2 ноября 1998 г. В 24.00 выхожу на вахту менять боцмана: «Привет, как дела?».

«Цы, тихо», — Саша прижимает палец к губам, в дельфинью спальню въехали. Ба… действительно, справа, слева – протяни руку, на черной глади океана ритмично, мерно то там, то здесь вздымались блестящие дельфиньи спины. Иные тихонько фыркают… да они ж храпят, черти! А луна-то, луна, полноликая, красавица-девка, каждому брызжет на спину ушат холодного серебра.

Так вот мы и живем, ближе других к природе, в окружении ласковых мелочей. Поначалу много говорили о политике, потом все меньше и меньше, переставая ощущать в ней потребность. Нащупав в эфире наш пароход, не возопим, глупые, как там здоровье нашего, всенародно избранного? Мы просим, Иван Иваныч, как там погода в Москве, узнайте. И нет у нас в телевизоре навязчивых, шибко умных Флярковских, Леонтьевых и прочих Доренков, они там, далеко, такие маленькие, ненужные.

На лодке каждый занимается своим делом. Повар у нас делает котлеты. Боцман ставит латки на паруса. Иван Иванович все время что-нибудь паяет. Я фотограф, делаю фотокарточки, а капитан ходит с толстой записной книжкой и все записывает, записывает. При этом обязан каждый и порулить часа по четыре в сутки. Кроме, конечно, повара, так как, вопреки закону Ленинскому («Каждая кухарка может управлять государством») наша кухарка нашей Уранией управлять не может…

Здесь в море, в мире Урании у нас не может быть ничего лишнего, только личное, дорогое, кому что необходимо… Вот мне, например, вездесущий Жданкин, вот он, злыдень, по его вине мне приходится выполнять обязанности яхтенного «борзописца», уж и слов нет, а он мне на ухо: «Хо хо как прсто…»

Вот мой старый друг, мудрый Панин, вот он, рядом, мы уединяемся с ним на баке с запотевшими кружками ледяного пива в руках и бесконечно долго говорим, говорим, обо всем… Юр Владимирыч, с лукавой всезнающей улыбкой художника, с маленькой рюмкой водки в руке… вот пожалте… да кто ж откажется, Юр Владимирыч…

Здесь всегда со мной моя бабушка, которой давно уж нет. Мама, отец, дорогие жена с сынулей, псы мои, Тимошечка и Маргошечка тычутся холодными своими носами, облизывая лицо… и даже теща моя, здесь, рядом… Так каждого члена нашего экипажа окружают, защищая, близкие, любимые люди… Все остальное — лишнее, тлен.

Ибо мы явно ощущаем выгнутую сферу звездного неба над головой, вогнутую чашу бездонного океана снизу, ощущаем себя, в самом центре мироздания, и если чистый, то вечный необъятный разум вселенной заметит нас хотя бы на миг, крошечную песчинку быстротечной жизни… и время над нами будет не властно…

…Во, Жданкин, как я тебя уел, уф…………

Читать дальше

Trackback URI | Comments RSS