Начало романа – здесь. Начало 4-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

…Через несколько времени, когда Марина Стефанна зачем–то там вышла, я вдруг ощутил, лежа на смятой постели, странное беспокойство, присутствие скрытой опасности, тихо ползущего гада, ужас, безумную тварь, готовую вот–вот–вот прыгнуть, саму смерть, нацеленную на меня немигающим взглядом. Я поднял голову и стал сквозь полумрак напряженно всматриваться в смутное видение. Змея подняла голову и, раздув капюшон, зашипела. То была крупная кобра. Она была раздражена, стояла в боевой позиции, упруго покачивалась, уже собиралась нанести удар…

Мне отлично известно, что кобры видят плохо. Тем более, в полутьме, — подумал я, — но зато должны очень хорошо обонять, а я наверняка издаю сейчас очень сильный запах: вспотел!

Змея раскачивалась, я соображал, что же делать, и тут дверь скрипнула: вошла Марина Стефанна. Она обмотала свои широкие бедра белым вафельным полотенцем, а верхняя часть ее загорелого тела казалась в сумерках черной — прямо Лилия какая–то. (далее…)

Начало романа – здесь. Начало 4-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

— А что это вас так интересует? — подозрительно спросила Марина Стефанна и — вдруг покраснела. Лишнее доказательство моей правоты, дорогая! — решающее доказательство, и теперь это уже неопровержимо.

— Да нет, это я просто так…

— А–то… вы ведь, кажется, знали моего деверя: Смирнова Сашу?

— Да, — ответил я.

— Так вот, Лика все твердила и твердила, что его убили, и действительно, милиция занялась этим делом. И им понадобилось зачем–то еще раз осмотреть труп… И представляете, они раскопали могилу (и меня тоже позвали), а там — никого нет… (далее…)

Начало романа – здесь. Начало 4-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Тут Марина Стефановна вышла и Олег сказал:

— Странно, что вы меня не узнаете. Я вас сразу узнал… разве не вам я на днях звонил по поводу Госбанка?

— Госбанка?

— Ну да — вы ведь хотите запродать свою идею, как мне сообщил Фал Палыч, и мы должны были встретиться сегодня…

— Так вы хотите приобрести?..

— Интересуюсь! Есть люди, которые смогут ее воплотить…

— Вот как? А почему же… — Я посмотрел на часы, — почему же тогда вы не ждете меня у памятника Пушкину с желтым портфелем в руках?

— Наверно, по той же причине, что вы…

— Как сказать.

— Но к делу.

— К делу: сколько дадите?

И тут у нас завязался торг. Этот Олег оказался прожорливой тварью: он торговался, как таксист — так, словно речь шла о жизни и смерти всего человечества или, по крайности, только его глупой жизни. Собакевич! Я, само собой, тоже старался не уступить:

— Что я вам, спички что ли продаю? (далее…)

Начало романа – здесь. Начало 4-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Наконец я нашел уже просто обличительный снимок. На нем художник Смирнов и Марина Стефанна. Прошло несколько лет, но страсти за это время не унялись, а только лишь обострились. Дело было по всей видимости весной на даче — светлая листва, весенние цветы, качели. На качелях Марина Стефанна в самой непринужденно–кокетливой позе, в самом расцвете своей молодой женственности — хохочет. Она так хороша здесь, что поневоле сомневаешься в объективности фотоглаза. Позу дяди Саши я затрудняюсь изобразить. Вообще, это все могло быть похоже на известный сюжет, так любимый французскими живописцми рококо, — сюжет под названием «Счастливые возможности качелей.» «Счастливые», если бы не поза дяди Саши: он, видимо, раскачивал Марину Стефанну и, увлекшись, поскользнулся. На фотографии он сидит в вполоборота к зрителю в самом плачевном положении: ноги расставлены и согнуты в коленях; тело, откинутое назад, опирается на руки; на лице у него перемешаны смущение, злоба, разочарование, испуг, вожделение; он скосил глаза на летящую на него Марину Стефанну, на ее полные ноги под раздутой юбкой и, пожалуй, отчасти все–таки рад своему падению. Ай да дядя Саша! Словом — скажу, заканчивая свою восторженную экфразу, — великолепная фотография!

Я тут же изъял ее из семейного архива и сунул в карман. Больше там, кстати, ничего особенно интересного не было, разве что Лика лет в двенадцать, тринадцать — этакая нимфеточка, но это больше по части Теофиля. Размышляя о странных превратностях судьбы, я собрал оставшиеся фотографии, сунул их в ящик и уселся в кресло. Листая журналы, стал ждать Щекотихину. (далее…)

Начало романа – здесь. Начало 4-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Тут мне придется в двух словах объяснить дорогому читателю, почему я надеялся что–то выяснить о Фале Бенедиктове именно у Марины Щекотихиной. Во–первых, обстоятельства нашей встречи в Крыму — помните? — я уплыл тогда от него и в море встретил богиню, которую тут же и утопил… Но перед тем я ей все–таки задал вопрос: «Как вы сюда попали?» «Я здесь с одним моим старым знакомым», — ответила она. И вот теперь, когда я уже очень многое знал — когда я узнал, что она чудесным каким–то там образом выплыла, что она оставила секту тарелочников, что она же мать Лики, а Лика вовсе не дочь своего отца, — узнал, наконец, об интимных сношениях этой мадам Щекотихиной с ныне моим смертельным врагом Бенедиктовым (он открывает ее дверь своим ключом, а она его просто и ласково кличет Фалушей), — повторяю, когда я все это узнал, я решил, что тот ее пресловутый «старый знакомый» отнюдь не майор Ковалев, потерявший свой нос, — как я прежде то думал, — но вот как раз этот Фал Бенедиктов. И даже, читатель, я на миг заподозрил, что он–то и есть отец Лики, — экстравагантная мысль! — заподозрил на миг и тут же отбросил эту бредовую чушь. (далее…)