются загнать фишечки в лунки…

Неподалеку – большое древнее дерево. Вокруг него собрались деревенские бездельники. Сидят, курят, разговаривают. На вопрос, почему сбежали из Тибета, отвечают: «В Тибете совсем не осталось никакой свободы – китайцы очень притесняют простой народ. В Непале живется куда свободнее».

В центре поселка – буддийский монастырь, при монастыре – большой учебный центр по подготовке монахов. Здесь же, недалеко – фабрика тибетских ковров. Хотя и без фабрики тут полно всякого рода поделок: в тибетских селениях практически все женщины плетут ожерелья и браслеты из бирюзы и прочих каменьев, вяжут пояса и носки из овечьей шерсти…

Даже в монастыре мы не могли укрыться от этих настойчивых народных мастериц: у входа в ступу, где большое молитвенное колесо ожидало когда же, наконец, его кто-нибудь повертит, притаилась ветхая буддийская старушонка. Она заговорщически подмигнула и позвала нас внутрь. Там, в темноте ступы, чтобы не заметили монахи, она извлекла из-за пазухи свое творчество…

В деревне тихо. Все попрятались от жары. Тибетцы очень не любят, когда жарко, они генами срослись с холодами. На заборе висит серо-голубой тибетский ковер с драконами. Сушится после стирки. Мимо идет тибетка. После нашего приветствия, она уточняет, кто мы, откуда, куда мы идем. Тибетцам очень по нраву, когда кто-то говорит с ними на их языке. Даже если этот кто-то знает только слово «Здравствуй» («Таши деле»), тибетцы сразу как-то проникаются, считают человека немножко своим…

Я спрашиваю женщину о вышитых на ковре драконах – действительно ли такие драконы живут в Тибете? «Да, – со всей серьезностью подтверждает она. – но только в Snowland, в снежной части Тибета. Тибет не весь Snowland. В Лхасе, например, драконов нет».

Покхара-Тансин

Снова ливень. Непрекращающийся, действующий на нервы. Как будто кто-то промывает мозги хлорированной водой… Мы решили ехать в другой город. Выбран Тансин. Когда уже сели в автобус, я обернулся к озеру и увидел вдруг – впервые за все те дни, что мы провели в Покхаре – внезапно проявившийся сквозь облака пик Аннапурна. Он явился нам, будто похожий на НЛО след от большого пальца на незакрепленном фотоотпечатке – кивнул с высоты и снова нырнул в сплотившееся перед ним облако.

Через четыре часа мы в Тансине (он же Пальпа), бывшей столице некогда могущественного княжества Магарского.

Городок стоит среди живописных холмов, обросших хвоей. Средневековый лабиринт узких мощенных булыжником улиц – круто поднимающихся вверх и так же неожиданно резко падающих вниз; изворачивающихся и встающих на дыбы, словно шиваитская кобра. Как сообщающиеся сосуды алхимика, улочки эти переливаются одна в другую, а потом в разных концах города разлетаются лучами свастики.

Средневековье до сих пор здесь живо – люди дики и любопытны, и совсем еще не испорчены туристами – ведь, в отличие от Покхары и Катманду, Тансин совершенно не туристический город.

Топи

Одна из главных достопримечательностей Тансина – фабрики по производству топи. Тансин чуть ли не единственный город, где делают эти разноцветные хлопковые шапочки, в которых ходят почти все уважаемые непальцы по всей стране. Топи это нечто среднее между тюбетейкой и пилоткой… Этот головной убор делает человека похожим на носорога – сходство достигается за счет того, что шапочку надевают именно как пилотку, но при этом она имеет острые концы.

Одна из фабрик топи – прямо под нашими окнами. Однажды мы спускаемся туда, чтобы пофотографировать непалок и непальцев, работающих за ткацкими станками…

Они священнодействуют там с утра до ночи, из разноцветных нитей творят ткани с разнообразнейшими орнаментами. Из этих тканей сошьют потом топи, сумки, галстуки. Почти час я бродил среди работниц, перебираясь из одного барака в другой, и фотографировал их. Это был почти мистический опыт.

Я чувствовал этих людей, их сосредоточенность, тихую увлеченную погруженность в свое дело. Да-да, несмотря на треск и стук деревянных станков, стоящий повсюду, первое слово, которое рождается в этих бараках – ТИШИНА. Через свой рутинный физический и однообразный труд они как бы настраиваются на определенную метафизическую волну, сливаются с неким духом материала, с которым работают – со стихией ткани. Их инструменты – огромные станки с натянутыми на них разноцветными нитями – это своего рода проводники в другой мир, нечто вроде магических кругов и колдовских зелий, через которые работники входят в контакт со своими потусторонними помощниками и, впадая в транс, получают возможность произвести свою Работу. Станки эти даже похожи на живых существ – расшатанных, светящихся, древних, сильных…

Я вышел с фабрики, пошатываясь, с легкой головной болью, но ощущая счастье и освобождение – будто я и сам проработал несколько часов, согнувшись в полутьме над одним из этих станков, нажимая на педали, вертя ручки и поправляя нити.

Видения Тансина

Можно часами колобродить в окрестностях Тансина, заглядывая в маленькие индуистские храмы. А можно – просто сесть на улице в тени и смотреть на архаичных прохожих, увлеченно и неспешно живущих своей повседневной жизнью. Или же гулять по обнявшим город холмам, а потом засесть за медитацию в сосновом лесу.

Мы заходили сегодня в несколько небольших индуистских храмов – и всякий раз я старался уяснить для себя ту тонкую вибрацию, которая ощущалась мной там – что-то вроде легкого, едва заметного ветерка, чуть-чуть тронувшего волосы на макушке, или как будто какая-то птица пролетела в метре от головы, не слышно взмахнув крыльями и усевшись в нескольких шагах…

Я сидел перед огромной фреской Парвати Дурге, многорукой богини с прекрасным лицом, вонзающей меч в похотливого голого бородача, и медитировал, сливаясь с образами, бывшими передо мной. Руки летали по кругу, и я, казалось, слышал уже рычание льва, ездового животного богини, как вдруг видение рассеялось, и я обнаружил, что сижу теперь во дворе совсем другого храма – перед образом Вишну Нарайяны – вечно молодого красавца. На перекладине у входа в храм безмятежно спал белый голубь – наверное, сам Вишну… Прочие голуби – сизые – в это время кадрились друг с другом, привнося в тишину закрытого в это время храма легкий эротизм…

Снаружи священная корова кормила своего маленького теленочка, и, когда я сфотографировал ее, она приветливо мне улыбнулась.

Лик Шивы проступает на ржавом облупленном грузовике. Непальцы живут в добром соседстве с чудесами: чудеса здесь повсюду, хотя и не всегда доступны чувствам европейских путешественников. Но если настроиться, то вот они, здесь и сейчас. Here, there and everywhere. Всегда и повсюду.

Практический постскриптум:

Из покхарского района Lake Side добираться до тибетского поселения Tashi Palkhel так: нужно сесть в автобус, доехать до района Багар (нужный автобус так и ищете, с вопросительной интонацией говоря водителю или местным «Багар?»). Из Багара до тибетцев нужно ехать на другом автобусе, еще несколько минут. Автобус этот найти можно, вопросительно обращаясь к местным: «Tashi Palkhel, Tibetan village, bus?». Все очень дешево. Порядка 30 рупий в общей сложности. Всю остальную путеводительскую информацию по Непалу мы уже публиковали в проекте Radiotravel — вот ссылка на нее.