Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

Чтобы это понять, надо вспомнить о двух виртуальных мирах, которые в раннем детстве возникли в душе Михаила Сергеевича – мире деда Пантелея и мире деда Андрея. Мы до сих пор говорили лишь о зачатках этих миров, о тех жизненных условиях, под влиянием которых они возникли, о том субстрате, на котором сформировались первоначальные смутные видения их в душе нашего героя. Теперь можно добавить к этому еще кое-что. Понять, как трансформировались с возрастом эти миры.

В доме деда Пантелея мальчик, во-первых, набрался образцов поведения партийного функционера и организатора, а во-вторых, будучи окружен великой заботой и беззаветной любовью, привык чувствовать себя «главным». Так закладывались основы личности. Потом все это внезапно и трагически оборвалось, и Миша лишился возможности практиковать то, что уже стало его характером – получать одобрение за то, что он вылитый дед, а также – особое внимание к своей персоне. В результате он испытывал горькое разочарование в жизни и искал способа как-нибудь все это вернуть, воссоздать мир деда Пантелея на новой основе. Читать дальше »

Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

В воспоминаниях Михаила Сергеевича о раннем детстве как будто вообще нет отца. То есть он упоминается косвенно, как вообще человек и родитель, но – не в качестве конкретной живой индивидуальности. Вот, скажем, в описании предвоенной жизни он, наверное, есть, должен быть, но поди-ка узнай его здесь: «В свободное от работы время, по воскресеньям, семьями выезжали отдыхать в лесополосы. Мужчины пели протяжные русские и украинские песни, пили водку, иногда дрались». Все. Да собственно, Михаил и не мог толком запомнить Сергея Андреевича, поскольку – то сын жил у деда, то отец воевал, а когда был дома, с утра до ночи работал. Воспитание осуществлял через жену. Читать дальше »

Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

Отношение к матери у Михаила Сергеевича двойственное. С одной стороны он относился к ней как бы настороженно, с опаской, а с другой – воспринимал ее как единственную свою защитницу.

Откуда настороженность? К тому, что уже говорилось, можно прибавить: именно ей приходилось конкретно воспитывать Мишу, а отец задавал основную руководящую линию. «Лишь один раз за все годы с трудом удалось уговорить отца пойти в школу на родительское собрание. И еще помню, когда пришла юность и я стал ходить на вечеринки и ночные молодежные гуляния, отец попросил мать: «Что-то Михаил стал поздно приходить, скажи ему…». То есть отец почему-то не может или не хочет непосредственно воздействовать на сына, может мать. Читать дальше »

Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

До сих пор мы смотрели на Горбачева и его личную историю его же глазами (основывались на его воспоминаниях, которые могут и даже должны искажать реальную картину). Теперь попробуем посмотреть на него со стороны. Просто: как он выглядит, на кого он похож?

В книге «Я надеюсь…» (представляющей собой длинное интервью Раисы Максимовны Горбачевой) жена президента говорит своему собеседнику: «Вы вот обронили, что Михаил Сергеевич похож на свою маму. Я хочу Вас поправить – это не совсем точное наблюдение, хотя Вы можете со мной не согласиться. Черты его лица все же – отцовские. А вот глаза – глаза бабушки Васютки. Это его бабушка по линии мамы, жена деда Пантелея. Бабушка Василиса. У бабушки Васютки – так ее звали все – были прекрасные, завораживающие черные глаза. Они и «достались» Михаилу Сергеевичу – глаза бабушки Васютки». Читать дальше »

Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

Чтобы объяснить, что дала Советская власть крестьянству, бывший генсек рассказывает, что в детстве он еще «застал остатки быта, который был характерен для дореволюционной и доколхозной деревни»: беспросветную бедность, чудовищную антисанитарию, «а главное – тяжелый изнурительный труд». Так жили и в доме Андрея Моисеевича Горбачева, дедушки по отцовской линии. Когда его старший сын Сергей женился в 29-м на Марии Пантелеевне Гопкало, молодые поначалу жили именно в этом доме. Потом отделились.

О деде Андрее известно, что он «характером был крут и в работе беспощаден – и к себе, и к членам семьи». В отличие от деда по матери он не был склонен к общинному бытию: «Коллективизацию дед Андрей не принял и в колхоз не вступил – остался единоличником». Именно в таком качестве едва сводил концы с концами (трое его детей умерли от голода 1933 года). В 34-м он не выполнил план, спускаемый властями единоличникам, и загремел как «саботажник» на лесоповал в Иркутскую область. Работал отменно, принудработы закончил досрочно с двумя почетными грамотами ударника труда. Вернулся и сразу вступил в колхоз. Перековался. Угрюмый индивидуалист, ударенный жизнью, он старался держаться подальше от людей, но работал все так же отчаянно. Читать дальше »

Продолжение. Начало здесь.

Итак, наш герой родился 2.03.31 в селе Привольном Ставропольского края, но с трех лет уже жил не в родительском доме. «В 30-е годы дед возглавлял колхоз «Красный Октябрь» в соседнем селе, в 20 километрах от Привольного, – вспоминает Горбачев в своей книге «Жизнь и реформы». – И пока я не пошел в школу, в основном жил с дедом и бабушкой. Там для меня вольница была полная, любили они меня беззаветно. Чувствовал я себя у них главным. И сколько ни пытались оставить меня хоть на время у родителей, это не удалось ни разу. Доволен был не только я один, не меньше отец и мать, а в конечном счете – и дед с бабушкой». Здесь речь идет деде и бабке по материнской линии Пантелее Ефимовиче и Василисе Лукьяновне Гопкало. Именно им предназначено было сыграть самую серьезную роль в воспитании будущего генсека. Что же это были за люди? Читать дальше »

Михаил Сергеевич Горбачев – хотел он того или нет – оказался точкой опоры для сил, которые перевернули мир. Какова природа этих сил? Ответ на этот вопрос во многом зависит от ответа на вопрос: что представлял собой человек, благодаря которому была преодолена колоссальная инерция такой консервативной державы, как Советский Союз? Что и как делал Горбачев, став ее руководителем? Что и как делал он для того, чтобы им стать? Какими особыми свойствами надо было обладать для того, чтобы в вязкой партийной среде за рекордно короткий срок сделать бросок из ставропольского захолустья к самой вершине власти? Если понять социально-психологические предпосылки великой карьеры единственного президента СССР, станет ясно и то, почему он именно так, а не как-то иначе, распорядился доставшейся ему властью.

Предвидя возможные недоразумения, должен сказать: что ни писалось бы в данном тексте о Горбачеве, в какие бы дебри ни заводила нас необходимость анализа, как бы, может быть, ни было обидно все нижеизложенное его герою, но – лично я искренне люблю Михаила Сергеевича как человека, желавшего блага, сочувствую ему как ребенку, попавшему на минное поле, уважаю его за взрослое мужество, с которым он пытался спасти не подлежащее разрушению, и по гроб жизни буду ему благодарен за то, что он, пусть и невольно, избавил нас всех от той безысходной чумы, в болезнетворных миазмах которой мы вынуждены были прозябать. Другое дело, что в результате появилась еще более страшная болезнь, но это и совсем иная история. А сейчас – о Горбачеве.

Продолжение