Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

В свое время меня заинтересовал один фрагмент из фильма Кусто, посвященного острову Калимантан, что не так далеко от нас. Французская команда приходит к человеку, живущему уединенно в хижине и, согласно русскому переводу, «работающему там отшельником». Неужели, подумал я, у них есть такое рабочее место – отшельник, охраняющий местность, пустынножитель, чье пустынничество признано обществом, поддерживающим его пропитание?

Так оно и было: старица жила в пещере и раз в месяц поднималась по ржавой лестнице в деревню за продуктами, кофием, табачком, пресной водой. Под ней рокотало море. Сильного ветра сегодня не было, всего лишь легкий бриз, но порой скрещения волн и удары их о скалы доносили и до нас легкие брызги.

У бабушки были стол и стулья, у входа в пещеру стоял шкафчик с ее одеждой, рядом была постлана постель в одной из каменных ступеней, а кухня представляла из себя обычную индонезийскую кухню: кучу кастрюль и очаг.

Она сделала нам кофе, поставив чайник на огонь, я выкурил свой Бокормас, но все равно так и не пришел в себя. Гиды потащили меня в пещеру, но там мы ничего интересного не обнаружили. Как в каком-нибудь бомбоубежище, все было темно и сыро, и спичка не осветила ни одного монстра. Мы вернулись к бабушке, и все, что я спросил у нее – это тапочки, настолько я был убит своим отчаянным положением.

Старица куда-то сходила и принесла мне пару легких тапочек. Я стал рыться в карманах, ища денежку, но она сказала «не надо». Я все-таки заплатил за кофе и сфотографировал ее.

Казалось, что ее сознание было очень далеко, но сердце одинокого человека сильно пронзило мое сердце. Все люди братья и должны жить вместе и обороняться от змей и тигров и носорогов, но она выбрала себе жизнь посреди яростной пучины, каким-то чудом внедрившись в нее и даже устроившись с комфортом. Бескрайнее одиночество располагало ее к мыслям о бесконечности, сознание ее было открыто всему космосу, что лежал перед нами, и рост этих мыслей уходил в такую магию, которая уже мне не подвластна.

Я не знаю, что творилось в сферах ее ума. Но поднимаясь от нее вверх по ржавой лестнице, то обрывающейся, то источенной временем и замененной на веревки, в свою очередь, подсгнившие, я внезапно ощутил ее зов. Вдруг на высоте в 200-300 метров над бушующим океаном, откуда сорваться – один миг, мне стало страшно. Я остановился, меня охватил трепет. Обернувшись, я увидел Тима, который карабкался за мной и показывал всей этой опасности фак-офф – средний палец вверх. Он тут же развеял чары старицы, и я снова полез вверх.

Наконец, мы выбрались на ровную землю, чтобы не сказать, на свет Божий.

Наверное, она просто подумала обо мне в этот момент – или я задумался о ней – и стал терять личное сознание. Слава богу, что я быстро испугался и, тем самым, вернулся к ржавой лестнице, за которую держался. Я стараюсь как можно доходчивее объяснить, что со мной происходило.

Это был другой мир: тихая жизнь затерянной деревеньки, не означенной даже на мелкой карте. Просто несколько объединенных ферм – поля были распаханы, и белые коровы стояли по стойлам. К нам подошел старик и записал нас в книгу посетителей, взяв с каждого по 10 000 индонез. рупий (платил за всех я, разумеется). Вот так вот работает местная тур-индустрия, подражающая, вероятно, острову Бали.

Оказалось, что отсюда до Парангритис-бич всего полтора километра, которые по берегу мы пробирались около семи часов.

Вечерело. Мы зашли в лавку и набрали всего на ужин: чечевичной крупы, овощей, специй, растительного масла и курева. Рублей на 50 по-нашему. Наступала прохлада, и я, внезапно после тяжелой усталости почувствовав легкость во всем теле, вынужден был признать: да, вот уж Багус так Багус.

– Багус! – еще раз сказал Тим, и мы спустились к нашей деревне.

Продолжение

На Главную блог-книги "Список кораблей"