18 января 1999 года. Вышли из Мap дель Платы курсом на юг, в самый южный город планеты – Ушуая. Каждые сутки ощущаем, как свежеет днем, холодает ночью, как чаще, резче меняется ветер. Труднее дается каждая миля, каждый градус на юг проходит медленнее, труднее. Нас уже не подгоняет теплый пассат, не охлаждают ливни загорелые спины. То и дело противный ветер, то и дело приходиться менять галсы, выматываясь на рулежке и парусах.

Плаванье наше не зря относится к разряду экстремальных… Об этом можно сказать особо: яхта построена именно для экстремальных путешествий, из толстого корабельного железа с глубокой осадкой, что делает ее неуклюжей и тихоходной. Мы с завистью наблюдаем, как легко лавируют в тесных заводях наши буржуазные коллеги на более крупных яхтах. Для нас же каждый заход в порт, в яхт-клуб – все на пределе технических и нервных возможностей. Мат, крики, белый, как глина, капитан, и, когда, наконец, бросаем якорь где-то подальше то других яхт, не дай бог кого-нибудь задеть, — капитан дрожащей рукой хлопает каждого по плечу по спинам: «Приехали, приехали, мужики!», и сразу вниз, по рюмке водки, сбить стресс. Снятие с якоря и уход – это тоже почти кино. Пятеро мужиков, обязательно в трусах, чтобы не испачкать липким илом свои штаны, с натужными криками тянут цепь. Иностранцы с соседних яхт, открыв рты, смотрят на это представление, видимо, даже не понимая, что происходит. Так как везде давно поднятие якоря происходит одним нажатием кнопки. В-третьих, вода, она не литрами, а тоннами постоянно плещется под пайелами, соленая, холодная и противная, создавая повышенную влажность и неуют в каютах. Про туалеты я уже не говорю – из четырех работает два, по очереди, то один в корме, то второй, у меня в каюте. Сейчас в исправности мой, и все бегают в мою каюту, слышимость такая, что через некоторое время, хочешь или не хочешь, я начинаю определять по характерным звукам, кто ввалился в мой туалет и каково состояние его желудка. В-четвертых, не работает на яхте задний ход, то есть он вроде как бы работает, крутится, но на яхту это никак не действует. Если ее несет, так и продолжает нести, хоть сто раз крикни Иван Иванычу: «Полный назад!» В-пятых, машинное отделение, о, это чудо техники, переплетение труб, проводов и веревок… Все сделано так, чтобы как можно труднее было добраться рукой до нужной кнопки, рычага или крана. Наши механики, Валера и Иван Иванович, все время просят меня сфотографировать их там в рабочих положения. Порой для этого приходится принимать позы просто немыслимые, а надо это им для того, чтобы послать в журнал для публикации под рубрикой «Что бы это значило». В-шестых, рулевое устройство (рулежка) – тут разговор особый, можно поерничать, т.к. и мне приходиться «рулить», то есть управлять яхтой по четыре часа в сутки в любое время В любую погоду. Вспоминая дневники Джошуа Слокама, в которых он пишет, что сутками не притрагивался к штурвалу своего «Спрея» и за это время его яхта не отклонялась от курса ни на градус. Прошло уже более ста лет после написания стариком Джошуа оных слов, и яхтенное искусство далеко шагнуло вперед, конструктор же нашей яхты – шагнул назад, лет на триста. На нашей яхте не то что руль ни на секунду нельзя оставлять… На некоторых курсах, на курсе фордевинд, например, всякое управление превращается В истинное мучение, в «Сталинградскую битву», и я так матерю главного конструктора и прочих других исполнителей проекта, что беднягам, наверно, дурно спится…

Ну, в общем-то, это так, я ворчу, но не вру, ей богу, это когда устал или настроение плохое. День, другой, дурное настроение проходит, и снова поражает взор красота океана, начинаешь замечать отличные от северного полушария явления природы. Вода в воронке, например, — у нас при вытекании закручивается по часовой стрелке, слева на право, а здесь – наоборот. Я так подумал: у нас мужики, когда спорят выпить из горлышка пол литра водки не отрываясь, спорщик раскручивает бутылку слева на право, чтобы водка по спирали как можно быстрее вытекла ему в глотку, здесь, в южном полушарии, не зная этого, спорщик может проспорить. И с луной тоже фокус: проведя мысленную линию поперек и получив условную букву С или Р, понимаешь, стареет месяц или нарождается. В южном полушарии все наоборот, при воображаемой букве С луна растет, а при Р – стареет. А вот «южный крест слегка подкачал, южный, южный, а смотреть не на что. Наша «Большая медведица» против «южного креста» – красавица просто.

Минуем пятидесятую параллель, где-то на траверзе Санта-Крус и Рио-Гальегос. В лоции написано, что в этой части света возникают сильные свечения моря. Началось в двенадцатом часу вечера, моя вахта подходила к концу. Это была истинная «фантасмагория» (я не знаю, есть ли такое слово «фантасмагория» и что оно означает, но по-другому сказать нельзя). Совершенно черное небо, усыпанное мириадами мириадов ярких холодных звезд. Казалось, что нас накрыл звездный купол, с еще более плотной дорожкой звезд млечного пути, такой плотной, что можно было ступать по нему. И вдруг неожиданно быстро зеленым фосфорным светом стали светиться гребешки волн, сначала более крупных, через какое-то время – ярче, чаще, и вот уж море-океан полыхает призрачно-зеленым фосфором… Пенные гребни вспыхивают холодным огнем. Так ярко, что становятся похожи на звезды, и возникает полное ощущение неба под тобой, зелено-голубым светом сияют паруса, ванты… Кажется, что летит в бескрайнем космосе огромная птица с белыми в брызгах крыльями-парусами, и мы, ее пассажиры, зачарованно смотрим с борта, силясь понять, где вода, где небо?..

Продолжалось это и час, и два, то угасая чуть, то вспыхивая с прежней силой, и мы все до единого оставались в полном молчании, порой не сдержав восклицания от удивления, пока к утру не стихло все – и ветер, и буйство огня на море и в небе…

Ох, как стоят все наши мытарства того, чтобы хоть раз увидеть такое.

Читать дальше

Trackback URI | Comments RSS