НАЧАЛО БЛОГ-КНИГИ ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА – ЗДЕСЬ.

Последовательность событий из реальной жизни Ильи Муромца, которой руководствовался Сказитель, обрывалась за дверями княжеской темницы.

Сказитель не стал раскрывать в деталях причины бедствия, постигшего Илью. Князь на витязя разгневался и засадил его «во погреба во глубокии»(37). За что такая кара – не важно. Государь имел право распоряжаться свободой и даже жизнью своих слуг.

Однако право ласкового Владимира на расправу с его верным дружинником не означало правоту князя в этом деле. Не увязывая княжеский гнев с буйным поведением витязя на киевских улицах (или с какими-то иными прегрешениями), Сказитель дал понять, что Илья пострадал незаслуженно. Сюжет вполне ординарный, как для XII века, так и для всей последующей отечественной практики обращения власти с подданными.

После княжеского приговора славный витязь Мономаха пропал из поля зрения киевской общественности. Исходя из особенностей тогдашней карательной системы, Сказитель мог предполагать самое худшее: смерть Ильи в узилище, или превращение в дряхлого старика, который после выхода на свободу оказался никому не нужен и не интересен.

Таким горестным концом нельзя было завершить «Сказание об Илье Муромце». Герой должен был выйти на свободу и совершить новые подвиги.

Смягчить последствия неправедного княжеского гнева мог кто-то из людей, особо близких к Владимиру – тот, кто не опасался, что гнев падет и на его голову. Например – рассудительная Евпраксия. Но Сказитель не решился на чрезмерное, лобовое противопоставление княгини ее мужу. Поддержать Илью должна была другая интересная дама из княжеской семьи.

«А у славнаго да князя у Владимира была дочь да одинакая, она видит: это дело есть немалое, а что посадил Владимир да князь до стольно-киевсой Илью Муромца в тот погреб во холдныи…» (38).

В 1139 году, когда замысел «Сказания об Илье Муромце» созревал в авторской голове, скончалась Евфимия, дочь Мономаха, одиноко проживавшая в Киеве. Она была выдана замуж за венгерского короля Коломана Книжника, но брак оказался неудачным. Вскоре после свадьбы Коломан прогнал жену, то ли в порыве безрассудной ревности, то ли – из-за неприязни ко всему роду русских князей, с которыми он часто враждовал. Евфимия вернулась в свое Отечество с ребенком в чреве, которого родила уже в Киеве. Позднее ее сын, названный Борисом, безуспешно претендовал на венгерскую корону, едва не погиб от руки сводного брата Гейзы и, в конечном итоге, поступил на службу к властителям Византийской империи (39).

Трогательную историю Евфимии хорошо знали в Киеве. Дочь Мономаха жалели, считали добропорядочной женщиной, несправедливо обиженной жестокосердным Коломаном. Соответственно такой установке, общественное мнение должно было наградить Евфимию многими достоинствами, включая важнейшую женскую добродетель – способность пожалеть того, кто оказался в беде.

В творческом воображении Сказителя, строившего многие свои сюжеты на основе конкретных жизненных ситуаций, соломенная вдова Евфимия преобразовалась в добрую и разумную «одинакую дочь», проживавшую в отцовском доме. Ей и суждено было, по ходу «Сказания», спасти Илью, злоупотребляя ради такого благого дела правами члена княжеской семьи: «Приказала сделать да ключи поддельные, положила-то людей да потаенныих, приказала-то на погреб на холодныи да снести перины да подушечки пуховыи, одеяла приказала снести теплыи, ена ествушку поставить да хорошую, и одежу сменять с нова на ново…» (40).

Убереженный милостью княжны от перспективы сгнить заживо, Илья должен был вытерпеть испытание долгим, томительным ожиданием каких-то перемен к лучшему. «Еще день, как день, ведь как и дождь дождит, а неделя за неделей, как река бежит…» (41). Время идет безостановочно, и любому сроку ожидания приходит конец, как и княжескому гневу.

Однако не милость княжеская приносит свободу Илье Муромцу, а суровая необходимость, вынудившая Владимира вспомнить о репрессированном витязе.

«Тут подъехал ведь собака Калин-царь, он подъехал ведь под Киев-град, со своими со войсками со великими».

Поведение Владимира стольно-киевского в такой критической ситуации Сказитель изобразил в ироничном стиле, припомнив общеизвестную слезливость Мономаха (соединявшуюся с мужественным характером, также хорошо известным на Руси). В пришедших к нам былинных пересказах ирония трансформировалась в злую насмешку над перепуганным князем – плачущим, утирающим глаза шелковым платочком и горько сожалеющим о том, что «нет жива-то старого казака Ильи Муромца, некому стоять теперь за веру, за Отечество, некому стоять за церкви Божии, некому стоять-то ведь за Киев-град, да некому сберечь князя Владимира».

Любимая дочь сообщает Владимиру, что Илья жив, и князь спешит освободить витязя, чтобы использовать его силу в борьбе с грозным врагом.

Срок тюремного испытания закончен. Илья Муромец старательно снаряжается в боевой поход. Никаких сожалений о потерянных в темнице годах, ни одного слова упрека Владимиру, чья неоправданная гневливость едва не сгубила витязя, оказавшегося необходимым для Руси и для самого князя в трудную годину.

Чувства, обуревающие Илью, прорываются сквозь его непробиваемую сдержанность лишь в словах, обращенных к слуге, добросовестно исполнявшему свои обязанности на конюшне в годы отсутствия господина. Илья даже не знает его по имени (ведь это всего лишь «паробок», военнослужащий низшего разряда), но не жалеет ласковых слов, для того, кто с верой и надеждой ожидал витязя, ждал и добросовестно исполнял свой долг: «Ай же ты, мой паробок любимыи, верной ты слуга мой безымянныи, хорошо держал моего коня ты…» (42).

Герой, жестоко пострадавший не от чужеземного врага – от своего природного, русского правителя – в грозный час забыл обиды и встал на защиту Русской Земли. Илья Муромец в данном сюжете стал первым в особом ряду трагично-героических персонажей русской литературы – таких, как князь Серебряный и генерал Серпилин, – невинно страдающих, а затем совершающих подвиги, спасающих и прославляющих неласковое Отечество, со всеми его нелепыми порядками и безрассудными властями. Продолжение

!!! Примечания к Главе 19 смотрите здесь.

На Главную блог-книги "ИЛЬЯ МУРОМЕЦ и другие"