Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

Чтобы это понять, надо вспомнить о двух виртуальных мирах, которые в раннем детстве возникли в душе Михаила Сергеевича – мире деда Пантелея и мире деда Андрея. Мы до сих пор говорили лишь о зачатках этих миров, о тех жизненных условиях, под влиянием которых они возникли, о том субстрате, на котором сформировались первоначальные смутные видения их в душе нашего героя. Теперь можно добавить к этому еще кое-что. Понять, как трансформировались с возрастом эти миры.

В доме деда Пантелея мальчик, во-первых, набрался образцов поведения партийного функционера и организатора, а во-вторых, будучи окружен великой заботой и беззаветной любовью, привык чувствовать себя «главным». Так закладывались основы личности. Потом все это внезапно и трагически оборвалось, и Миша лишился возможности практиковать то, что уже стало его характером – получать одобрение за то, что он вылитый дед, а также – особое внимание к своей персоне. В результате он испытывал горькое разочарование в жизни и искал способа как-нибудь все это вернуть, воссоздать мир деда Пантелея на новой основе.

Кант бы задал вопрос: как это возможно? Но наш мальчик никаких рациональных программ, разумеется, не создавал. Он просто вслепую нащупывал возможности построения нового мира, повсюду воспроизводя манеру поведения, обретенную в дедовском доме. Эта манера уже нам известна, мы будем в дальнейшем ее называть (как и структуру в душе президента, ее продуцирующую) «Вылитый дед, требующий внимания». Это некоторый синтез дедовского поведения и поведения детского. То есть – то, что имело в том доме успех, привлекало к Мише внимание взрослых (типа: ну что ты, малой, бровки хмуришь, вот тебе пирожок), взывало их похвалы (нет, ну вы посмотрите, какой молодец, прямо дед). Ясно, что за пределами дедовского дома такое поведение может иногда приводить к успеху (человека хвалят, любят, почитают), а иногда – к краху. Постепенно человек начинает чувствовать, где можно себя так вести, а где – нельзя.

Поначалу, конечно, некоторые его действия посторонним людям могли казаться (а значит – и быть) неадекватными. Вот, например, в первом классе одна его соученица получила в подарок от школы куклу за отличную успеваемость. Далее бесхитростный рассказ одноклассницы: «Вечером, возвращаясь домой, услышала чье-то пыхтение. Оглянулась – стремительно приближается кто-то. Миша бежит! /…/ Догнал. Повалил в снег. Сел на шею. Обидно было мальчишке, что не его отметили, ведь тоже неплохо учился». Из этого свидетельства можно понять, насколько Горбачев, только недавно покинувший дедовский дом, привык быть главным, как хотел он быть первым и сколь брутально добивался этого. Но вскоре ему стало ясно, что подобными методами особых успехов не добьешься. И он научился быть конструктивным.

В частности, обнаружилось, что в школе можно не только учиться, но и – заниматься общественной работой, что весьма и весьма учителями приветсвуется. А поскольку председательский мир деда Пантелея изначально ассоциировался у мальца с неким партийным функционированием и одновременно – с поощрительным вниманием старших, постольку этот прекрасный мир мог сам собой воссоздаваться на пионерско-комсомольской почве. То есть Миша прямо печенкой почуял, что коммунистические организации детей и юношества –и есть, собственно, тот же дедовский мир. Именно здесь, проявляя наклонности, развившиеся в общении с Пантелеем Ефимовичем, можно было безо всяких эксцессов быть в центре внимания, быть главным.

И Михаил с головой окунулся школьную общественную жизнь. Все время что-нибудь придумывал, организовывал, возглавлял. Вечно горел, всегда впереди всякого процесса, неизменно вожак – сперва пионерский, потом комсомольский. Уже будучи главой государства, он поделился с руководителем своего аппарата Валерием Болдиным тем, как однажды сорвал в занятия в школе, выведя всех учащихся на встречу воды, пришедшей по каналам в их засушливую степь. Лохи-учителя даже не поняли политического значения этого события. Небось думали: ну, пришла вода, и хорошо, будет у нас урожай. А юный ленинец проявил себя как застрельщик, поднимающий массы на мероприятие. Само собой, Мишу никто за этот порыв не мог порицать, разве что только совсем уж отсталые учителя слегка поворчали.

Ни в коем случае не следует думать, что это все какие-то там рациональные ходы, преследующие какие-нибудь шкурные цели – выдвинуться, оказаться в центре внимания, впереди, во главе. То есть – да, конечно, впереди, во главе, но ведь в этом еще не было ничего просчитанного. Было лишь естественное для Миши поведение (в широком смысле, включающем и идеологические заморочки), усвоенное в дедовском доме, непроизвольные действия, производимые устройством в душе, которую мы называем «Вылитый дед, требующий внимания». И были условия, в которых такое поведение имело успех, приветствовалось, приносило признание и дивиденды. Это буквально был мир деда Пантелея, в котором ребенок был «главным», но только – преобразованный новыми условиями и обстоятельствами мир. Расширенный и усложненный, но столь же прекрасный и игровой. Подчеркнем еще раз: в этом мире наш герой располагался столь комфортно и натурально, что ему не требовалось никаких усилий, чтобы быть в центре событий, все получалось как бы само собой. Скажем, в Привольненской школе он был секретарем комсомольской организации. Потом пришлось продолжать учебу в райцентре. Кем должен стать Михаил? Ну конечно – комсомольским секретарем.

Кстати, вот, как его тогда избирали: «Представитель райкома предлагает мою кандидатуру для избрания секретарем. Из зала голоса: «А кто такой Горбачев? Пусть встанет, поглядим». Встаю. «А-а-а!» Стал садиться, а в это время кто-то убрал стул. И я под общий хохот приземлился… на пол. Обычный школьный розыгрыш. Зато избрали тайно и практически единогласно». О, как задорна она, комсомольская жизнь! Только вот непонятно пока, что в этом контексте значит слово «зато»? Потом – станет ясно.

Стоит добавить, что эту историю Михаил Сергеевич рассказывает в подтверждение «интересной закономерности», которую он не то обнаружил, не то вспомнил после того, как описал в своих мемуарах историю избавления от Лигачева и прочих «консерваторов», которые привели его к власти. Закономерность такова: «В силу каких-то обстоятельств я всегда приходил на тот или иной пост в момент, когда меня не ждали. Да и для меня самого это часто бывало неожиданным». Вот и мы как раз говорим об этих таинственных «каких-то обстоятельствах». Они коренятся в виде особой структуры «Вылитый дед…» глубинах бессознательного нашего героя и обусловлены особенностями мира деда Пантелея, в который Горбачев всегда так стремился.

Продолжение

На Главную блог-книги «Гений карьеры. Схемы, которые привели Горбачева к власти»