Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

И, как выяснилось, мы оказались коллегами по внедрению водных технологий. Тото рассказал свою историю. Его английский был такой: он начинал английскую фразу, простой зачин, типа «есть человек мой друг» и потом переходил на бахаса-индонезия, как в море разливанное… Я его одергивал и возвращал на исходное. Он строил новую английскую фразу, типа «И этот человек в Семаранге, придумал новую технологию…» и опять уходил в джунгли. Я его опять старался вернуть в английский. Его история абсолютно правдива и все адреса доподлинны. Вот она вкратце.

Тото был удачливым коммерсантом и возил он лес в Семаранг и Бандунг из Банда Ачех, где леса этого завались… Две машины было, штат работников, большой дом. Бизнес шел хорошо – на Суматре, а особенно в далекой провинции Ачех, древесина дешевле, чем на Яве, представляющей из себя один большой огород, но на Яве дерево очень востребовано для мебельной индустрии: на Яве выпускают самую лучшую мебель в мире, из тикового дерева и махони…

Почему она лучшая? Потому что ни у кого в Европе и даже на Суматре не хватит терпения вырезать по дереву эти виньетки, драконов, цветочки или арабскую вязь. Только сонная деревня может себе это позволить, спящая беспробудным сном, не знающая жажды наживы.

Процветая, он, как и положено, задумал новый бизнес. Один из его друзей в столице этой провинции Центральная Ява, городе Семаранг, после долгих трудов и учений, вошел в контакт с богами острова. Он изобретал завод по водоочистке. Боги сказали ему: старик, все элементарно. И друг сочинил аппарат, превышающий по качеству очистки все существующие методы. Мне сложно было уяснить все в деталях, но аппарат друга Тото состоял из четырех вертикальных труб, и вода проходила в нем через активированный уголь, но не только. Если этих труб было десять, то вода достигала такой степени чистоты, что становилась пригодной для инъекций. А такую воду Индонезия все еще импортирует, да, до сих пор ничего подобного не придумали…

Тото инвестировал свои сбережения в компанию друга, и даже съездил в Сингапур, где договорился со вторым инвестором, который обязался вложить такую же сумму, что и Тото. Но тут-то и грянул знаменитый азиатский кризис.

Мистер Сорос заработал на нем столько-то миллиардов.

С 1997 по 1999 индонезийская рупия катилась по наклонной плоскости и упала так низко, что все накопленные деньги оказались бумажками. Тото сначала продал все машины, потом дом, бизнес его накрылся. Всем он остался должен. Он снял в Чилачапе маленький домик. Ему помогали только друзья – иначе, как он сказал, он бы не выжил.

Видимо, в области бизнеса Тото – взявший на себя менеджмент – был единственной надеждой своего друга. В начале 2000-х друг умер от сердечного приступа (видимо, с помощью уже проникшей туда западной кардиологии). В Семаранге остался его старший сын, которому отец оставил в наследство эту технологию. Но в силу бедности никто уже не может поднять это дело и превратить его в бизнес.

Тото нарисовал мне план водоочистного устройства, который я ношу с собой. Если его механизм заполнить не активированным углем, а усвр – эффект будет во много раз превзойден. В Сингапуре помнят о его проекте, там вообще ничего не забывают в области бизнеса…

Другой его друг, в городе Аджибаранг, из их научной тусовки, тоже открыл водную компанию Тирта; город расположен у подножия горы Сламет, откуда стекает много чистых горных рек, где можно собирать воду. Это, как я понимаю, конденсированная роса и туманы. Компания расфасовывает воду в бутылки и продает ее в самом Аджибаранге, Пурвокерто и близлежащих городах, включая Чилачап, куда тоже доходит малая часть продукции компании. Но в целом эта деятельность должна быть расширена, потому что качество Тирты заметно превосходит качество воды главной водной монополии Аква… Однако у Аквы все рычаги, которые работают так, чтобы Тирта не развивалась…

Вода Индонезии – это миллиардный бизнес. Правительство вовсе не контролирует ситуацию. Мелкие производители, какого бы качества не была их продукция, так и останутся мелкими. Компании-мультимиллионеры захватили весь рынок и поставляют на рынок воду АКВА. Паршивая водичка, признаться. Но ей и не надо становиться лучше: благодаря тотальному маркетинговому контролю и приводу в движение всех бизнес-рычагов, которым учат в школе, компания добилась монополии. Счастливый индонезиец попивает Акву и не подозревает, что где-то есть Тирта, не говоря уже о Боржоми, а тем более о водах Лагидзе…

Я вспоминаю наш Литейный, точнее улицу Белинского, где все мое детство и школьные годы работало кафе Воды Лагидзе. В начале 90-х оно исчезло, и вместо него возник обыкновенный блядский ресторан или закусочная. Никто о них особо не вспоминал. Однако это была особая водичка с сиропом и природными газами: никогда в жизни я не пил воды вкуснее. Не договорились грузины с местной мафией…

В Индонезии акции водных компаний идут только наверх, потому что общая ситуация только ухудшается. Им выгодно ничего не делать и только ухудшать водную ситуацию – чтобы поднимать свои акции, лживыми обещаниями и денежными вливаниями, пускай речки чернеют и воняют. История взаимопроникновений и совокуплений Англо-французской компании с правительством Индонезии и НГО – отдельная тема. Но это взаимопроникновение химической промышленности вообще, в которой водные компании уже заняли свое место.

Одним компаниям выгодно сбрасывать в воду химию, чтобы поднимать акции водных компаний, производящих воду – и тем самым две компании становятся приятельскими, друг с другом, так сказать, совокупляясь.

Короче, все это типичный американский сериал. Мерзкий Химический Спрут испускает свои все новые щупальца, и все новые нанятые компании присягают ему в верности.

Так разрастаются виртуальные американские джунгли. Индонезийские же джунгли накрыты их колпаком и смердят. Не все, конечно.

Помимо этого, такие НГО, как ВАЛХИ (друзья земли Индонезия), со всем этим борются, приобретая все большее влияние в правительстве, но и они каким-то образом взаимопроникаются и совокупляются с химическим картелем.

И аборигены отравлены медленно проникающим в них смрадом. Им грустно под зеленом дубом Лукоморья, сидя на скамеечке, лежа на лавочке, в тенечке: не пахнет ничем зеленый лист, и развесистая лиана грустна и воняет, как протухший осьминог.

Однако они не сломлены.

Продолжение

На Главную блог-книги "Список кораблей"