ОБЛОЖКА – ЗДЕСЬ. НАЧАЛО – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА – ЗДЕСЬ.

Вечером Саша заглянула к дочери. Алена с томиком Ахматовой на коленях, у окна грустно смотрела на закат. С двумя черными косами и в сарафане, таком же, как на дочери, Саша походила на старшую сестру Алены. Мать присела на край тахты.

– Мы с отцом хотели поговорить с тобой. О Валерии Александровиче.

– Аркаша сказал? – Алена покраснела.

– Нет. Мы сами видим. Ты все придумала себе, Люся. Это пройдет. Не наделай глупостей.

Алена спрятала лицо у матери на груди и проговорила сдавленным голосом:

– Он не любит меня! Только не думай о нем плохо. Он ни в чем не виноват.

Саша погладила дочь по волосам и поцеловала в голову.

– Представь, что у него взрослая дочь. А папа не может ездить сюда из-за нее.

Алена закивала, прижавшись к груди матери. Ее щеки горели.

– Я знаю, мусичка! Знаю!

– Не ставь его в глупое положение! И не гони Никиту. Он хороший парень.

– Мама, я не люблю его!

– Это не игрушки: хочу – люблю, хочу – нет! Что ты сделала для вашей любви? – Саша еще раз погладила дочь по волосам. – Не спеши, Люся. Все образуется.

После разговора с матерью Алене стало легче. Но когда Аспинин в августе неожиданно зашел к Каланчевым, она едва не задохнулась.

– Мне надо с вами поговорить, – прошептала девушка.

– Хорошо. – По лицу Аспинина скользнула тень. Он улыбнулся одними губами.

Алена испугалась, что Аспинин решит, будто она навязывается.

Серафим спросил, придет ли Аспинин на службу? Валерьян ответил, что обещал завтра свозить жену и тещу в Москву. В Храм Христа Спасителя. Обе там не были.

Аспинин не смотрел в сторону девушки, не допил чай, попрощался и ушел.

В своей комнате Алена поплакала и решила, что он должен узнать, как он ей безразличен! Она позвонила Никите. Попросила проводить к Храму Христа Спасителя. По телефону голос парня осип от радости.

Мать Никиты, Нина Александровна, худощавая и рослая в пятьдесят с небольшим носила короткие обесцвеченные волосы и курила крепкие сигареты «Жётан».

– Тебе свистнули как собачонке, и ты бежишь! Лучше б доклеил каравеллу, – сказала она.

Сын промолчал. Никита любил мать и помогал ей: по выходным торговал ДВД-дисками на «Горбушке», а вечерами клеил из спичек корабли на продажу.

Про Ерофеева он брякнул при Алене для красного словца. Игру в заговор и дутую значимость в собственных глазах сменило уныние. Никита встретился с Ерофеевым и наврал ему, что они с Аркадием сколотили боевую группу и им нужно оружие. Сергей недоверчиво глянул на знакомца через кривой столик под навесом забегаловки: парни потягивали пиво.

– Хочешь, сходить на митинг несогласных? – спросил Сергей. – Я узнаю. Скажу где.

Никита согласился, но не пошел.

Бельков приехал к станции метро на полчаса раньше.

Алена, по старой привычке, рассеянно чмокнула его в щеку. Провела ладонью по ежику его русых волос. Футболка и джинсы со множеством карманов.

– Ты все такой же…

Ее бледность, милое лицо, пестрое платьице – все казалось Никите новым. За два месяца, что они не виделись, у ее губ появилась едва заметная морщинка.

Час слонялись у Храма. Девушка со ступенек в толпе словно высматривала кого-то. (Бельков вспомнил это потом.) Решили дождаться вечерней службы.

Бельков сходил за мороженым. Затем сбегал за водой. Когда он вернулся с пакетиком яблок, Алена была мрачна. Сказала, что ей пора домой и просила не провожать ее. Вдруг ухватила парня под локоть и повела в храм…

Никита изумился, увидев в толпе Аспинина. Но по поджатым губам девушки, потому, как она «не смотрела» на писателя, догадался – они слонялись здесь из-за хрыча! Это свидание …не с Никитой, а с ним!

Бельков раздавил яблоко в пакете, – так бы он раздавил Аспинина! – не видя, швырнул и закричал от отчаяния таким же сволочам, как этот. Лишь увидев бледную от ужаса Алену, тянувшую его из церкви, Никита опомнился.

На скамейке в метро Алена плакала и повторяла: «Зачем?». От станции «Южная» Бельков позвонил Аркадию. Тот встретил их на остановке автобуса и велел Никите немедленно уехать из Москвы.

К Нине Александровне пришли двое с участковым. Рассказали, что натворил сын. Она соврала: путешествует. Затем позвонила в Вологду. Шмыгая носом, долго выговаривала сыну. «Тебя исключат из института! Посадят за хулиганство! Это все Аркадий и его сестра!»

Через день позвонил Ерофеев – «непаленый» телефон Никиты ему назвал Аркадий.

– Ты что Аркаше нагородил, дебил? – зло сказал Сергей. – Какая, блядь, группа! Ты нас всех подставишь со своей е…й …железякой! – Ерофеев испугался, что их разговор записывают, и не сказал «лимонка». – Из-за тебя ко мне по старому делу о драке приходили…

Никита положил трубку и заплакал от страха и обиды. Затем зло решил: если что, подорвать гранатой себя и «их». Кого «их» он точно не знал. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги "ПРЕДАТЕЛЬ"