ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

«Парад суверенитетов», как известно, открыла Россия. 30.05.90 Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР, а 12.06 была принята Декларация о суверенитете России. Отсюда все и пошло. Россия стала законодательно претендовать на Союзную собственность, что очень обеспокоило национальные республики, и все они наперегонки начали принимать свои декларации о суверенитете. Вот, собственно, и «парад суверенитетов». Конечно, необходимые предпосылки для этого «парада» создал Михаил Сергеевич, но – не без помощи Бориса Николаевича.

Мы очень подробно разобрали первоначальный конфликт Ельцина и Горбачева. Из этого описания следует, что никто другой, как именно будущий президент России спровоцировал нашего героя на всякого рода агрессивные действия. Но вот эта история завершилась, просьба Бориса Николаевича освободить его от партийных должностей удовлетворена. Все, проехали и забыли. Однако вместо того, чтобы отправить смутьяна куда-нибудь в Новую Гвинею, где в жарком климате он через год обязательно бы спился и устраивал истерики уже только членам семьи (в узком смысле), Горбачев оставил будущего отца независимости России в столице.

Этого нельзя понять, если не предположить, что Горбачеву нужен был человек, с которым он мог бы в дальнейшем успешно конфликтовать. Мы ведь знаем, что у Михаила Сергеевича была потребность по делу и без дела запускать механизмы своих карьерных технологий, одной из которых была «Атака слабой позиции». Правда, в первые три года генсекства для этого не было никакой возможности. Горбачев был высшим партийным (а заодно и государственным) функционером, и все вокруг (даже недовольные его политикой) почтительно смотрели ему в рот. Тут не поконфликтуешь. Ведь отчитывание подчиненных – это никакая не «Атака». Вот и пришлось создавать достойного спаринг-партнера своими руками. Генсек выбрал Ельцина из-за того, что увидел в нем человека, который, мягко выражаясь, сможет доставить много волнений в будущем.

Сам Михаил Сергеевич объясняет дело иначе: «Не в моем характере расправляться с людьми, да это и противоречило бы духу отношений, которые я стремился внедрить в партию». Но такие наивные объяснения пренебрежения элементарными правилами «техники безопасности» годятся, разве что, для «Пионерской зорьки». Для нас же они – лишнее подтверждение того, что Горбачев склонен к играм, в которые играют люди. Мы уже знаем, что в отсутствие реального начальства Михаил Сергеевич назначил своим начальником народ в лице его представительных органов. В такой ситуации партия (от которой наш герой все же очень зависел) оказывалась «начальником в слабой позиции». И тут открывались прекрасные возможности для «Атак», которые он и стал с некоторых пор проводить. Но кроме того, создавая Ельцина как оппозиционера, Горбачев фактически создавал еще одного «начальника в слабой позиции». Вскоре после экзекуции, которую правоверные коммунисты учинили над ним, обиженный Ельцин станет знаменем так называемых демократических сил, и продвижение Горбачева на вновь создаваемые им посты будет в какой-то степени зависеть от них. С этими силами так или иначе придется конфликтовать на глазах у высшего органа государственной власти (Съезда) и от этих конфликтов будет зависеть виртуальная карьера Горбачева. Попеременно «Атакуя», то «слабую позицию» партийных консерваторов, то «слабую позицию» демократов, наш герой, лавируя, будет добиваться своих целей. Съезд будет совершать свои «Неожиданные назначения».

Даже Борис Николаевич сразу понял, к чему клонит Горбачев, оставляя его у себя под рукой. Понял по-своему примитивно, но все-таки… Вот что он написал в своей «Исповеди» еще в 89-м: «Мне часто задавали вопрос, да потом я и сам себя спрашивал, почему все же он решил не расправляться со мной окончательно. Вообще с политическими противниками у нас боролись всегда успешно. И можно было меня отправить на пенсию или послом в дальнюю страну. Горбачев оставил меня в Москве, дал сравнительно высокую должность, по сути оппозиционер остался рядом…

Мне кажется, если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать. Несмотря на его в последнее время негативное отношение ко мне. Он понимал, что такой человек, острый, колючий, не дающий спокойно жить забюрокраченному партийному аппарату, – необходим, надо его держать рядышком, поблизости. В этом живом спектакле все роли распределены, как в хорошей пьесе. Лигачев – консерватор, отрицательный персонаж; Ельцин – забияка с левыми заскоками; и мудрый всепонимающий главный герой, сам Горбачев. Видимо, так ему все это виделось.

А кроме того, я думаю, он решил не отправлять меня на пенсию и не усылать послом куда подальше, боясь мощного общественного мнения».

Ну, во-первых, в 87-м никакого «общественного мнения» можно было еще не бояться. А во-вторых, роли в спектакле распределены как-то уж очень ходульно. Фокус в том, что ни Лигачев не был никаким консерватором, ни Горбачев – мудрым человеком. Что же касается Ельцина, то он, точно, был забиякой и игроком в «Алкоголика», но – вовсе не левым. Как и не правым. Он был просто гением психологической провокации. И вокруг него, почувствовав его разрушительную мощь, стали собираться деструктивные элементы, порожденные перестройкой. Одновременно подобная же кристаллизация началась в среде товарищей перестройкой обиженных, почуявших в ней свою гибель. Только собирались они не вокруг Лигачева. У них так и не появилось единого центра.

…К 91-му это все окончательно прояснилось. Вполне оформились две группировки, два «фланга», как говорит Горбачев, считающий, что сам он «занял центристскую позицию». Вот его анализ задним числом ситуации зимы 91-го: «Уже тогда оба эти фланга начали осуществлять свою далеко рассчитанную стратегию: один – развал Советского Союза, другой – восстановление сверхцентрализованного унитарного государства. В феврале, по позднейшему признанию С. Шушкевича, был разработан договор-«заготовка», который послужил основой документа, принятого через несколько месяцев в Беловежской пуще. И тогда же, в феврале, А.И. Тизяков начиняет сочинять проекты документов о введении чрезвычайного положения. Две группы заговорщиков вели подкоп под Кремль, стараясь опередить друг друга».

Таким образом, названы две инстанции, с которыми Горбачев конфликтует, «две группы заговорщиков», которые «вели подкоп» под него. И соответственно, налицо два процесса, два разных конфликта, две раздельных «Атаки слабой позиции». Конфликт с Ельциным к 91-му году превратился в конфликт с силами, которые вели Советский Союз к развалу (именно так понимает дело Михаил Сергеевич и так формулирует). Начальником «в сильной позиции», которому наш герой апеллирует в этом конфликте, оказывается весь Советский народ (уже даже не Съезд). Конфликтуя у него на глазах с радикал-демократами (всех национальностей, а Ельцин только их лицо и голос для россиян), ведущими к расчленению Союза, Горбачев берет курс на общенародный референдум в надежде на то, что народ поддержит и тем самым как бы повысит статус союзного президента. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги «Гений карьеры. Схемы, которые привели Горбачева к власти»