ТЕКСТ: НАТАЛЬЯ НЕХЛЕБОВА. ФОТО: ОЛЬГА МОЛОДЦОВА, ГЛЕБ ДАВЫДОВ

Варанаси – город-планета. Ядро Индии. Здесь святые обманывают, дети кидаются камнями, коровы жуют пластиковые пакеты, босые в дредах европейцы ищут бога и учатся играть на загадочных инструментах. Густым жизненным соком заполнены бесконечные лабиринты улиц Варанаси. Они хвостами отталкиваются от железнодорожного вокзала, похожего на марсианский храм. Ползут, змеятся, сплетаются клубками и, в конце концов, опускают свои языки-лестницы к Ганге. Лакают её воду, которая тысячи лет питалась человеческим пеплом и молитвами. Ганга – женского рода для миллиарда индусов. Она богиня-мать.

Уже три тысячи лет назад Варанаси был городом. Говорят, одна мысль попасть сюда снимает все грехи. Это место паломничества индусов и духовно мечущихся европейцев. Здесь несметное количество храмов – индуистских, буддистских и мусульманских. Не счесть коров, коз, крыс, обезьян и преступников, астрологов, йогов, грязных и лохматых странствующих святых. Три древних университета. Обсерватория, которой 400 лет. Школы индийского танца, йоги и медитации. Государственные магазины, торгующие конфетами с опиумом и коноплей. Они необходимы для некоторых религиозных ритуалов. Шелковые фабрики – тёмные подвалы, в которых делают лучший шёлк в Индии. Жизнь в Варанаси сконцентрирована на лестницах, ведущих от набережной к реке. Они называются гаты. В городе около ста гатов. У каждого свое название и свое предназначение. Для смерти, для праздника, для спорта…

Баба

Я встаю в 6 утра. Повинуясь крутым изгибам улицы, иду к реке. Статуя бога, вделанная в стену, приветствует меня. Рыжая, с руками и глазами, расположенными в самом хаотичном порядке. Качаются в тумане лодки. Плывут над водой крохотные огоньки. Это свечки на тарелочках из банановых листьев, которые опустили на воду в дар Ганге. Сонный лодочник ударяет веслами. Солнце встает. И из тумана как из сна выступают храмы. В них есть что-то от средневековых бастионов, межгалактических ракет и вологодских кружев. Женщины и мужчины стоят по колено в коричневой воде. Они умываются, чистят зубы. Протягивают руки в утренней молитве. Купание в Ганге снимает все грехи.

Отскакивая от стен храмов, над водой разносятся звуки хлопков. Это стирают белье. Мужчины, блестя мокрыми черными спинами, изо всех сил колотят белыми простынями о каменные ступени. Это стирка по-индийски. Потом простыни разложат сушиться на ступени между спящими коровами и погребальными кострами.

Я плыву к Лали Гату – повидаться с моим знакомым Лали Бабой. «Баба» в Индии – это уважительное обращение. В переводе с хинди – отец. Этим словом также называют всех, кто выбрал для себя духовный путь. Вот мой знакомый обсыпанный пеплом, в набедренной повязке стоит на помосте. Маленький животик, очки и дреды. Он совершает утреннюю пуджу – молитву богу Шиве, Ганге, Солнцу, Огню и всей Вселенной. Дрожащее красное солнце поднимается над Гангой. Баба размахивает тяжелой молитвенной чашей. В ней горит огонь. В его очках плавают масляные отблески рассвета. Он замечает меня и начинает откровенно позировать. Ему 49 лет, он очень гостеприимен и добродушен. Я люблю болтать с ним.

Путем сложных махинаций и криминальных разборок ему удалось заиметь свой ашрам здесь. Ашрам – это духовное сообщество. Люди, сплотившиеся вокруг какого-нибудь гуру. Духовное сообщество моего знакомого – это небольшой домик. Три комнаты: одна для молитв – в ней украшенный цветами лингам, фаллический символ Шивы, другая для европейцев – с душем, третья для самого бабы.

Среднестатистический баба в Индии должен быть чем-то вроде волшебника, монаха и духовного наставника. В идеале баба – это пожилой и мудрый человек. Он долго учился у своего гуру. Он знает различные системы йоги, мантры, способы лечения физических и душевных недугов. Баба должен много путешествовать по святым местам. Есть бабы легендарные – полубоги. Например, Саи-Баба. В его ашрамы чартерами возят русских туристов.

Мой знакомый с забавной гордостью выпячивает живот и неистово машет чашей. Рядом с ним 30 маленьких мальчиков в желтых одеждах. Они занимаются йогой. Похожую зарядку я делала в школе – березка, мостик. Это мальчики из школы браминов. Она расположена рядом с ашрамом бабы. И для него – это самая настоящая конкурирующая фирма. Брамины – высшая каста в Индии. Им уготована участь высших священников от рождения. Бабе же непросто далась карьера святого. К тому же его музыкант, который необходим для вечерней молитвы, все время норовит переметнуться к браминам и играть на их служении Ганге.

Мальчики – расставляют руки, закидывают головы и смеются. Это заключительное упражнение. Учитель раздает детям сладкий рис в полиэтиленовых пакетиках. Некоторые из-под руки стараются стащить сладость для своих проспавших товарищей.

Учатся в школе браминов только мальчики от 6 до 16 лет. Они изучают санскрит, индуизм, математику, азы пользования компьютером. Спят они вместе в большой комнате. Общаться с детьми из других каст им запрещено. По окончанию учебы они могут начать карьеру священника, стать учителем, ученым или чиновником.

Мы втроем (пепельный баба, учитель в английской жилетке и я) сидим над священной рекой, едим сладкий рис и болтаем ногами. Мальчики-брамины играют в крикет. Сегодня в школе выходной. Голые дети из низших каст прыгают с высокой набережной в воду. «У меня есть русские друзья», – сообщает баба и протягивает мне фотографии. Русский лес, березки – посередине поляны из дерева сооружен фаллический лингам Шивы. Его поливают молоком мои соотечественники, завернутые в белые простыни.

«Все приезжают в Варанаси найти бога, – говорит Баба, – он здесь. Я помогу найти тебе его в своем сердце. И потом ты увезешь его домой». Мы поднимаемся в ашрам Бабы.

Во дворе на каменных плитах сидит Мэтью. Француз. Его лицо и тело покрыто ужасающими красными пятнами. На плечах засохшая корка от расчесов. Мэтью играет на саранжи. Этот инструмент сделан из дерева, кожи верблюда, часть струн – из жил обезьяны и рыбы. Мэтью водит смычком и извлекает звуки, похожие на пение вечности. Каждый день по рецепту бабы Мэтью купается в Ганге. Так он лечит кожную экзему.

Баба учит нас готовить самосу. Мы по очереди бросаем маленькие треугольные пирожки, начиненные острой картошкой, в кипящее масло. В комнатке Бабы подоконник и несколько полок забиты тонкими пыльными книжками с мантрами. Мыши прогрызли в них лабиринты.

Ест и пьет Лали Баба всегда из большой половинки кокоса. Под кроватью он хранит два человеческих черепа. Их зовут – «Дурак» и «Счастливчик». «Это тоже мои друзья, – говорит он, поглаживая их. – Они помогают мне предсказывать погоду».

После завтрака баба как есть, в набедренной повязке, садится за маленький компьютер. С его волос и пальцев пепел сыпется на клавиатуру. Звонко ойкает аська. Лали Баба общается со своими друзьями со всех континентов. По полу пробегает мангуст. Длинным мохнатым хвостом он задевает мои ноги. В ашрам осторожно заглядывает огромная обезьяна. Баба кидает в нее палкой. У этого святого есть свой собственный сайт и блог. Он пишет о богах, религиозных церемониях и дает адрес, по которому через western union можно переправлять пожертвования. Баба говорит, что мечтает открыть школу санскрита для детей из низших каст.

Я выхожу из ашрама и натыкаюсь на белолицего брамина. Он помогает бабе вечером совершать аарати – феерический вечерний ритуал огня. «Будь поосторожнее, – неожиданно сообщает мне брамин шёпотом, – у него темное прошлое. Однажды он изнасиловал девушку и не сел в тюрьму только потому, что дал взятку».

В охваченной туризмом Индии стать бабой для нищего – прекрасный бизнес. Это способ получать деньги от очарованных экзотикой туристов и даже возможность прикоснуться к белой женщине. Естественно тысячи самозваных волшебников помогают туристам искать бога.

Портной

С семьёй портного Делипа я познакомилась так. Я шла по улице. Самая старая часть Варанаси – это паутина очень узких улиц. Обезьяны не утруждаются прыгать с крыши на крышу – они просто шагают. Неожиданно дорогу мне преграждает корова. Она застряла в улице. Толстые бока упираются в стены. Корова невозмутимо жует зелёный полиэтиленовый пакет. Чтобы обойти эту дамбу, я сворачиваю на более широкую улицу, потом сворачиваю еще. Внезапно до меня доносится топот ног и крики. Тут нужно вжаться в стену. Ленивым галопом, сшибая подносы с едой, по улице скачет вырвавшаяся из плена корова. За ней со счастливым улюлюканьем толпа детей. Это обычное детское развлечение в Варанаси. Испугать какую-нибудь корову и гонять её по улицам, притирая прохожих к стенам.

Дети замечают меня и начинают требовать шоколадку и one rupee. Дергать за рукава. Я делаю роковую ошибку. Изображаю комический испуг, поворачиваюсь к ним спиной и бегу. Тут же я не очень больно, но ощутимо получаю камнем в затылок. Кто бросил камень – понять невозможно. Я растерянно и злобно смотрю на детей. Откуда-то из подворотни появляется разъяренный отец. Дети прыскают в разные стороны. Отец хватает одного из хулиганов за ухо и волочет ко мне. Мальчик покорно просит прощения. «Не хочешь с нами пообедать? – спрашивает Делип. – Моя жена будет очень рада гостям. Пожалуйста. Это будет честь для нашего дома – доказать тебе, что Индия гостеприимная страна».

Читра, Делип и их двое детей живут в маленькой комнатке. На высокой узкой кровати спит муж. Жена с детьми – на полу. Моются они в Ганге. Нужду справляют на улице. Делип недавно открыл маленький магазинчик. Он шьёт на заказ.

Читра улыбается и показывает мне свадебные фотографии. «Мне тут четырнадцать, – на фотографии застенчивая девочка в красном сари. – Видишь, как я нервничаю. Очень боялась отдельно от мамы жить». Делипу на фотографиях 16. Он усатый и гордый. Впервые Читра и Делип увидели друг друга на свадьбе. За них все решили родители. Большинство браков в Индии до сих пор заключаются именно так. Читра целыми днями сидит дома. Она не может пойти прогуляться без мужа. Она готовит и делает вместе с детьми уроки.

– А для своей дочки ты тоже сама будешь выбирать мужа? – спрашиваю я.

– Конечно! Только я могу ей выбрать хорошего мужа. Сама-то она ничего не понимает. Сейчас я очень довольна своим мужем.

Читра смеется и с гордостью смотрит на Делипа.

Мальчика зовут Гопал. Ему 10 лет – он рассказывает, что мечтает стать пилотом. «Пожалуйста, не злись на моего сына, – говорит Делип. – Он просто много смотрит телевизор. Ты только не обижайся, но в ваших фильмах женщины очень богатые и… и неприлично себя ведут. Поэтому дети просто не уважают белых туристов. Я думаю, я смогу ему объяснить, что люди разные».

Гопал и его сестра ходят в хорошую платную школу. Делип платит 500 рупий в месяц за обучение обоих детей. Это примерно 270 рублей.

Мы едим руками, сидя на полу плечом к плечу. Я пытаюсь сдержать слезы – очень остро. Дети смеются и, сложив пальцы ложечкой, быстро-быстро мнут комочек риса, описывают им дугу по тарелке, захватив как можно больше подливки, отправляют в рот. Читра подкладывает мне риса.

Готовит она на маленькой газовой двухкомфорочной плите. Делип говорит про газ. В месяц семье полагается только один десятилитровый баллон. Если расходовал весь газ раньше – придётся одалживать у соседей. У каждой семьи есть особая газовая книжечка. В конце месяца нужно идти стоять в очереди – чтобы твой баллон заправили.

Питьевую воду дают два раза в день. Утром и вечером включают колонку.

Я хочу угостить их чем-то особенным. Индийский сыр называется панир – и он совершенно безвкусный. С собой у меня есть настоящий, купленный в дорогом магазине. «Это что?» – спрашивает меня мальчик. Я отрезаю по кусочку. Все настороженно кладут в рот. Делип сосредоточенно жует и отводит глаза. Читра отходит в угол. Первыми не выдерживают дети. «Мама воды!!!» Все выбегают на улицу. Дети вытирают пальцами языки. Делип стеснительно полощет рот. «Простите, – смущенно говорю я, – у нас все считают это очень вкусным. В следующий раз я принесу конфеты».

«Мы сегодня собираемся на Лали гат. Смотреть аарати – ты пойдёшь с нами?» – спрашивает меня Делип.

Про смерть

Мы идём узкими улицами к реке. Дети держат меня за руки. Стремительной походкой нас обгоняют 4 человека с носилками. На носилках белый кокон. Впереди самая знаменитая часть Варанаси. Стройными небоскребами уходят в небо «стопки» дров. Пахнет дымом. Это Маникарник гат. Пьяный человек в белой рубашке трогает меня за плечо. «Здесь горит мой отец, – говорит он, – раздели со мной моё горе».

Три тысячи лет на Маникарник гате горит огонь. Говорят, его создал сам Шива. Вокруг него построили храм. Именно от этого огня зажигают погребальные костры. Те, кто станет пеплом на священном гате в Варанаси – не переродятся больше. Отправятся сразу в нирвану. Поэтому каждый индус мечтает быть сожженным именно здесь. Я подавляю в себе желание немедленно увести детей. Делип и Читра равнодушно смотрят на костры.

Волосы у мертвого тела должны быть сбриты, у женщин опалены. Тело омывают водой, умащают благовониями. Мужчину заворачивают в белый саван, женщину – в красный. Тело лежит на высоком помосте из дров. Сверху прикрыто хворостом. Сын пять раз обходит вокруг и зажигает костер. Домры – люди из низшей касты, привозят сюда дрова. Чтобы сжечь тело, нужно 300-400 килограмм дров и примерно 4 часа времени. Стоит погребальная церемония, в зависимости от породы древесины, в среднем 3-4 тысячи рупий. Это примерно две с половиной тысячи рублей. В Варанаси есть электрокрематорий – для нищих. Но сожжение в нем не гарантирует попадание на небо. Печи простаивают без работы.

Люди в черном шевелят дрова. Сын куском дерева разбивает череп отца. Это для того, чтобы помочь душе освободиться. Душа должна покинуть тело, через одно из отверстий в черепе. Лучше его разбить, чтобы быть уверенным, что душа свободна. Если умерла женщина, полностью не сжигают ее таз. Если мужчина – ребро. Останки вместе с пеплом опускают в Гангу.

При храме живет множество стариков, которые собирают деньги на собственное сожжение. Здесь не сжигают только детей и беременных женщин.

«Как странно, что в вашей стране мертвых закапывают», – говорит Читра.

«Вы уверены, что отсюда прямая дорога к богу?» – спрашиваю я.

Делип смеётся – кто ж в этом может быть уверен?

Внезапно он вспоминает, что я туристка и с важным видом сообщает: «А того, кого укусила кобра, укладывают на плот и отправляют вниз по течению. Плот может повстречать святой человек. Он разбудит укушеного, и тот, возможно, вернется домой».

Огненное шоу

На Дасасвамед гате днем очередь из невест. Здесь женятся. Самое захватывающие для гостей – это гулянье на специальной свадебной лодке. От всех остальных лодок в Варанаси эта отличается нежно-фиолетовым цветом, деревянным навесом и фантастической прочностью. В лодку помещаются все желающие. Тридцать человек, синхронно ударяя ногами, танцуют на крыше навеса. Под ним полные мамаши извиваются сидя. Дети гроздьями свисают с бортов и брызгают внутрь водой. Лодочник налегает на вёсла. Где-то между телами ухает барабан. Кренясь из стороны в сторону, лодка подползает к центру Ганги. На берегу, сверкая красной стаей, невесты ждут своей очереди.

Вечером здесь огненное шоу. Пуджа, аарати – благодарность Ганге, сторонам света, звездам и луне.

Сотни людей усаживаются на ступеньки. Под гатом выстроилась флотилия лодок. Мигают вспышками фотоаппараты. «Здесь очень много людей. Пойдемте на Лали гат», – говорит Делип.

Государственную грандиозную пуджу совершают семь браминов. На Лали гате все организует и оплачивает Лали Баба. Здесь только три брамина, зато меньше зрителей. Частная магия огня получается более интимной.

Два брамина в желтых одеждах и один в красной стоят на возвышениях перед Гангой. Лали Баба в позе лотоса сидит на ступеньках. На нем 10 килограмм священных бус. Он сжимает в руках трезубец и ругает музыканта – тот опоздал. Брамины дуют в большие белые раковины. Гудящий звук вибрируя несётся над рекой. Они поднимают вверх ароматические палочки и синхронно рисуют дымом в воздухе. Их руки гибкими лебедиными шеями танцуют под булькающие звуки таблы – индийского двойного барабана. Музыкант монотонной колыбельной поет мантры в нос. Делип и его жена поют вместе с музыкантом. Дети щипают друг дружку. Тяжелые огненные пирамиды медленно и угловато двигаются в руках браминов. В конце зажигают пламя в огромной чаше, в виде кобры. Брамины управляются с чашами двумя руками. Рисуют таинственные круги. Огонь зло мечется. Наливается толстым шаром, истончается в огненные клыки. Черным дымом лижет капюшон кобры. Музыканты играют быстрее. Все встают и в гипнотическом единстве поднимают руки. Последние слова мантры поют все вместе. Пуджа окончена. Делип подталкивает детей к бабе, и он мажет им пеплом лоб – знак благословления.

Француз Мэтью по грудь стоит в воде. Он поливает священной водой плечи. Вокруг него плавают свечки на тарелочках из банановых листьев. В Ганге были обнаружены холера, гепатит, тиф и дизентерия. Индийское правительство затрачивает неслыханные суммы, чтобы очистить реку. Тем не менее всех животных, умирающих в Варанаси, бросают в Гангу. Этой традиции тысячи лет.

И каждое утро сотни людей чистят зубы этой водой. В том числе мой новый друг портной Делип. Он вырос около этой реки. Он здоров, упитан – у него двое детей. «Нет. Я не пью из реки. Но каждое утро купаюсь. Некоторые туристы пьют из Ганги, а потом попадают в госпиталь, – говорит Делип. – Священники тоже пьют – и все с ними в порядке. Я не знаю, почему так. Просто мы верим, что Ганга мать. Детей она не обижает». Мэтью, рассекая белым плечом коричневые воды, плывет к центру реки. Он тоже верит.