Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

В университете деревенский паренек приобрел очень многое: столичный лоск, друзей, связи, знания, членство в партии, но главное – жену. Может быть даже, встреча с Раисой Максимовной оказалась центральным эпизодом его жизни. Ибо – все замеченные нами выше особенности душевного устройства отрока Михаила с ее появлением соединились, как в фокусе, преобразовались и стали тем, что мы ныне знаем как характер президента Горбачева. Именно поэтому мы сейчас подробно остановимся на том, как Михаил Сергеевич сблизился с Раисой Максимовной.

Наш герой сообщает, что, учась в университете, предпочитал книги танцулькам (поступив, решил отдаваться только учебе, «никаких «амуров»). Но вот как-то вечером 1951 года заглянули к нему друзья Володя Либерман и Юра Топилин, любители танцев и девочек, и говорят: «Там такая девчонка! Новенькая! Пошли!» Миша, видно, хотел отговориться – «Ладно, – отвечаю, идите, догоню…» – и было уж снова уткнулся в книжку, но – «любопытство пересилило», он «пошел в клуб». Наверное, что-то его заставило пойти. Что-то более глубокое, чем элементарное любопытство. Во всяком случае, он сам добавляет: «Пошел, не зная того сам, навстречу своей судьбе».

Познакомились. Раиса Титаренко, как оказалась, училась в том же здании, что и Михаил Сергеевич (но – на философском) и жила в том же общежитии. Настроенный мистически во всем, что касается жены, наш герой удивляется: «Как я не увидел ее раньше – не могу понять». С этого самого момента для будущего президента «начались мучительные и счастливые дни». Почему «мучительные»? А дело в том, что Михаилу показалось, что знакомство с ним «не вызвало у Раи никаких эмоций». Она отнеслась к этому знакомству «спокойно и равнодушно. Это было видно по ее глазам». Может быть, именно равнодушие задело за живое неопытного в амурных делах юнца, и он стал искать новой встречи. Тут помог более опытный сокурсник Юра Топилин, пригласивший Раю и кого-то еще из девушек ее комнаты в гости. Юноши угощали девушек чаем и беседовали обо всем. Михаил Сергеевич вспоминает, что очень хотел «произвести впечатление», но опасается, что «выглядел ужасно глупо». Очень может быть, ведь молодые люди, стремящиеся «произвести впечатление», обычно и выглядят глупо (вообразите себе, как общается с девушкой «Вылитый дед Пантелей, требующий внимания»). Впрочем позволим себе усомниться в том, что именно поэтому Рая «оставалась сдержанной и первой предложила расходиться…» Уж скорей это было особого рода формой кокетства (уверен – вполне бессознательного) умной девушки, серьезно смотрящей в будущее. Такие обычно тщательно выбирают себе жертву, раскидывают сети и терпеливо ждут, когда объект в них запутается…

Давайте последим за тактикой Раи Титаренко. Влюбленный паренек «вновь и вновь старался с ней встретиться, завязать разговор. Но шли недели, месяц, другой. Лишь в декабре 1951 года такой случай наконец представился». Дело было опять-таки в клубе, на встрече с деятелями культуры. В перерыве Михаил пошел по проходу, ища знакомых, и вдруг – обратите внимание на композицию действа! – «скорее почувствовал, прежде чем увидел, что на меня кто-то смотрит. Я поздоровался с Раисой, сказал, что ищу свободное место». Дальше сильный женский ход, подсекающий забуревшего в книгах отличника: «Я как раз ухожу, – ответила она, поднимаясь, – мне здесь не очень интересно». Даже очень неопытный мальчик понимает в такой ситуации, что нужно делать. Михаил Сергеевич «предложил ей пойти вместе». Тем более, что ему «показалось, что с ней происходит что-то неладное». Что это за «неладное», мы еще обсудим, а здесь лишь отметим, что, выйдя из клуба, они наконец-то разговорились, и Михаил настолько осмелел, что предложил погулять. Раиса согласилась, и парочка долго бродила по улицам, разговаривая «о многом, но более всего о предстоящих экзаменах и студенческих делах». Так они стали встречаться, проводить все свободное время вместе. Президент констатирует: «Все остальное в моей жизни как бы отошло на второй план».

Но это еще не конец. Видимо, Рая еще не почувствовала, что овладела целиком всем существом своего избранника. Мишу ждало еще одно испытание на пути к сердцу подруги. Испытание, которое уже окончательно привяжет двух этих людей друг к другу, сделает их неразрывной парой, единством. Разберемся. Президент пишет: «Но в один из зимних дней произошло неожиданное. Как обычно, мы встретились после занятий во дворике МГУ на Моховой. Решили на Стромынку идти пешком. (Это семь километров. – О.Д.) Но всю дорогу Рая больше молчала, нехотя отвечая на мои вопросы. Я почувствовал что-то неладное (опять это «неладное». – О.Д.) и спросил прямо, что с ней. И услышал: «Нам не надо встречаться. Мне все это время было хорошо. Я снова вернулась к жизни. Тяжело перенесла разрыв с человеком, в которого верила. Благодарна тебе. Но я не вынесу еще раз подобное. Лучше всего прервать наши отношения сейчас, пока не поздно…».»

Значит, был еще кто-то другой, негодяй, обманувший несчастную девушку. Но ведь это еще не основание для того, чтобы использовать будущего генсека для того, чтобы лишь отогреться около него, а потом оттолкнуть – «пока не поздно». Ведь всякой нормальной женщине ясно, что этот деревенский мальчик, орденоносец, отличник, комсомольский активист, думающий лишь об учебе и карьере, просто не способен, что называется, «поматросить, да и бросить». Михаил Сергеевич сообщает, что все его однокурсницы прекрасно понимали, что он отнюдь не склонен ни к каким «амурам», «довольно быстро интуитивно почувствовали это, во всяком случае к разряду «женихов» не относили». Так за кого же принимала Рая влюбленного Мишу? Может, она думала, что он способен бросить ее ради учебы и комсомольской работы? Или, может еще, отказ от дальнейших встреч был просто нелепым капризом девочки, проверяющей чувства своего друга на прочность? Ответа нет. Но Михаил Горбачев до сих пор относится к этому случаю очень серьезно. Настолько серьезно, что подробно излагает его в своих в основном политических мемуарах и, не замечая того, объясняет нам смысл той размолвки. Вот продолжение его рассказа: «Мы долго шли молча. Уже подходя к Стромынке, я сказал Рае, что просьбу ее выполнить не могу, для меня это было бы просто катастрофой. Это и стало признанием в моих чувствах к ней».

Ну наконец-то! Ходить с девушкой столько месяцев и даже не намекнуть ей словами (без слов-то и так было все ясно) о своих чувствах – это, знаете ли, что-то уж слишком высокое. Все-таки женщины предпочитают ясность, и Раиса просто вынудила недогадливого Мишу к признанию. Хотя – и не прямому. Поэтому, очевидно, когда молодые дошли до своего общежития, и Михаил назначил Раисе свидание через два дня, она все-таки решительно сказала: «Нам не надо встречаться», – а он твердо ответил: «Я буду ждать». И они встретились. И продолжали проводить все свободное время вместе. «Бродили по московским бульварам, делились сокровенными мыслями, с удивлением и радостью находили друг в друге все то, что нас сближало».

Значение этого длительного процесса для дальнейшей судьбы и карьеры влюбленного студента было огромно. Завершение ознаменовалось необычными – то ли метеорологическими, то ли психологическими явлениями: «В июне 1952 года, в одну из белых ночей, мы проговорили в садике общежития на Стромынке до утра». Согласимся: «белые ночи» в Москве явление редчайшее. «В ту июньскую ночь, может быть, до конца поняли: мы не можем и не должны расставаться. Жизнь показала: друг в друге мы не ошиблись».

Но законный брак был зарегистрирован еще не так скоро – только 25.09.53.

Продолжение

На Главную блог-книги «Гений карьеры. Схемы, которые привели Горбачева к власти»