Начало книги – здесь. Начало этой части – здесь.

40

Я уже ничего не ждал, ровным счетом ничего. А что бы вы могли ждать от такой встречи – когда за одним столиком сидят совершенно чужие люди, связанные лишь какой-то устной договоренностью по поводу совершенно метафизической работенки? Мы встретились, поговорили, обсудили кое-какие вопросы, для приличия пропустили по чашечке кофе, да, я покурил. Это такие условности, которые необходимо соблюдать. Я ничего не ждал. Работа фотографа сама нашла меня, глянец сам окутал мои пальцы. Я всегда верил в бессмертие искусства, но теперь, когда увидел, как легко оно продается и, главное, ради чего оно может существовать (мне нужны были деньги на выпивку и ночную жизнь), мое видение универсума как некой вещи в себе, обусловленной и оправданной собой, живущей ради самой себя, ради искусства на какой-то забытой планете, пошатнулось и с грохотом упало на трескучий ламинат. Искусство – это выдумка человеческой слабости, это попытка оправдания перед флюидами безвестности. Искусство похоже на бога. В него верят и ему поклоняются. Для искусства вместо церквей, синагог и прочих молелен воздвигают лувры и третьяковки на Крымском Валу. Искусство начинает соперничать с религией, это современная интерпретация веры. Фотография, литература, музыка, живопись – все это поглощает умы людей, заставляя их искать спасение и исход среди нот, строк и масляных мазков школы маккьяйоли. Мы стоим перед великим упущением этого мира – недостатком веры в себя.

Жадно глотая продымленный воздух, я украдкой посматривал то на журналистку, то в окно. Ничего не происходило, ровным счетом ничего.

И вновь открылась дверь. Сначала послышались мелкие шажки, потом кто-то остановился возле двери, на десять секунд воцарилась тишина, а затем в бар вошла стройная черноволосая девушка. Она подошла к нашему столику. Журналистка сказала, что это ее подруга и что мы будем работать вместе.

- Так значит вместе? – я ухмыльнулся. – Что ж, посмотрим, что из этого выйдет…

Малышку звали Вики. Пока она вешала свое пальто, я оценил ее прелестную худенькую попку. Что поделать – мне нравятся прелестные худенькие попки. Понимаете, это как воздушная лазурь на ладони, элегантность хрупких форм, это великолепие нежных очертаний, словно власть над красотой, повелевание Вселенной. Да, у нее была прелестная худенькая попка, прямо как у Мириам, но попку Мириам к тому времени я уже не видывал около пары месяцев, и вот тут мне посчастливилось встретить Вики.

Пожалуй, на первый взгляд я мог бы легко спутать малышку с Йоко Оно, но когда ее хрустальное личико попало в свет пыльных лучей, я решил, что Йоко бы, пожалуй, обзавидовалась.

Мы выпили еще по одному кофе. Они о чем-то болтали, о чем-то разговаривали со мной. Но меня прибило так, что я не мог вымолвить ни слова, а просто кивал в такт их репликам.

В дальнем углу по полу пробежала небольшая мышь. Мышь или крыса – какой-то жуткий грызун. Бармен это заметил и посмотрел на меня. Мое лицо вряд ли выражало что-либо кроме бесконечной муки от смешанного с пивом двойного эспрессо. Русый бармен ехидно скривил губы и принялся протирать остальную посуду – тарелки, чашки, блюдца. Да, совершенно определенно: он меня ненавидел.

Поразительно, но я мог вызывать ненависть у некоторых людей только своим присутствием. Они бы с радостью нашпиговали меня динамитом и вместо фитиля подожгли бы мне член. Я мог видеть, как погружаюсь в ярмарку человеческого конформизма, в эти железные оковы разума и пошлой ненависти. Хоть я и вырос на этой земле, мой менталитет был все же взращён на западных ценностях, на свободе не слова и печати, но на свободе духа, и когда мне в затылок целили стрелы, я готов был растерзать лицемера голыми руками, чтобы кровь стекала по предплечьям, алая кровь его немощной души.

Мне стало скучно. Пачка опустела, бокал я допил. Я спросил у девушек про учебу. Потом про политику. Потом про курсы валют. На ум пришел вопрос о хобби. О журналистике. О порносъемках в Праге. Мне надоело спрашивать и говорить. Я хотел воздуха и пройтись.

«Впрочем, – подумал я, – работу я получил, и от этих журналисток мне больше ничего не надо. Ну или почти ничего».

И хотя попка Вики мне определенно была по душе, я тем не менее распрощался с девушками и вышел на улицу. Небо над проспектом отдавало желтизной: над городом повис небольшой смог. Я прошел сотню метров по направлению к метро, постоял пару минут у входа, потом развернулся и пошел домой пешком.

41

Через три дня мне позвонили из редакции и сказали, что нужен фотоматериал об одной девушке Кэт, которая работает диджеем на радио. Я был трезв как стеклышко, потому что последние дни не пил совсем, чему, собственно, была одна простая причина: мой денежный корабль сел на мель. Пришла на ум мысль, что скоро я перестану есть одну гречку. Я позвонил Вики, и мы назначили фотосессию на четверг.

В тот же день Вики позвонила мне снова и сказала, что нужно срочно встретиться.

- Сегодня же, – настойчиво сказала она.

Я вспомнил ее попку.

- Знаешь, мне чертовски лень куда-то ехать, лучше приезжай ко мне, тут все и обсудим. И еще… Захвати, пожалуйста, шампанского, раз уж такое дело. Тебе же не сложно?

Она спросила адрес и положила трубку, не попрощавшись.

Разумеется, на выпивку я не рассчитывал. Если вы покажете мне сто девушек с красивыми личиками и худенькими попками, я вам сразу скажу, что не больше пяти из них способны на то, чтобы приехать к тебе домой с бутылкой шампанского. Не то чтобы это аксиома, но такое процентное соотношение, увы, подтверждается снова и снова. На сей раз, однако, я был порядком удивлен: Вики вошла и тут же вручила мне пакет с игристым и пивом. Настроение мгновенно улучшилось, я обнял Вики и сказал ей, что она ангел.

Мы зашли на кухню, я открыл шампанское, и за десять минут мы прикончили целую бутылку. Мы не разговаривали друг с другом. Просто смотрели друг другу в глаза, потом на пузырьки в бокалах, потом выпивали. В моей комнате в полгромкости было включено радио. Передавали прогноз погоды. Обещали солнце и стабильный плюс. Потом пустили какой-то хит Джетро Талл. На минуту я отвлекся, разглядывая шелковистые волосы Вики, а потом снова начал слушать радио.

- … как если бы он изменил своей жене! – в студии раздался громкий смех слушателей. – А теперь с вами всеми обожаемая Кэтти!..

- Да-да, спасибо, Джо. На улице такая погода, а мы с тобой как обычно в студии, в наших удобных креслах. Ты думаешь, это правильно? Почему бы не сделать выносную студию, а? Студия на природе, чтобы диджеи тоже могли наслаждаться дневными лучами. Мне кажется, это было бы справедливо. Но все не так просто: у нас есть свои любимые радиослушатели, и именно ради вас, уважаемые слушатели, мы и жертвуем плотным загаром. И все потому, что мы вас любим.

- Кэтти, иногда ты бываешь такой очаровашкой…

Кэт засмеялась.

Продолжение

На Главную "Джаза на обочине"