Начало книги – здесь. Предыдущая часть – здесь.

84

Ок. 23

От Алекса и так немного толку: он заикается, и я договариваю за него. Он кивает и пытается говорить дальше. А я опять его перебиваю. Чертов заика.

Теперь бедолага и вовсе молчит.

Алекс – блондин. У него пышные кучерявые волосы, какие-то фенечки на шее, отчего он походит на хиппаря из поздних 60-ых. Но по современным меркам он – чистокровный хипстер. Все эти модные шмотки, узкие штанишки, блестящие туфельки, приталенный пиджачок.

На мне – потертые джинсы (китайский ноунейм), истоптанные казаки и свободная рубашка в красно-бежевую клеточку. Очки на пол-лица, чтобы скрыться от реальности. Будто все – сон, а сон – это реальность.

В вагоне, кроме нас, никого нет. Скрипят поручни, и слышно, как поезд тихо скользит по отполированным рельсам. Сквозь окна в густой темноте видны маленькие огоньки, знаменующие начало города, над которым небо принимает немного красный оттенок. Я никогда здесь не был и теперь очень и очень смутно представляю, как тут сложится моя жизнь. В соседнем вагоне негритянка громко спорит о чем-то со своим парнем. Он белый, и у него испуганный вид. Она машет руками, и слюна вылетает из ее рта, попадая прямо на лицо ее спутника. Парень ничего будто бы не замечает. Он даже не морщится, а время от времени пытается заговорить, но она его перебивает, и он продолжает покорно ее выслушивать.

На одной из станций в наш вагон заходит транс. У него черно-красные волосы, и большой серьгой с фальшивым бриллиантом проколото левое ухо. Розовые очки. Пирсинг в нижней губе.

Парень садится на обитое мягкой тканью сиденье и одну ногу запрокидывает на соседнее место. Здешний: слишком смелые повадки. Его ноги широко расставлены, и он смотрит по сторонам, изредка поглядывая то на нас, то на спорящую парочку в следующем вагоне.

85

В самолете, пока Алекс пытается мне что-то рассказать о Холодной войне и о том, как правильно готовить итальянскую пасту, я безостановочно пялюсь на одну симпатичную девушку в двух рядах впереди от меня.

- Г-г-главное знаешь что? Это ч-чтобы они получались аль д-д-денте, понимаешь? Я только этому учился г-г-где-то п-полгода. Вернее м-м-меня мой друг из Рима учил. Пасту он готовил просто б-б… б-б-б…

- Божественно.

- Д-да. Б-божественно. А как-то раз я гостил у них д-две недели…

- Алекс, – я по-дружески похлопал его по плечу, – я, кажется, заметил тут одну знакомую. Пойду с ней поздороваюсь, а?

Не дожидаясь ответа, я встаю и подхожу к девушке. Соседнее место пустует. Один-ноль, мать вашу.

- Вы не против, если я присяду? – я вижу ее подозрительный непонимающий взгляд. – Мой сосед зануда, – я улыбаюсь, и она улыбается в ответ.

Ладошкой она аккуратно пару раз хлопает по сиденью рядом.

Я присаживаюсь и внимательно на нее смотрю. Шатенка. Ухоженная кожа. Явный солярий. Но со вкусом, без перебора. Обычные джинсы и легкий casual свитерок голубого цвета. Поверх свитера – тоненькая цепочка с крестиком, нижняя его часть отломана, отчего он походит на перевернутую букву «Т».

- Меня просто немного достал мой сосед. Уже который час мне рассказывает про чертовы макароны.

Аккуратный маникюр, мягкие с виду губы, немного блеска и, возможно, какой-нибудь банановый бальзам. Нос кнопочкой. Длинные ресницы, скорее всего, накладные. Прямые волосы и еле уловимый аромат «Yves Saint Loran». В правой руке книга. Указательный палец запущен в толщу листов, придерживает нужную страницу. На корешке указан только автор: «Рю Мураками».

Она видит, что я смотрю на книгу, и говорит:

- Ничего нового. Все уже перепробовала. Решила просто освежить в памяти некоторые моменты.

Не зная, что ответить, я достаю небольшую брошюру из кармашка, пришитого к сиденью передо мной, и начинаю изучать инструкции по эвакуации из самолета в случае чего непредвиденного. Читаю, как нужно правильно надевать кислородную маску и как следует надевать спасательный жилет, что спрятан чуть ниже моей задницы. Читаю интервью с основателем авиакомпании, который «боится высоты, но не хочет, чтобы ее боялись другие». Рассматриваю фотографии африканских животных. Одним глазом кошусь на бежевые туфельки девушки. Низкий каблук и изысканный изгиб ноги. Мне хочется облизать ее пальцы и приникнуть головой к ее бедрам. Я читаю о том, как люди пытались подняться в воздух. О том, как сгорел немецкий «Гинденбург». Я смачиваю указательный палец слюной и, взяв лист за правый верхний угол, с хрустом переворачиваю страницу.

Мимо проходит стюард, и я прошу его налить мне виски, а девушке вина. И еще. Может у них найдется каменный лед? Двадцать первый век же все-таки. А я чертовски не люблю разбавлять виски.

Вообще-то такого они не держат, но у него есть своя упаковка каменного льда, которым он всегда пользуется для охлаждения колы, и он мог бы одолжить мне его на время. Разумеется, не бесплатно.

Я сую ему пятидолларовую купюру в руки, он довольно улыбается и произносит:

- Мигом, сэр.

- Окей, – говорю я, – никаких проблем, – и кладу журнал на место.

Когда он отходит, девушка наконец-таки обращается ко мне:

- А я уже было подумала, что вы непьющий.

- С чего это вы взяли? – интересуюсь я.

- Ну знаете, вы, по-моему, немного нервничаете, нет?.. Я подумала, может, вы боитесь высоты?

- Я? Нет, что вы, ни в коем случае. Просто смотрю на ваши очаровательные туфельки, и мне становится не по себе: такие они замечательные, – я чувствую себя жалким идиотом. Только жалкий идиот может сказать, что нервничает и потеет из-за чьих-то гребаных туфлей.

Но девушка клюет на дешевый комплимент:

- Что вы? Серьезно? Я думала, они только мне нравятся…

Боже мой, да им важны ведь только туфельки и платьица разные. Дорогая косметика и мягкие трусики. Комплименты и дешевые цветы.

- Да они же просто… – я судорожно вспоминаю это слово: – божественны! Их этот цвет… И еще ваша ножка в них смотрится просто изумительно.

Когда почувствовал, что рыбка клюнула, нужно как следует поднажать, чтобы не упустить ее с крючка.
Мы разговариваем, выведываем неинтересные подробности личной жизни друг друга, говорим о неразделенной любви, высоте и жлобах, вроде местного стюарда.

- В Нью-Йорке есть один неплохой ночной клуб, – она рассказывает и мило посматривает в область моего паха. – Там постоянно ошиваются всякие богатенькие мужланы. Все те, кто больше не знает, что делать с собой и со своим временем. По большому счету там собираются извращенцы и полные неудачники, которым где и повезло – так это в бизнесе, – девушка достает из черной кожаной сумочки салфетку, сложенную треугольником, и кладет ее в книгу на заложенной пальцем странице. – Толстый карман и ни цента за душой. Все, как один, курят кубинские сигары и с видом отборных ценителей рассматривают разного рода шлюх на сцене, – она останавливается, внимательно смотрит на меня и продолжает: – Ну как бы я это никогда не афиширую, но ведь мы с вами лишь попутчики и вряд ли когда-нибудь еще увидимся, поэтому могу вам рассказать, не так ли?

Я киваю. А как же. Все правильно.

- Я одна из них. Вы не подумайте, не из шлюх – из танцовщиц, – Она смеется: – Я всего лишь танцую. Стриптиз не такая уж и плохая профессия, знаете ли… По крайней мере не самая дерьмовая работа в этом мире.

Мы мило беседуем. Я по-прежнему кошусь на ее ножки в туфельках, и по-прежнему пот устремляется от моих висков по шее за воротник ковбойской рубашки.

86

Я пытаюсь задрать ее ногу вверх, на раковину, но узкое пространство кабинки не позволяет это сделать.

Очки на лице делают реальность темной, а фантазии яркими.

Она поворачивается ко мне задом и стягивает с себя трусики. Я судорожно роюсь в карманах в поисках презервативов. Я не мог их забыть в салоне, после того как протаскался с этим барахлом в кармане целый день в надежде на спонтанный секс с какой-нибудь не одаренной умом цыпочкой!

Я смотрю вниз и не могу поверить своим глазам: он и близко не в состоянии боевой готовности. Я пытаюсь хоть что-то с этим сделать, но все тщетно. Влага уже стекает по внутренней стороне ее бедер, а я, как кретин, в панике пытаюсь найти гондоны и заставить себя сосредоточиться.

Терпение стриптизерши иссякает, она становится на колени и принимается за дело. Боже, ее губы действительно мягкие. От неожиданности я всем своим весом опираюсь о дверь.

При планировке туалетных кабинок в самолетах ставка делается на то, что люди туда будут заходить с одной более или менее схожей целью. С поправкой на мастурбацию в случае нетерпеливых или любителей спустить на высоте. Разумеется, все думают о сексе в самолете, но вряд ли кому объяснишь острую необходимость в увеличенной площади кабинок самолета и дополнительных поручнях по бокам.
Все происходит слишком быстро.

Гребаный замок не выдерживает.

Дверь распахивается, и мы вываливаемся прямо в узкий коридорчик. Мимо проходит стюард, который наливал нам виски и вино. Сначала он останавливается, внимательно осматривает нас, смотрит на мой слегка набухший прибор, на мокрые губы стриптизерши с глазами лемура, а я смотрю на нее, на ту, которая так жаждала моего члена, что даже не смогла дождаться, пока я найду контрацептивы, потом смотрю на стюарда, а он одобрительно кивает и ухмыляется, а потом говорит, что все-таки нашел каменный лед. Во втором холодильнике.

Продолжение

На Главную "Джаза на обочине"