Начало романа – здесь. Начало 4-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Впрочем, таких читателей, как я изобразил, наверно, и не бывает, поэтому, конечно же, никто не спросит меня, куда я дел труп Лики (Лика? — так, кажется?). Не дело читателя соваться, куда его не просят, ибо по своему смыслу (по определению, если хотите), читатель — есть существо тихое, незаметное, а может быть, и не существующее. Это только у меня читателю позволяется многое, а обычно с ним настолько не считаются, что создается впечатление, что его и вообще нет. По собственному опыту я знаю, что читателя вполне удовлетворяет бездеятельность («покорность сознанья»), и, напротив, он кряхтит и ругается, если его просят ударить хоть пальцем о палец для терпящего бедствия героя или автора. Вообще человек по своей природе читатель, так что остается только удивляться, откуда берутся книги.

К сожалению, у меня нет сейчас под рукой поэмы Лукреция Кара «О природе вещей», поэтому я не могу включить в этот свой текст красивую цитату из нее, говорящую о том, что нет ничего в жизни приятнее, чем наблюдать с тихого берега терпящее бедствие судно, — текста передо мной нет, поэтому я не могу закончить свое затянувшееся рассуждение эффектно и неожиданно красиво. Что ж, придется читателю выслушать еще несколько соображений (я сделал описку — получилось: «сообращений») о нем самом, чтобы и до тихого берега смогли донестись проклятия и стоны терпящих бедствие мореходов.

Вот сидите вы сейчас, читатель, над этой книгой — может быть, умный тонкий образованный человек — и кажется вам, что вы меня насквозь видите, мол, «заплутался человек». А не возьмете себе того в толк, что это, может, у меня такой новый литературный прием: вот так вот, разом, избавляться и от героев и от читателей. Хоп! и нет — и не было! — ибо с тем, чего нет, можно обращаться вольно. И я постоянно обращаюсь к тебе, мой любезный читатель, хотя ты только кажимость и игра ума, — ведь тебя нет! — возможно, ты и появишься когда–нибудь благодаря мне и будешь таким, каков ты есть сейчас над этой книгой, но — ведь уже теперь, когда она пишется, я постоянно обращаюсь к тебе. Почему? Во–первых, потому, что мне трудно одному нести груз этой повести и при всяком удобном случае, я стараюсь перебросить часть его на тебя, мой мнимый друг. Во–вторых, если тебя нет, то нет и меня — остается только моя повесть, распыленная в бездонной пустоте вселенной, — отсюда вывод: если читателя нет, его надо выдумать. В–третьих, поскольку мне не дано отличать грез от яви, ты для меня не менее реален, чем та ручка, которой я пишу, и не более мним, чем какой–нибудь Протей для древнего грека, — ты ведь сейчас читаешь? — значит, существуешь, читатель, а значит, существую и я. Надо только постоянно помнить об этом — вот почему я так часто окликаю тебя, дорогой друг, своим credo: ты мыслишь, своим cogito: я существую.

Продолжение