ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

Но и это еще не все. Еще хуже другое. Значит, выбрали машиностроение, сосредоточили на этом направлении силы. Теперь надо неуклонно бить и бить в одну точку. Есть, конечно же, риск не добиться желаемого эффекта, если направление главного удара выбрано неверно. Но нельзя распылять силы, если ты всерьез хочешь добиться хоть чего-нибудь. Это азы. Ну если ты не собираешься добиваться успеха, если заявленное направление удара для тебя только прикрытие каких-то иных целей, то, разумеется, можно и нужно поступать как-то иначе. То, как поступил Горбачев, лишний аргумент в пользу того, что он не собирался осуществлять никакую экономическую реформу.

Мы помним, что, став генсеком, он начал ездить по стране, предаваясь «Чисто политической работе». В июле, вскоре после Совещания по НТП, поехал на Украину, в Днепропетровск. Все было примерно, как в Ленинграде. Генсек совершал ритуальные действия, встречался с людьми и с партхозактивом. Рыжков вспоминает: «Там произошло то, чего я очень сильно опасался, зная характер Горбачева». Удивительно похоже на вопль многострадального Иова: случилось то, чего я так ужасался. Да что такое, Николай Иванович? «Моя тревога оправдалась, когда я прочитал его речь на встрече с коллективом Днепропетровского металлургического завода». Да в чем дело-то? Ответ: «В том же выступлении он неожиданно перечислил приоритетные для ускорения направления: кроме машиностроения были названы еще биотехнология, металлургия, химия и другие отрасли, связанные с ними. Недоумение было большое. Только месяц назад оговорили, что надо отдать приоритет машиностроению, и вдруг целая гирлянда новых приоритетов».

Да, тут есть из-за чего расстроиться. «Для меня такой перечень был подобен землетрясению, во всяком случае, почва под ногами ощутимо колебалась», – признается Николай Иванович. Какой чувствительный! Что же дальше-то будет при столь тонком настрое души? Тут, пожалуй, уже заложен инфаркт, которым завершилось сотрудничество Рыжкова с Горбачевым…

Впрочем, это, так сказать, горький плод. А мы пока говорим о цветочках. И вот как они распускались: в начале сентября Михаил Сергеевич побывал в Тюменской области. Если первый раз, когда генсек отправлялся на Украину, Рыжков, наделенный вещей душой, еще только «опасался» всяких «неожиданностей», то теперь уже он имел все основания ожидать самого худшего. И действительно, из Тюмени «пришла новая весть – о приоритетном комплексном развитии нефтяной и газовой промышленности Западной Сибири»… Рыжков просто хныкает (вы помните, его еще называли «плачущим большевиком»): «Прошло всего лишь несколько месяцев, а посчитайте, сколько раз пополнялся за этот срок перечень приоритетных направлений развития народного хозяйства».

Это нытье тем более удивительно, что, получив подтверждение своим опасениям (сперва в июле, с Украины, а потом в сентябре, из Западной Сибири), основательно почувствовав колебания почвы под ногами, уважаемый Николай Иванович все-таки принял из рук Горбачева пост Председателя Совета Министров СССР. Это случилось 28.09.85, буквально через несколько дней после возвращения нашего героя из Тюмени. Ну так и что теперь плакать: Горбачев, мол, не давал делать реформу, распылял силы и средства? Да, распылял, но ведь прикрытием этого распыления был новый предсовмина, добрый человек, согласившийся быть этим прикрытием, высокопоставленный неудачник, измысливший подражательную программу с бесперспективным гражданским машиностроением в основе. В конце концов, почему бы Горбачеву и не распылять эти средства, раз машиностроительный комплекс все равно бы не смог их освоить?

В общем, ясно, что ни на какие серьезные экономические реформы с такими реформаторами рассчитывать не приходилось. Рыжков был неспособен отстоять даже уже принятые решения (может, потому он и стал премьером?) А Горбачев, предаваясь своей «Чисто политической работе», вовсе и не думал о реальных преобразованиях народного хозяйства. Он, конечно, хотел к началу 90-х годов достигнуть мирового уровня, но – без этих вот экономических пертурбаций… Поэтому то, что он делал, совершенно правильно называется не реформой, а перестройкой.

Точные смысл слова «перестройка» даже сегодня трудно четко определить. А уж в перестроечное время каждый понимал это слово по-своему, кому как нравилось (невзирая на определения в партийных документах). Рыжков, например, считает: с появлением термина «Перестройка» то, что они (Горбачев, Лигачев, Рыжков и другие) «последовательно и не без успеха делали с 83 года, просто-напросто обрело официальное имя». То есть для Рыжкова перестройка – что-то экономическое. А для Горбачева, судя по его текстам, перестройка – это стиль жизни, то есть – все вместе: и перестройка хозяйственного механизма, и кадровые перестановки («человеческий фактор»), и психологические перемены («всем нам надо перестраиваться» и «начни перестройку с себя»), и «новое мышление» (логика сельской общины в международных делах) и что-то еще, и еще, и еще в неизвестно каких сочетаниях. Мир деда Пантелея в самом высоком его проявлении, живое политическое общение со всеми.

В том числе – и с некоторыми экономистами. Вот и проскакивают в речи генсека экономические термины. Но ведь это же только слова. Их употребление вовсе не предполагает, что Михаил Сергеевич сейчас сядет, начнет писать какие-то хозяйственные планы, а потом еще – попробуйте это вообразить – кропотливо воплощать их. Нет, не для того существуют слова (в том числе и экономические термины) в мире деда Пантелея. Слова в этом мире существуют не для писания дурацких программ, а для гласности. Для провозглашения лозунгов, которые поднимают массы… на перестройку. А Рыжков лезет с тем, что они вместе делали в застойные годы. С глупостями! Вот уж нонсенс, так нонсенс.

Нет, конечно, Михаил Сергеевич никогда так не скажет. И никогда даже отчета себе не даст в том, что ему просто не хотелось погружаться в рутину экономических реформ, что он бежал от них, как от кошмарного сна, в котором привиделся мир деда Андрея, не признается в том, что для него все эти «ускорения» и НТП были просто случайными терминами, которыми очень удобно пудрить мозги, не скажет о прошлых, совместных с Рыжковым своих начинаниях, что это был всего лишь пропагандистский трюк, обусловленное необходимостью временное погружение в мир деда Андрея, «Заезд в рай на комбайне». Но он обязательно найдет какое-нибудь правдоподобное объяснение тому, что тянул время, распылял средства, плодил недовольных и тем самым растрачивал последние шансы на удачу реформ.

Ну вот, например, одно из таких правдоподобных объяснений («Жизнь и реформы»): «Читатель вправе задать вопрос: вы только что толковали, что еще в 84-м понимали необходимость структурных реформ. Почему же отставили их в сторону и взялись за старое? Дело в том, что крайне тревожная экономическая ситуация, доставшаяся в наследство новому руководству, требовала срочных мер. Нам тогда казалось: вот поправим дела, вытянем на прежних подходах, а там возьмемся уже за глубокие реформы. Вероятно, это было ошибочно, привело к потере времени. Но так мы тогда мыслили». Типичные оправдания человека, который «Сделал ручкой» после успешного «Заезда в рай на комбайне», каковой как раз и состоял в разработке тех самых реформ. Но сейчас – не до них. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги «Гений карьеры. Схемы, которые привели Горбачева к власти»