Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Тото был первым человеком из числа людей, кого я встретил в этом сонном ночном городке. Он набросился на меня, как вонючий индонезийский дракон.

Конечно, я простудился в этом автобусе с его долбаным кондиционером, и сошел с него весь в соплях и температуре. Кондиционеры в Индонезии – это особая история. В той ее части, что мнит прослыть цивилизованной, в банках и в приемных, в автобусах дальнего следования и в супермаркетах, а особенно в такси, кондишен настолько контрастирует с погодой, что ты рискуешь за полчаса подхватить простуду.

Короче, сошел я приболевший, а они набросились на меня, как стая голодных собак, – и каждый орал свое предложение. Я сошел в Чилачапе просто потому, что мне показалось, что тут развита индустрия маломерного флота, и я решил ее исследовать. Но вот тебе и Чилачап! Стою один в этом поле, как побитый воин, в соплях и простуде, а дорога уходит в темную даль в обоих направлениях, а вокруг – пятьдесят два таксиста.

Дело в том, что на Чилачап два года назад накатило цунами, и турист вообще перестал к ним ездить. А аппетиты местной индустрии остались теми же. Поэтому каждый путник-турист тут же превращается в объект пристального внимания – с перспективой ободрать его до нитки. На меня они все фигурально набросились. Они обступили меня и требовали, что они отвезут меня в отель и – если я хочу – отвезут к бабам – в любую сторону, но за 50 000 рупий, разумеется. Потом я все-таки сел на этот мотоцикл за 30, и меня повезли в специальный отель, предназначенный для туристов, где берут втридорога. Когда я понял, что они опять заламывают цену, я буквально выхватил свой паспорт у портье и в гневе поплелся по дороге, ругая городишко. Проклятый Чилачап!

Я их понимал – их смыло цунами, об этом напечатали в газетах, и турист задумался – а хули мне делать в этом Чилачапе? Купание плохое, пляж из грязного песка, в океан речка втекает зловонная… И еще цунами может долбануть так, что мало не покажется… А самое главное – местный турбизнес такой, что совсем не хочется становиться его постоянным клиентом. Объеду-ка я этот городишко по касательной…

Я шел по прибрежному проспекту, напевая революционные песни, а этот водитель на малой скорости плелся позади меня и все время спрашивал – куда это ты пошел один? Я отвечал ему русским матом. Наконец, он развернулся и поехал своей дорогой. Но через пять минут меня уже звали из какого-то дома и говорили – деньги есть, а мистер? А то у нас ни у кого нет… А у тебя точно они есть… Прямо так и говорили.

– Ну молодцы, – отвечал я, – нашли козла отпущения! Какие все тут бедные – денег давай им. А сами вон в шахматы играете.

На самом деле, я был в гневе на здешних обитателей. Не успел я приехать, как они сразу же испортили мне настроение. Я горел температурой и уже чуял, что городок этот обернется для меня полным разочарованием… Куда идти-то?

Тур-индустрия в Индонезии может быть исключительно назойливой и агрессивной. В этом смысле Индонезия никогда не добьется таких успехов в области туризма, как Индия или Таиланд. В Индонезии у них плоховато с головой и с темпераментом. Они настолько ослепляют туриста своими улыбками, зубами, размером с пятерню, торчащими на тебя, как из страшной сказки, и требованием денег за свои товары («у вас же их целая куча!»), что турист сбит с толку, и ему хочется провалиться сквозь землю.

И на этот раз ночью в этом Чилачапе, приютившегося в не самой лучшей части береговой линии мирового океана, с его вонючими шхунами, вселенским запахом рыбы, с его исключительно зловонной речушкой и невероятно страшными проститутками, я почувствовал всю чудовищную глубину провинции этого 130-миллионного острова Ява.

Что такое Чилачап? Какой-такой Гоголь выдумал это место? Чилачапа попросту нет. Это дурной сон какой-то, этот Чилачап.

Как и по всей Индонезии, жизнь на этой потусторонней набережной шла напоказ, чуть скрываясь за соломенными и бамбуковыми стенами, за шиферинами, картонными коробками, деревянными строениями, которые все не могут догнить и развалиться. Вся жизнь чуть пряталась внутри домов, но и оттуда выплескивалась наружу. Мужики сидели играли в шахматы. Дети уже успокаивались.

Чуть дальше от берега – и ты в городишке, модернизованном, покосившимся, сгнившим, застоявшемся, прокаленном на солнце, провонявшем. Пройти из конца в конец города займет не один день.

Конечно, жители вонючего городишки предлагал жирные цены, не подозревая о том, что живут в самом захудалом месте Индонезии (включая расположенную на близлежащем острове большую тюрьму). Но им ничего не оставалось, как из последних сил играть ва-банк.

Подождите, остров этот, однако, вскоре станет спасительным для наших героев.

Свернув на улицу морскую, я немного пришел в себя: там не было ни души. Легкое зловоние местной речки чувствовалось и тут, но не в такой степени, как возле того отеля, где с меня хотели содрать 10 долларов за ночлег, чтобы потом туда бы сувалась какая-нибудь проститутка, старая, дорогая и некрасивая. Тут было полегче… Я глянул окрест себя – и увидел те самые брюки, которые мне нужны были, чтобы предстать перед правительством Сингапура.

Я зашел в эту лавку товаров секонд-хэнд, где сидел один крупный человек прямо под портретом Сукарно – и приветливо улыбался. Я был настороже. Я сказал – мне брюки нужны. А… брюки есть, ответил он, но не очень хорошие, все больше старые, я плохо говорю по-английски, извините меня…

Он говорил плохо, но понятно. Его манера говорить была очаровательна, и внезапно я сбросил с себя все рюкзаки, сел на стул и попросил разрешения закурить. Он тут же предложил мне свой Гурам, я ему свой, и расположились мы – как выяснилось уже за полночь – на долгую беседу.

Говорил он примерно так: а вот если корабль хотите строить, Чилачап не то, Парангритис не то, Мадура м-м-м-может быть, но лучше всего – и слово это таяло у него во рту как маслице – Сулаавеесиииии…

Все свои измышления по поводу места постройки корабля он подводил к этому последнему слову, в котором он сам расплывался и тянулся, как тянучка. Тото становился тогда похож на большой улыбающийся блин – так бы я его нарисовал, будь я мультипликатором. Он говорил быстро-быстро, а еще быстрее рисовал и писал, но самое последнее слово он произносил медленно, и словно таял на солнышке, откидываясь на кресле…

Касательно постройки корабля: он словно проплыл по всему индонезийскому архипелагу, оплыл Яву и не нашел ничего, кроме Мадуры, потом пошел на Бали и бросил его, поставил большой знак вопроса над всеми островами Нуса Тенгара и, доплыв до Сулавеси, в счастии расплылся на своем стуле. Вот здесь и строй корабль.

Конечно, все не так хорошо, сказал он, все плохо.

– Я конченый человек, – говорил он, – мне уже ничего не интересно в бизнесе, у меня двое детей, жена, в школу их отвожу-привожу, вот магазин мой… На еду только и хватает. Я очень известная личность в Чилачапе – спроси любого на улице про меня… У меня в магазине все они встречаются, потому что я людей не прогоняю…

(Назавтра я в этом убедился, встретив в его магазине банковского служащего, принесшего какие-то бананы и сигареты, и еще каких-то женщин, и их друзей, короче, все у него тусовались.)

Товар в магазине был неухожен, да и товаром он не был… кучи мятых брюк и рубашек, куча убитых ботинок, короче, кучи всякого хлама, продаваемые за пятак – кило. Я купил у него дурацкие штаны (оставил их потом в отеле), потому что ничего лучше не нашел… Он явно не дорожил своим магазином, товарами, ни о чем не заботился, и его пофигизм и стал причиной нашего знакомства: он ничего мне не предлагал и не заставлял покупать.

Продолжение

На Главную блог-книги "Список кораблей"