Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь.

61

Пес свалил. В отеле ни в одном окне, кроме нашего, не горел свет. Казалось, будто все вымерли. «Черт подери! – подумал я. – Теперь мы одни». Иллюзия опухшего мозга, мираж больного воображения. Причина была как на ладони: от нас было столько шума, что постояльцы отеля просто-напросто боялись включить свет и выйти из номера, чтобы посмотреть, что происходит. Матерь божья, да они, наверное, думали, что мы их пристрелим! ( Черта с два! Я бы воспользовался гранатой).

Я вышел в коридор, где со стены снял пять картин (среди них оказалась и дешевенькая копия «Великого мастурбатора» Дали), и раскидал их по нашему номеру, ибо я пребывал в отчаянии. Я уже не помнил, какой был день, когда начнется «Париж-Дакар», я забыл формулу спирта. Все обернулось против нас, даже «Великий мастурбатор» посреди комнаты не давал надежды на светлое будущее. Гигантская саранча в поисках женского вымени. Несколько мгновений до начала фелляции. Перевернутый лик, муравьи на брюшке. Помещение приобрело зловещий вид. Мы закрылись и допили виски. Теперь, когда номер стал напоминать притон и гадюшник, наши души успокоились, и мы, как обычно, потянулись в бар.

62

Весьма, надо сказать, жуткое впечатление произвел на нас бармен, при пустом зале слушавший «Танец рыцарей» Прокофьева. Я положил перед его носом еврочервонец и попросил четыре шота текилы. Мужчина среднего роста, лет сорока, с избитой печенью (не спрашивайте, как я распознаю алкоголиков) и постоянной сигаретой во рту. Он смерил нас взглядом и налил шесть рюмок.

- И пусть потом кто-нибудь скажет, что немцы не гостеприимные, – сказал он, неестественно подергивая мышцами лица.

Себе он взял один большой стакан со льдом и налил туда водку, разбавив ее каким-то ликером. Мы с Рэем еще не успели взяться за рюмки, как этот самец среднего пошиба осушил свой стакан и уже курил сигарету с запахом ванили.

Аромат его сигарет в этом захолустье напомнил мне о Мириам, которая была за десятки сотен километров отсюда. Вкусная, одинокая Мириам. Пока я в запое, неужели она пьет кислородные коктейли? Неужели она выгуливает своего пса на берегу озера? Неужели она по-прежнему рисует картины, неуверенно водя кисточкой по жесткому холсту? Стоп. Неужели я опять в запое?..

Совершенно очевидно, я был в запое. И, подумав о Мириам, я совершенно определенно ее захотел. Я был ледоколом, впервые прошедшим по этим льдам. Но я желал новых просторов, мне были нужны новые моря с их одинокими айсбергами, поперечными течениями и пьяной глубиной. На нашем фронте всегда надо быть начеку.

Мириам, Мириам… Случалось так, что хороший секс нужно было заслужить. Ты делаешь сюрприз – и мы трахаемся по всем четырем углам. У карликовых шимпанзе это называется «поощрительным спариванием». Женские особи, вернее их гениталии, завладевают мозгом, вернее членом, мужчин, и устанавливается жесточайший матриархат. Я было начал беспокоиться, когда обратил внимание на похожую ситуацию у нас с Мириам, но потом плюнул на резиновый коврик у порога и ушел в бар, где ни одна грешная душа даже не догадывалась о существовании карликовых шимпанзе.

- Ну и как коктейльчик? – поинтересовался Рэй, шлепнув третьей пустой рюмкой по столу.

Бармен отвечать не стал. Он налил нам по такому же стакану водки, гребаного льда и чистейшего ликера.

- Отведайте, парни. Эта тварь уносит в небеса, – он пододвинул к нам стаканы.

Мимика его продолжала неестественно искажаться. С этим мужиком явно было что-то не так. Он же всего лишь фашистский алкаш, откуда столько желания нас угостить? Я выпил предложенную им микстуру и ощутил захлестывающее меня цунами иррационального страха, шквал интенсивной измены.

- К черту, Рэй, – сказал я, отводя его в сторону. – Надо сваливать отсюда. Мне не нравится этот тип и то, как он гримасит рожу.

- Присядьте за столик, я к вам через пять минут подойду, – дрожащим голосом окликнул нас бармен.

- Какого хрена, Рэй? Ты видел его лицо? Чего он весь трясется? Он же, мать его так, всего лишь немец! – последнюю реплику я в сердцах произнес довольно громко, и мы, втянув шеи, обернулись, предполагая увидеть бармена с кольтом, направленным на наши пустые черепушки, но тот по-прежнему стоял за барной стойкой и, прикрыв глаза ладонью, тяжело дышал и трясся.

- Ладно, успокойся, Эрик. Возможно, ему просто нужно топливо… Возможно, он убил жену и теперь сожалеет об этом. Или что-нибудь в этом роде. Дай ему прийти в себя.

Через несколько минут бармен неистово застонал, многократно ударяя кулаком по стойке. Потом весь обмяк и налил себе еще один стакан, тут же закурив очередную сигарету.

- Что за цирк? – спросил я Рэя.

Вдруг из-под барной стойки вынырнула миловидная крошка, вся измазанная помадой и с каштановыми волосами, аккуратно забранными на макушке в пальмоподобный пучок. Она отерла губы и, посмотрев на бармена, кивнула в сторону выпивки. Тот налил ей такой же коктейль и под стакан положил купюру. Нос кнопочкой, аккуратненькая грудь второго размера, изящные руки и восхитительная талия. Бог смилостивился над нами! О, это чудо – увидеть такое посреди кромешной ночи, застлавшей собой этот захолустный отель у подножия величественных гор.

На ее лице – то ли помада, то ли кровь от его пениса.

Наш ступор от наблюдаемой сцены длился недолго: секунд пятнадцать (пока бармен натягивал штаны и застегивал ширинку), – а потом мы в один голос расхохотались. Через некоторое время у меня начались рвотные позывы. Сдерживая себя, я еле вымолвил:

- Я всегда говорил телкам: если не умеете, но надо – используйте защитные назубные приспособления. Одевайте целлюлоидные капы, напильником закругляйте зубы – все, что хотите, но делайте это грамотно, ради бога! Наши гениталии – это гордость нации!

Мне сделалось совсем плохо, и я выбежал в уборную, где засунул голову под струю холодной воды. Холодной воды унитаза. Я чувствовал себя падшим горцем, куском дерьма на французском батоне. Безмолвная ересь, отчаянная истерика, красно-черные стены, стекающие мне под ноги… Я попал в пропасть, и мне суждено в ней пропасть. Эта мимика бармена, мышцы его лица, агонизирующие каждые десять секунд. Эта шлюха сосала его пропитый член, а он ухмылялся и наливал нам сраный коктейль.
Когда я пришел, они с Рэем уже неистово что-то обсуждали.

- Да я тебе объясняю, – бармен активно жестикулировал между бутылками с выпивкой, – это моя знакомая.

- И постоянно она сидит у тебя там под стойкой? – Рэй, казалось, все еще был ошеломлен. У меня закралось подозрение, что он тоже загорелся идеей ополоснуть рот какой-нибудь телки под барной стойкой. На что бармен вполне серьезно отвечал:

- Не часто, но бывает. Скорее, регулярно, вот.

- А че она свалила и даже ничего не сказала – ни тебе, ни нам? Хоть бы поздоровалась, что ли.

Я сделал последнюю затяжку, потушил сигарету и сказал:

- Рэй, ты хочешь, чтоб тебе еще и шлюхи салютировали?

Тут вмешался бармен. Он прокашлялся и произнес:

- Все дело в том, что она… как бы это сказать… глухонемая, вот.

Я чуть было не подавился водой, которую пил, дабы немного протрезветь. На лице Рэя появилось выражение жутчайшего отвращения:

- Чего?!

- Глухонемая она, говорю. Но с членом она управляется получше самой изысканной шлюхи, это уж точно. Она бесподобна, вот. Не разговаривает, зато у нее божеский дар: вы видели ее фигуру? Сорок шесть килограммов, девяносто-шестьдесят два – девяносто! Клянусь вам, я сам ее обмерял!.. Да и приплачиваю я ей порядком. По ночам ей делать нечего, вот она и приходит ко мне сюда по средам, пятницам и воскресеньям, – бармен загоготал во все горло.

- Черт подери! – заорал Рэй. – Да ты же гребаный псих!

- Ничего подобного, – бармен сохранял спокойствие, в то время как на нас нахлынула волна отвратнейшего страха. – Я люблю ее, она хорошая девочка.

- Ты любишь ее в рот три раза в неделю!

- Ну и это тоже. Куда же в наше время без оральных ласок?

- Она даже не слышит, как растет трава и как ты, гнусный извращенец, пердишь по ночам! А ты долбишь ее, как резиновую куклу.

- Послушай, парень, с газами у меня все нормально, вот. С членом тоже. И на кулаки не жалуюсь. Так что выбирай выражения.

Одним движением руки Рэй смел на пол все, что было на столе, и занес руку для удара. Я быстро перехватил его запястье.

- Вы уж не поймите неправильно, – сказал я бармену, утаскивая Рэя, – но он дернул немного лишнего. Мы, пожалуй, пойдем.

С искренне располагающим выражением лица бармен попрощался с нами:

- Всяко бывает. Был рад с вами познакомиться! – он помахал рукой и улыбнулся. – Привет белым медведям!

- Всенепременно, – промычал Рэй.

Продолжение

На Главную "Джаза на обочине"