Начало здесь. Предыдущее здесь.

Верховная власть над Русью достается Игорю Игоревичу, внуку Рюрика после добровольной отставки Вещего Олега и неудачной военной авантюры сыновей Олега

Игорь, сын Игоря, внук Рюрика Новгородского и прямой потомок Владимира Древнего был первым государем объединенного Русского государства, обладавшим верховной властью де-юре и де-факто.

Ему не всегда везло в жизни, и совсем не повезло во мнениях историков позднейших эпох, считавших князя Игоря какой-то слабой, почти случайной фигурой на фоне выдающихся предшественников и преемников. На самом же деле Игорь Игорев сын Рюрикович был весьма достойной личностью по меркам своего времени. Не гений политики, но вполне разумный правитель. Не бог войны, но стойкий воин и военачальник – мужественный в бедствиях, не терявший голову при удаче. Заботливый семьянин, любящий муж и отец.

Овладев Киевом и всеми землями Поднепровской Руси, Вещий Олег приобрел громадную власть. Этой властью он совсем не желал делиться с номинальным великим князем, своим племянником Игорем Рюриковичем, даже когда тот перешагнул порог совершеннолетия и сам обзавелся семьей.

В 896 году Киев внезапно увидел у своих стен многочисленную орду угров (мадьяр), выбитых из причерноморских степей печенегами и решивших переселиться на запад, по следам великих гуннов (чьими потомками считались хунгары, т.е. хунноугры – так они привыкли себя называть). Мадьярских странников манили степи придунайской Паннонии, а пробиваться туда они решили через русские земли. В битве у стен Киева мадьярские конники одержали верх над наскоро собранным войском Вещего Олега, которому пришлось заключить унизительный мир. Он выплатил мадьярским вождям большую дань, обеспечил их запасами продовольствия на дорогу и дал проводников, знавших пути через карпатские перевалы (61). Уход из Причерноморья давних и опасных врагов был сам по себе полезен для Киева, немало страдавшего в прошлом от угорских набегов. Ради такого дела не жаль было и дань заплатить. Но серьезно пострадал авторитет Олега, прежде считавшегося образцовым военачальником. В таких условиях совершеннолетний сын Рюрика самим фактом своего существования мог создавать известную угрозу для фактического правителя.

В руках Вещего Олега была вся полнота власти. Ничто не мешало ему избавиться от возмужавшего родственника и объявить себя единственным суверенным государем. Но не забылась еще память о том, чем закончил Аскольд – такой же, как Олег чужеземец, утвердившийся во главе государства, но лишившийся общественной поддержки из-за неумеренных амбиций.

Собственное могущество Олега держалось не только на мечах верной дружины, но и на престиже законной власти, формально возглавлявшейся Рюриковым сыном. Игорь Рюрикович был ничто без Вещего Олега, но и Олег мог стать ничем без своего племянника. Однако, и оставлять рядом с собой Игоря до конца своих дней Олег не мог. У правителя имелись сыновья, чье будущее отцу хотелось достойно обеспечить и обезопасить от возможных политических конкурентов. А опаснейшим из таких конкурентов для Асмунда и Геррауда мог в перспективе стать именно Игорь, сын Рюрика

Утешением князя, лишенного права распоряжаться в своем государстве, стали дети. Первой была дочь Ефанда, а спустя несколько лет родился долгожданный сын-наследник, которого отец назвал собственным именем, как будто надеялся в этом потомке обрести свою честь и славу. Вскоре за Игорем Игоревичем появился и Олег Игоревич, названный по имени опекуна великокняжеской семьи.

Всемогущему правителю появление великокняжеских отпрысков давало ключ к решению ранее неразрешимой проблемы. Теперь любой из малолетних княжичей мог заменить отца в качестве формального носителя великокняжеского достоинства.

В 907 году Вещий Олег совершил свой поход к стенам Царьграда-Константинополя, повторив давний военно-политический триумф Аскольда. Игорь Рюрикович в походе не участвовал; не был он указан и в текстах договоров с греками, заключенных в 907 и 912 гг. Между тем, совершеннолетний великий князь должен был обязательно упоминаться в международных соглашениях, заключавшихся от имени государства, которое он возглавлял (хотя бы номинально). Этого требовали нормы дипломатического протокола, уже тогда достаточно строгие. Олег, не стесняясь, договаривался с греками от своего имени, с упоминанием лишь неких великих князей, «иже под рукой его». Видимо, этими безымянными великими князьями были малолетние сыновья Игоря Рюриковича, находившиеся (как ранее их отец) под опекой Олега. А сын Рюрика, несомненно, окончил свои дни еще до 907 года. Игорь Рюрикович вполне мог умереть естественной смертью, от болезни или несчастного случая. При тогдашних условиях жизни и бытовой культуры многие умирали молодыми. Он также, с большой степенью вероятности, мог стать жертвой своего опекуна, но если это и случилось, то дело было обстряпано достаточно аккуратно, чтобы не вызвать подозрений в обществе и в семейном окружении покойного. Во всяком случае, между потомками Вещего Олега и его племянника в дальнейшем не было кровной вражды.

Добыв силой меча и дипломатии выгодный договор с ведущей мировой державой, Вещий Олег достиг вершины своей блистательной карьеры политика и полководца. Его сыновья к тому времени стали взрослыми мужами, набрались опыта в делах войны и управления государством. Старший сын, Асмунд отличался благоразумием и надежностью. Младший, Геррауд унаследовал от предков повадки отчаянного вояки (62). Не имея возможности сделать свою должность фактического правителя наследственной, Олег решил еще при жизни передать сыновьям реальную власть в государстве. Мудрый правитель ушел от дел в подходящий для того момент, сразу же после заключения договора с Византией. Авторитет Вещего Олега был незыблем, но сам он уже ощущал собственную старость и усталость от жизни. И для себя лично желал только одного: увидеть напоследок скалы и фиорды сурового Гелугаланда, послушать родную речь, похвастаться перед земляками.

В 912 году постаревший князь покинул Киев и, через Новгород и Ладогу, отбыл на свою северную родину. А вскоре на Русь пришла весть о его кончине, вместе с известной легендой о черепе верного коня и о змее из этого черепа, укусившей князя. С Олегом-Оддом возвратилась в Гелугаланд большая группа его старых соратников. Их рассказы, в которых память о реальных событиях разукрашивалась яркими узорами фантазии, породили ряд сюжетов, вошедших в состав скандинавского эпоса, а затем (уже в книжное время) зафиксированных учеными собирателями саг.

Игорь, сын Игоря и внук Рюрика остался сиротой в раннем детском возрасте и с первых сознательных лет привык почитать Вещего Олега, ставшего «в отца место» для Рюриковых потомков. О родном отце Игорю, надо полагать, старались лишнего не рассказывать.

Всемогущего правителя не стало, когда номинальный носитель великокняжеского титула был, вероятно, еще в подростковом возрасте. Управлять государством от имени Игоря должны были вельможи, среди которых, на первых порах, первенствовали сыновья Вещего Олега. Асмунд, скорее всего, стал «кормильцем», т.е. официальным опекуном несовершеннолетнего государя. Геррауд, видимо, получил какие-то полномочия по руководству военными делами.

Сыновья великого отца унаследовали его властные прерогативы, но им еще надо было утвердить свой авторитет в качестве правителей державы. Лучшим средством для этого стала бы удачная боевая кампания, которая принесла бы обильную добычу и славу воителей. Византия, на сей раз, не могла быть целью военного нападения. С ней установились выгодные для Руси договорные отношения, разрушать которые не имело смысла. Поэтому возник план большого похода на юго-восток, в земли, формально подвластные арабским халифам, но реально находившиеся тогда в состоянии политического хаоса и раздробленности (63).

Грандиозная военная акция готовилась еще при жизни Вещего Олега, оставившего ее исполнение сыновьям, как часть своего политического наследия. По сообщениям арабских авторов, в 909 и 910 гг. небольшие отряды русских воинов прошли по Дону и Нижней Волге, затем пограбили города на южном и юго-восточном берегах Каспийского моря. Арабские источники завершают соответствующие сюжеты сообщениями о том, как местные мусульманские правители разбили пришельцев. Но чем закончились эти набеги на самом деле, можно только догадываться из контекста более поздних событий. Вероятнее всего, то были своего рода разведывательные рейды, которые принесли в Киев не только добычу, но также необходимые сведения о богатых землях, где не было на тот момент сильной власти, способной организовать надежную оборону от внешних нашествий. В этих же походах был отрегулирован механизм взаимодействия с Хазарским каганатом, контролировавшим низовья Дона и Волги. Проходя по хазарской территории, русские отряды обязывались выплачивать хазарскому кагану определенную долю от захваченной добычи, что и делали, возвращаясь из походов. Такая система взаимоотношений была на тот момент выгодной и для Руси, и для Хазарии.

Поскольку Асмунд, судя по всему, оставался в Киеве, чтобы контролировать ситуацию на Руси, поход в страны Прикаспия должен был возглавить удалец Геррауд. Русское войско выступило в 912 или в 913 году. Оно шло на 500 судах, на каждом из которых помещалось несколько десятков воинов. Следовательно, общая численность войска могла составлять несколько десятков тысяч бойцов. Выйдя по Дону и Волге в Каспийское море, русичи обрушились на прибрежные области Ирана и Азербайджана, затем с богатой добычей двинулись назад через устья Волги. Хазарский каган получил оговоренную часть добычи, но не смог удержать от нападения на пришельцев местных мусульман (составлявших значительную часть населения хазарской столицы, города Итиль, а также ядро собственной гвардии кагана). Русские вожди получили предупреждение о грозящей опасности, но это им не помогло. Согласно арабским источникам, 30 тысяч русских воинов погибли в волжском устье, небольшая часть войска (около 5 тысяч человек) прорвалась вверх по Волге, и затем была уничтожена волжскими булгарами. Спаслись и вернулись домой лишь единицы.

Катастрофическое окончание похода на Каспий имело немаловажные политические последствия. Потеря многотысячного войска на Волге ослабила власть Киева над окраинными территориями Руси. Открытый мятеж подняли древляне, которые отказались платить дань и «затворили свою землю». Пример этого беспокойного племени мог оказаться заразительным и для других подданных.

Существенно изменилось соотношение сил в правящей верхушке. Геррауд, видимо, погиб вместе со своим воинством. Асмунд остался без надежной военной опоры и уже не мог претендовать на верховенство в системе властных отношений. На первое место должен был выдвинуться шурин великого князя Улеб, муж Ефанды, ставший главным воеводой. Произошли и другие подвижки на вершине власти.

В кратком летописном сообщении об итогах древлянского мятежа говорится, что восставших победили, и дань им увеличили. Но, по всей видимости, киевскому правительству пришлось применять и определенные меры политического характера. Древлянам были назначены собственные князья, получившие права автономных правителей – вассалов Киева.

Внутриполитический кризис был в основном преодолен к 915-920 гг., когда в летописях отмечены первые внешнеполитические акции, предпринимавшиеся с личным участием Игоря (примерно в это же время достигшего совершеннолетия). Князь заключил от своего имени договор с печенегами, явившимися к границам Руси, затем все же вынужден был отражать этих незваных гостей вооруженной силой. В конечном итоге Игорь сумел урегулировать отношения с воинственными степняками. Печенеги в последующие десятилетия чаще всего выступали, как союзники Руси. По сообщению арабского автора той эпохи Ибн-Хаукаля, «они (печенеги) – шип русийев и их сила» (64).

Таким образом, Игорь стал уже реальным, а не только номинальным главой государства. Этому, надо полагать, благоприятствовало сложившееся равновесие сил между различными группировками знати, ни одна из которых не имела решающего превосходства над остальными. Следовательно, фигура легитимного государя оказалась необходимой, как центральный консолидирующий элемент властной вертикали.

!!! Комментарии и источники к Главе 13 смотрите здесь.

Продолжение

На Главную "Первых Рюриковичей"