Начало – здесь. Предыдущее – здесь.

Индия, Калькутта. Фото: Ольга Молодцова

Заболел я в Калькутте капитально. Во-первых, в Азии, а особенно в Индии много бухать нельзя. В России нас подстегивает мороз, расщепляя нежелательные молекулы, заставляя организм сражаться с интоксикацией и всегда побеждать. Но в Азии все другое. Работу, которую у нас выполняет мороз и присущий ему озон, у них выполняет солнце. А солнце в организме ведет себя по-другому, и бодун получается коварнее. Бодун в Азии – дело тонкое. Вроде его и нет, а на самом деле – есть, да еще какой.

Гашиш в конце концов начал разрушать логику моего сознания. И я был вынужден найти самого страшного придурка, что вечно бродил у нашего отеля Фархан, и заказать ему опиум. Со времен опийных войн середины 19 века Бенгалия выращивала этот продукт, и стоит он копейки. Я сожрал весь опиум того чела в строго медицинских целях – и лучше мне не стало.

– Братцы, никогда не мешайте опиум с говядиной, – умирая, завещал я, но никто уже не мог услышать моих завещаний. Провалявшись три дня с температурой 40 и даже больше, я начал осторожно выхаживаться, но на самом деле почти неделю был как тень.

Я понял, что отравился калькуттским воздухом, и у меня полетел носовой карбюратор, засорился жиклер, и в гайморовой полости стал скапливался желтый гной, давивший на голову как пресс. Это был гайморит, осложненный воспалением дыхательных путей, и вызванный неуловимыми глиняными взвесями местного воздуха, несущими в себе молекулы химических загрязнений.

На самом деле, я попросту попал в Индию, где все другое, в ее калькуттское чрево с ее иным по составу воздухом, и поначалу просто не знал, как себя правильно вести.

Мне предсказывала это в Сингапуре одна замечательная дама из Аргентины, организатор приюта для детей-сирот в Бомбее. Она так и сказала: Индия тебя отравит.

Частицы глины (а это почва всей Бенгалии) переносили на себе химические частицы выхлопных газов и оседали в горле. Оттуда они начинали разрушать всю дыхательную систему. Алкоголь и наркотики только добавляли энергии этому процессу. Я практически прекратил дышать. По совету местных йогов я пытался заниматься дыханием, но ничего не получалось, потому что я честно заглатывал этот сырой, пахнущий штукатуркой воздух – а по внешней стене отеля со стороны моей комнаты текла водица из прорванной трубы, и вечно текущие ручейки отслаивали штукатурку, и наполняли комнату воздухом вечного ремонта – и это еще больше добивало меня.

На самом деле, я только-только начал обживаться в Индии.

Таким образом я учился на доктора. Мне становились понятны страдания населения Калькутты. В какой-то момент я вообще не мог понять, как они все тут не передохли. Средний менеджер говорил: без жены жизни нет. Но жениться в таком состоянии – это значит просто обмануть жену. Я пошел к дядюшке доктора Рахмана и спросил: как он выживает в этом городе? Скрестив ноги и сидя в углу своего промозглого глиняного домика, этот пожилой муслим, выглядящий сравнительно ничего в свои 65, сказал: каждое утро я встаю в пять часов. Я дышу чистым воздухом, в котором выхлопные газы уже осели. Потом я иду на Майдан. Я брожу там до обеда, обдумываю там свои дела, а потом иду домой, закрываю дверь и сплю до вечера. Дневной воздух в нашем квартале невыносим. Вечерний воздух лучше. Но самый лучший воздух – в 5-6 даже 7 утра, пока не завелись все эти моторы.

Семья доктора Рахмана жила во дворике, где рос громадный дуб, в каких-то каменных руинах, где все они внезапно исчезали и откуда так же внезапно появлялись. Во дворе еще жила огромная крыса и стоял желтый мотоцикл – гордость всей семьи. У доктора был один сын и еще шестеро приемных. Где они все умещались – ведал только Бог. Племянник жил в пристройке-сарайчике, у него вечно там толпились парни, и все было завалено деталями от компьютеров, а в центре стоял собранный им компьютер, даже не пентиум, а 386, и он выходил через него в интернет. Тогда парней становилось там вдвое больше…

Дядюшка – степенный муслим с бородкой – принимал меня в особом домике, представлявшим из себя маленькую чистую комнатку, скорее всего, молельню. Я давал на чай – и нам тут же приносили поднос с маленькими чашечками. О религии мы почти не говорили, много говорили о медицине и об Индии.

Из крупных городов-миллионеров я видел Джакарту, Семаранг, Уджунпанданг (Макассар), Сингапур, Куала-Лумпур, Бангкок, но то что я увидел в Калькутте напрочь снесло мне башню. Такого уличного многолюдья и такого хаоса я еще не видел. Ни одна фотография не может передать движение, царящее на этих улицах. Уровень разрухи непредставим: все держится на честном слове. «Очень многое сделано за последние годы, чтобы остановить процессы разрушения, происходящие со зданиями» При всем при этом Калькутта – самый шикарный индийский город. Это действительно так. Вот дом в привычно аварийном состоянии, но все еще жилой. Справа - ресторан, на крыше его -  сеновал. Фото автора

Я по совету дядюшки пошел на Майдан, кстати, самой большой зеленый парк в мире, находящийся в черте крупного города. Британец в данном случае с величайшим умом подошел к индийскому вопросу, когда сочинял этот город. Огромный Майдан, расположенный в самом центре Калькутты, это несколько Гайд-парков и Финсбьюри-парков вместе взятых и в одном месте. Уже тогда, в начале Х1Х века планировщики сказали: ребята, давайте не будем жидиться, сами видите, сколько тут народу, не надо тут ничего застраивать, не лезьте сюда, пускай народ отдыхает, сами же потом поймете, насколько приятнее иметь большой парк. И инвесторы послушались и не стали рвать друг другу глотки и смирились с тем, что центральные земли города будут ничейные.

Потом, когда пришли коммунисты, те тоже обрадовались наличию такого зеленого пространства: есть где проводить митинги, ребята! Спортивные организации сказали: есть где играть в крикет! Девочки сказали: есть где запускать зеленых змеев. И есть где прогуливаться парочками.

«Молодцы все-таки эти англичане, хоть и проклятые колонизаторы, мы бы и тут рынок устроили», – подумало индийское правительство.

Я брал свое одеяльце, книжку про Калькутту, не брал никаких денег, чтоб со спокойной душой можно было всех посылать подальше, и шел отдыхать на травке. Несколько раз купался в одном из прудов. Короче, восстанавливал иммунитет.

Однажды я проснулся в компании цыган. Все они расселись вокруг меня и курили злейший гашиш. У одного из них в ухе блестела золотая серьга. Одеты они были красочно, как банда разбойников. Самый шустрый не отрывался от мобильного телефона, сыпя туда комплименты. Его дружок полублаженного вида с важностью во взоре объяснял мне: это он с американкой разговаривает. А это с немкой! Вот такие у нас пацаны.

«У нас самый крутой город в Индии», — говорил самый разодетый цыган. Шумные компании школьниц в развевающихся сари обдавали нас сладкими благовониями. «Ребята, только давайте сегодня никакого бизнеса». «Никакого бизнеса! – заверил цыган. – Сегодня праздник. Один только вопрос – гашиша купить не хочешь?» «Нет», – чуть не заорал я и начал собираться. Ну не могут они просто так посидеть-погутарить.

Продолжение


На Главную блог-книги "Список кораблей"

Ответить

Версия для печати