Начало книги – здесь. Предыдущее – здесь.

Фокусы восприятия

Интересна реакция на две первые публикации о системе Вертикали+Горизонтали. Особенно женская часть населения (мужская восприняла более конструктивно) предъявила претензии: зачем я подвергаю «сухому анализу» произведения искусства. Не лучше ли просто смотреть те же выдающиеся картины Тарковского, «как смотрится». Мол, я воспринимаю их «головой, а не сердцем».

Насчет «сухого анализа» попытаюсь возразить (хотя возражать дамам – дело небезопасное) на примере образа Шерлока Холмса.

Считается, что, оказавшись на месте преступления и обнаружив некую улику, он, отталкиваясь от нее, как от некоей отправной точки, с помощью своего дедуктивного метода, то есть логики, все выдавал о преступлении и преступнике. К удивлению Ватсона и читателей, демонстрируя, так сказать, «сухой анализ» в действии. Но это только при поверхностном взгляде.

Конан Дойль окружил своего героя мистическим и чувственным флером. Что не удивительно, поскольку и сам автор разрабатывал не только новые методы исследований, взятые потом на вооружение криминалистикой (не наоборот), но и несколько десятилетий проводил спиритические сеансы, скрупулезно составляя о них отчеты… Во время размышлений Холмс стимулирует себя игрой на скрипке, а во время вынужденных простоев – гораздо менее безобидными допингами. Дойль хотел показать, что Холмс – не столько обладатель «выдающегося черепа», сколько человек с повышенной чувствительностью. И соответственно – сверхинтуицией. Именно она – его основной инструмент.

Механизм разгадки был таков. Холмс, оказываясь на месте преступления, всякий раз чувствовал определенную причинно-следственную связь, некий энергетический (да простят мне это модное слово!) рисунок событий. То есть всю событийную цепочку он улавливал сразу. Затем, анализируя место преступления, он находил детали, которые делали картину более конкретной. Уже умом он достраивал недостающие звенья и выдавал изумленному Ватсону готовую цепь доказательств. Тот, пытаясь (вместе с читателями) подражать своему гениальному другу (например, в том же «собачьем деле» Баскервилей), усиливал наблюдательность, но «сухой анализ» мало чем мог помочь. В первую очередь нужна высокая чувствительность (информация по Вертикали), но холмсовской интуиции у доктора не было. «Здравый смысл» Ватсона служит прекрасным фоном для демонстрации сверхъестественных способностей Шерлока.

К чему это я клоню? Да к тому, чтобы анализировать такие вещи, как фильмы Андрея Арсеньевича, я сначала должен их прочувствовать (с Холмсом сравнение – чисто показательного характера, с суперсыщиками я себя не сравниваю), а потом на основании этих ощущений я рассказываю о тех смыслах или символике, которые, как мне представляется, там присутствуют. Ведь практически все фильмы Тарковского – философские притчи. К тому же никакие объяснения не умалят и «не развенчают» эстетических, художественных достоинств этих картин.

Итак, возвращаемся к «Ностальгии».

Клетка

Безумец Доминико держал под замком семь лет свою семью, дожидаясь Апокалипсиса. Писатель Горчаков говорит ему, что он понимает его поступок. Их (как и Тарковского, конечно) объединяет тема приближения Высшего суда (Солярис, Зона). Доминико, проникаясь доверием к писателю, делает замечание относительно своего деяния: «Я был эгоистом. Я хотел спасти только свою семью». Доминико хотел стать современным Ноем, однако действовал он из эгоистических соображений. Но теперь он чувствует ответственность перед всем миром. Он (как и писатель) считает, что человечество разобщено перед лицом Бога. Доминико просит Горчакова об одном деле. Он никак не может пронести через купальню зажженную свечу (символ веры в Спасение). Как только его видят со свечой – сразу выгоняют из воды. Но довершить это очень важно! Писатель обещает исполнить просьбу.

Горчакова захватывают свои дела. У него зреет мысль остаться в Италии. К тому же он получает неутешительный медицинский диагноз. (Примерно такой же, какой позднее поставят режиссеру). Он все время ведет переговоры с семьей в Москве. Понимая, что в его распоряжении небольшой срок, принимает непростое решение остаться. В это время Доминико призывает в Риме с постамента памятника собравшихся граждан к объедению, обливает себя бензином и устраивает акт самосожжения. Тарковский эту сцену представил так: на лестнице одиноко стоят люди, а между ними мечется фигура, объятая пламенем. Огонь, как символ духа, призван объединить человечество. Его носитель жертвует собой ради этой миссии. Как 2000 лет назад это сделал Христос…

Переводчица Эуджения по просьбе Доминико звонит Горчакову напомнить о данном обещании. Тот едет в водолечебницу, зажигает свечу и по колено в воде пытается ее донести. Свеча все время гаснет. Но он, беспощадно обливая пальцы воском и прикрывая ладонью трепещущий огонек, бережно доносит свечу на противоположный край купальни.

По признанию Олега Янковского, это была одна из самых эмоционально напряженных сцен в его карьере. Она дублирует сцену с Доминико, но решена более поэтически. Именно в ней – Точка Пересечения Вертикали и Горизонтали. Как в «Сталкере» и «Солярисе» – в кульминационной сцене соединение двух противоположных стихий: воды и огня.

Горчаков выполнил задачу, но для этого ему пришлось остаться на чужбине. Финальная сцена, как всегда у Тарковского, поражает изяществом и символической емкостью: писатель с отрешенным видом сидит у речушки, на колени ему положила голову собака, вдали избушка. Весь пейзаж пронзительно напоминает Россию. Изображение удаляется, и вдруг становится видно, что вся эта российская картинка окружена колоннами древнеримского сооружения. Она как бы поймана в клетку. Завершает сцену падающий снег… ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

купить книгу можно здесь.

На Главную блог-книги "Философия Вертикали+Горизонтали"